О.Л.
Бегдан, ombu@list.ru
аспирант кафедры предпринимательского права,
гражданского и арбитражного процесса
Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России).
Об использовании электронных средств
доказывания
в цивилистическом судопроизводстве
В российском процессуальном законодательстве применяются разные подходы к использованию электронных средств доказывания по гражданским и административным делам. Например, в недавно принятом и вступившем в силу Кодексе административного судопроизводства РФ (далее – КАС РФ) обозначен традиционный подход к регламентированию доказательств, в том числе и в области электронных доказательств. Однако практика и теоретические исследования показали, что для устранения проблем, связанных с использованием электронных средств доказывания, необходимо значительно расширить их перечень. В связи с этим обратимся к уже имеющемуся накопленному опыту.
Кроме закрепленных в нем средств доказывания, целесообразно предусмотреть возможность использования в качестве доказательства и иных разнообразных современных средств информации. Причем, поскольку наука и техника развиваются и постоянно будут развиваться, перечень источников информации, используемых в гражданском судопроизводстве, должен быть не исчерпывающим, а примерным. Ведь самый подробный исчерпывающий перечень средств доказывания в условиях научно-технического прогресса рано или поздно неизбежно устареет.
В качестве примера закрепления в гражданском процессуальном законодательстве такого перечня средств доказывания, хотя прямо и не включающего современные средства информации, можно было бы сослаться на § 125 ГПК Чехии. В соответствии с ним доказательствами могли служить все средства, которыми было возможно установить действительное состояние дела, в частности допрос свидетелей, заключение эксперта, сообщения и заключения органов и организаций, документы, осмотры и допрос участников. Если способ исследования доказательства законом не был предписан, его определял суд[1].
В действующем российском гражданском законодательстве до известной степени отражены некоторые достижения научно-технического прогресса, воспринятые практикой деловых отношений. Так, в соответствии с п. 2 ст. 160 ГК РФ использование при совершении сделок факсимильного воспроизведения подписи с помощью средств механического или иного копирования, электронно-цифровой подписи либо иного аналога собственноручной подписи допускается в случаях и в порядке, предусмотренных законом, иными правовыми актами или соглашением сторон.
На основании ст. 149 ГК РФ в случаях, определенных законом или в установленном им порядке, лицо, получившее специальную лицензию, может производить фиксацию прав, закрепляемых именной или ордерной ценной бумагой, в том числе в бездокументарной форме (с помощью средств электронно-вычислительной техники и т.п.). К такой форме фиксации прав применяются правила, установленные для ценных бумаг, если иное не вытекает из особенностей фиксации.
Лицо, осуществившее фиксацию права в бездокументарной форме, обязано по требованию обладателя права выдать ему документ, свидетельствующий о закрепленном праве.
Права, удостоверяемые путем указанной фиксации, порядок официальной фиксации прав и правообладателей, порядок документального подтверждения записей и порядок совершения операций с бездокументарными ценными бумагами определяются законом или в установленном им порядке.
Операции с бездокументарными ценными бумагами могут совершаться только при обращении к лицу, которое официально совершает записи прав. Передача, предоставление и ограничение прав должны официально фиксироваться этим лицом, которое несет ответственность за сохранность официальных записей, обеспечение их конфиденциальности, представление правильных данных о таких записях, совершение официальных записей о проведенных операциях[2].
На основании ст. 1025 ГК одним из такого рода случаев является передача в доверительное управление бездокументарных ценных бумаг.
В соответствии со ст. 847 ГК договором банковского счета может быть предусмотрено удостоверение прав распоряжения денежными суммами, находящимися на счете, электронными средствами платежа и другими документами с использованием в них аналогов собственноручной подписи (п. 2 ст. 160), кодов, паролей и иных средств, подтверждающих, что распоряжение дано уполномоченным на это лицом.
Поскольку в российской судебной практике появились уголовные дела, связанные с преступлениями хакеров, то неизбежно возникнут и дела гражданские, вытекающие из уголовных дел. В связи с этим весьма актуальным является создание дополнительных технических средств и правовых гарантий, обеспечивающих невозможность незаконного проникновения в компьютерную сеть и незаконного использования (вариант – фальсификации) находящейся там информации.
Как записано в ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона, а на основании ч. 2 ст. 55 ГПК РФ доказательства, полученные с нарушением закона, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу решения суда.
В ГПК РФ целесообразно внести дополнение следующего содержания: «Не может быть использована в качестве доказательства звуко- или видеозапись, полученная скрытым путем, за исключением случаев, когда такая запись допускается гражданским, гражданским процессуальным законодательством либо Федеральным законом, например «Об исполнительном производстве».
В то же время необходимо, чтобы в законодательстве был отражен порядок исследования в судебном заседании таких специфических доказательств, как носители звуко- и видеозаписей, его следует закрепить более подробно. В частности, в нем следовало бы отразить практику, которая складывается при исследовании носителей аудио- и видеозаписей в суде. Наряду с первоначальным доказательством - носителем аудио- или видеозаписи суд истребует от соответствующей стороны, приобщает к материалам дела, а затем исследует в судебном заседании и очень важное производное доказательство - так называемую «расшифровку» аудио- и видеозаписи, содержащую письменный текст аудио- или видеозаписи либо его соответствующего фрагмента.
С учетом вышеизложенного, содержание абз. 2 ч. 1 ст. 55 ГПК РФ и ст. 61 КАС РФ можно было бы сформулировать следующим образом: «Эти сведения могут быть получены из объяснений сторон и третьих лиц, показаний свидетелей, письменных и вещественных доказательств, заключениями специалистов и экспертов, фотографиями, кинолентами, аудио- и видеозаписями, показаниями приборов, а также иными средствами, полученными с помощью научно-технических средств».
На основании сказанного можно заключить, что в процессуальном законодательстве, в том числе административном, должны быть закреплены правовые гарантии достоверности информации, полученной с помощью современных научно-технических средств, ответственность за фальсификацию такого рода информации, процессуальный регламент исследования соответствующих источников в судебном заседании, а также правила, ограничивающие вторжение в личную жизнь граждан.
Кроме того целесообразно снять необоснованные запреты на использование тех или иных средств доказывания в подтверждение соответствующих сделок.
В этом случае в полной мере были бы устранены противоречия между правилом допустимости доказательств и возможностью суда устанавливать действительные обстоятельства дел, созданы более оптимальные предпосылки для реализации задач судопроизводства, особенно административного, ликвидированы ненужные коллизии между нормами права и морали.
Список литературы
Гражданский
процессуальный кодекс Чехии // URL: http://www.czechlegislation.com/ru/99-1963-sb
Федеральный закон от 22
апреля 1996 г. «О рынке ценных бумаг» // Собрание законодательства РФ. 1996. №
17. Ст. 1918.
[1] Гражданский процессуальный кодекс Чехии // URL: http://www.czechlegislation.com/ru/99-1963-sb
[2] См.: Федеральный закон от 22 апреля 1996 г. «О рынке
ценных бумаг» // Собрание законодательства РФ. 1996. № 17. Ст. 1918.