Филологические
науки / 8. Русский язык и литература
К.пед.н.
Старченко Г.Н., студентка Михайловская Е.О.
Павлодарский
государственный педагогический университет,
Республика
Казахстан
Поэзия
И. Бродского и акмеизм
Творчество акмеистов характеризуется диалогичностью,
цеховой ориентированностью, сдержанностью в выборе языковых средств,
ориентацией на сюжетность лирики, нарочито усложнённой композицией, что во многом определяет особенности
творческих связей И. Бродского с поэзией
акмеизма.
Акмеизм возник в ходе полемики с
символизмом, но, не отрицая его, а имея разные
(философские, эстетические, исторические и т.д.) точки воззрения на
некоторые художественные и поэтические особенности. Поэзия акмеистов
замечательна тем, что она «преодолела символизм» и вернулась к точному и ясному
слову, достигла сдержанности и лаконичности стиля, строгости и стройности
поэтической структуры. Новое
творческое мышление, сформировавшееся в лоне акмеизма, обусловило и
инновационные эстетические и поэтические принципы на много лет вперёд
опередившие перспективу развития искусства слова.
В
стихотворениях поэтов-акмеистов встречаются близкие темы, мотивы, образы,
реминисценции, цитаты, аллюзии. Акмеистические манифесты Н. Гумилёва, С.
Городецкого и О. Мандельштама обнаруживают ряд общих положений. В «Утре
акмеизма» Мандельштам опирался на основные принципы акмеизма, изложенные в
статье Гумилёва: «равновесие способов поэтического воздействия, самоценность
слова, целомудренное отношение к потустороннему и непознаваемому, творческое
братство и цеховность» [Цит. по: 1, с.102].
О. Лекманов отмечает среди
последователей акмеизма Б. Пастернака, Н. Заболоцкого, И. Бродского и некоторых
других известных поэтов [2, с. 139]. В этом отношении поэзия И.
Бродского в наибольшей степени тяготеет по своему образному содержанию к
«классическому» акмеизму.
В
своей Нобелевской лекции (1987) И. Бродский заявил, что на формирование его
творчества повлияли «Осип Мандельштам, Марина Цветаева, Роберт Фрост, Анна Ахматова,
Уистан Оден», добавив, что «не будь их, как человек и как писатель я бы стоил
немногого» [3, с. 240-241]. Свои поэтические пристрастия Бродский подтверждал в
диалоге с Соломоном Волковым, где сузил круг своих учителей до четырёх:
«Мандельштам, Цветаева, Пастернак и Ахматова» [4, с. 153].
Анна
Ахматова сыграла большую роль в творческом становлении Бродского. Она была намного старше его, дружила с ним, высоко
ценила его раннее творчество, верила в его огромное будущее. О её «великой душе» в июле 1989 года Бродский написал стихи «На столетие Анны Ахматовой».
По
какому признаку можно объединить в одну литературную школу таких непохожих
поэтов, как О. Мандельштам и И. Бродский? Очевидно, интегрирующую основу нужно
искать всё же в философской картине мира акмеизма, базисные элементы которой стали
«универсальными» для творчества художников, один из которых причислял себя к
этому направлению, а творчество второго слишком неординарно, чтобы причислять
его к одному конкретному направлению.
Можно
выделить основную черту поэзии акмеистов, которая прослеживается в творчестве
И. Бродского: возвращение к точности слова, что дало смысловое расширение
текста. Слово значит лишь то, что оно должно значить. Можно говорить о
лексической прямолинейности, «упор на смысл, пребывающий в слове», что характерно
для творчества О. Мандельштама и А. Ахматовой.
Одним из самых важных для юного Бродского становится
стихотворение «От окраины к центру» (1962). Оно начинается с пушкинской
реминисценции («Вновь я посетил/ Тот уголок земли…»). Значимой особенностью
является отсылка и к стихотворению Мандельштама «Ленинград». Лирический сюжет
этого стихотворения – это история возвращения в Петербург, фактически эту же
историю рассказывает Бродский в своём произведении. Лирический сюжет этого текста
сужается от сюжета возвращения вообще до сюжета возвращения в конкретный город.
При этом отсылка к тексту Мандельштама воспринимается через отсылку к тексту Пушкина. Но предмет
изображения у Бродского – Ленинград, совершенно не похож на пушкинский
Петербург. Это не город Невского проспекта, а местность окраин, заводов и
фабрик, которая в XIX
веке просто не существовала, не была городом:
эту местность любви, полуостров заводов,
парадиз мастерских и аркадию фабрик,
рай речных пароходов,
я опять прошептал:
вот я снова в младенческих ларах.
Вот я
вновь пробежал Малой Охтой сквозь тысячу арок [5].
На этот город Бродский смотрит сквозь
призму поэзии пушкинской эпохи, соединяя в причудливых сочетаниях поэтическую и
современную лексику. Главным в стихотворении становится мотив смены поколений,
встреча с «бедной юностью». Идя от окраины
к центру, в метафизическом смысле поэт движется в противоположном направлении:
покидает любимый город и равнодушную отчину.
Название стихотворения Бродского «Письмо
в оазис» (1994) сразу отсылает нас к образу пустыни. Далее это подтверждается
образами «песка», «фараона», «пирамиды». В данном стихотворении «пустыня» – это
нечто большее, чем географическая зона. Это вся Вселенная без исключения.
Пустыней Бродский называет свою жизнь в эмиграции, противопоставляя ей
относительно спокойную жизнь в оазисе.
Н.
Гумилёв и И. Бродский в своём творчестве
неоднократно затрагивали проблемы «смысла человеческой жизни». Этот смысл был в
самой жизни. У Гумилёва «первоосновой жизни» выступают девственная природа,
африканская экзотика (циклы «Озеро Чад», «Абиссинские песни»), а также
исторические ситуации начала, ломки старой ментальной системы и возникновения
новой («Открытие Америки», «Сон Адама»,
«Звёздный ужас», «Поэма начала», «Гондла»). Гумилёвские экзотические образы,
нарушая автоматику обыденного восприятия, поражали воображение, воспринимались
и переживались в качестве «первородных начал», подчёркнуто «настоящих»,
«бытийтвующих».
У Бродского смысл человеческой жизни в
стихотворении «Я входил вместо дикого зверя в клетку» (1980) сводится к
благодарности жизни. Практически каждую строку можно сопоставить с конкретным
фактом из биографии Бродского. Герой ни о чём произошедшем не
сожалеет. Всё случившееся воспринимается как данность, неизбежность, поэтому в
последних строках стихотворения герой не
проклинает и не идеализирует давно оставленные позади события, а только
выражает благодарность, причём неясно, кому конкретно:
Но
пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь
благодарность…[5].
О какой благодарности может идти речь,
когда «жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок». Но он ведь жил, работал,
чувствовал, отсюда и благодарность, но не власти, а жизни.
Поэзия
нужна для того, чтобы говорить об этом мире и фиксировать его красоту и смысл.
Для акмеистов, как и для Бродского, реальное бытие ценно само по себе именно
потому, что скрытый смысл вещей, скрытая
сторона жизни содержатся в самих вещах, в феноменах.
В
«Письмах римскому другу», написанных Бродским в марте 1972 года, поэт
напоминает нам о том, что жизнь обыденна и скучна, если тратить её на
созерцание мимолётной красоты людей, добывание земных ценностей, зыбкого
положения в обществе, но может стать прекрасной и осмысленной, как только
человек вспомнит о своём умении видеть красоту природы и окружающего мира.
Поэт очень
хорошо знал историю поэтического мастерства и придавал технике стихосложения
так же, как и акмеисты, большое значение. Именно он в своём творчестве, будучи
активным новатором художественной формы, по мнению Крепса, достиг заветного
идеала акмеистов: равновесия формы и содержания. «О
чём бы ни говорилось в стихах Бродского – в них говорилось сразу обо всём: о
жизни и смерти; первый попавшийся сюжет стремительно восходил к судьбе человека
во вселенной, и любое слово («куст», например, или «холмы»), стоило только
повторить его, поставить под ударение, – любое могло превратиться в метафору
этой судьбы. Тут не было установки на многозначительное иносказание, а был
странный и трудный дар чувствовать мир как целое: всю его протяжённость, всю
прелесть, всю тяжесть, весь его трагизм» [6, с.89].
И. Бродский впитывал
творчество акмеистов, развивал в своих произведениях близкие темы, идеи,
образы. Межтекстовые связи поэзии Бродского и акмеистов свидетельствуют об
осознанном обращении к их творчеству, диалогизме, установке на открытость
поэтического общения. Его
талант не может полностью принять все «каноны» акмеизма и утверждает свой собственный путь, свою собственную,
личностно-поэтическую традицию.
Литература:
1. Верник
О.А. Поэзия Н.С. Гумилёва и акмеизм // Материалы I Международной научно-практической
конференции «Наука и технологии: шаг в будущее – 2006». – Белгород:
Руснаучкнига, 2006. – Т. 17. – 108 с.
2. Лекманов О.А. Книга об акмеизме и
другие работы. –
Томск: Водолей, 2000. – 704 с.
3. Бродский И.А. Нобелевская лекция //
Бродский И. Поклониться тени: эссе. СПб., 2006. – С. 240-241.
4. Волков С.М.
Диалоги с Иосифом Бродским / вступ. ст. Я. Гордина. –
М.: Эксмо, 1998. – 328 с.
5.
Бродский
И. // Соч.: в 4-х т. / Сост. Г.Ф. Комаров. – СПб: Пушкинский фонд, 1995.
6. Крепс М. О поэзии
Иосифа Бродского. СПб.:
Звезда, 2007. –
200 с.