История / 2. Общая история.

К.и.н. Цыганкин Г. С.

Мордовский государственный университет имени Н. П. Огарева, Россия

События в Ливии сквозь призму марксистской теории

Каддафи повержен! На этот раз «цивилизованные» западные страны не стали утруждать себя организацией суда, как это было с Хусейном и Милошевичем, а просто отдали Каддафии на растерзание толпе. Изуродованный труп после пятидневных надругательств был захоронен в пустыни в строжайшей тайне. Смерть Каддафии – закономерный и ожидаемый итог ливийской гражданской войны и иностранной интервенции, которые продолжались 8 месяцев.

События в Ливии являются очередным витком эскалации конфликта по всему миру. Кризис мировой капиталистической системы ведет к дестабилизации и усилению конкурентной борьбы, с каждым днем увеличивая вероятность мировой войны. История, закручиваясь по спирали, на очередном ветке имеет свойство повторяться. За примерами далеко ходить не надо, достаточно вспомнить события 1929–1933 гг., когда тяжелейший экономический кризис в ряде стран привел к власти фашистские режимы, развязавшие самую кровавую мировую бойню в истории. Под давлением кризиса буржуазия сбрасывает с себя демократическое покрывало и являет миру свою истинную, звериную сущность. Здесь закономерность простая, чем сильнее и глубже развивается кризис, тем выше вероятность насильственного развития событий.

Таким образом, Ливия далеко не первая и уж точно не последняя страна, которая была подвергнута империалистической интервенции, в этих условиях научная (марксистская) оценка произошедших событий будет способствовать выработки правильной стратегии и тактики пока разрозненных коммунистических сил по всему миру.

Интервенция в Ливию вызвала ожидаемую реакцию в левой и национал-патриотической среде российского общества. Ранее никого не интересовавший Каддафи, в одночасье превратился в героя, борца с мировым империализмом, а Ливия – страна мифического «третьего пути», в массовом сознании россиян стала ассоциироваться с цветком в пустыни, растоптанным натовским сапогом.

Рупор и идейный вдохновитель российских патриотов Сергей Кургинян, опечаленный убийством Каддафи, заявил: «Каддафи – это герой. Мир еще не забыл, надеюсь, что такое герои. И чем они отличаются от мрази. Герой может пасть от рук мрази. Но мразь – это мразь, а герой – это герой. Не хочу говорить, что Каддафи последний герой, потому что верю, что есть и другие. Но то, что он герой, это точно. Кстати, он никогда для меня героем не был и стал им только после того, как я увидел, как ведут себя другие, оказавшись под пятой мрази, могущественной пока еще при всей ее глупости и подлости. И как отличается поведение Каддафи от поведения других» (1).

Ясно, что для патриотов кургинянского разлива героем автоматически становится лидер любого государства, подвергнутого империалистической интервенции. Мировосприятие патриота чрезвычайно примитивно и основано на дихотомичной схеме: свой–чужой (добро–зло). При этом абсолютной ценностью и средоточием «добра» объявляется государство – предмет обожания патриота, место, где ему посчастливилось родиться. В сознании патриота разворачивается эпическая борьба сил добра и зла, в которой его стране (читай государству) отведена мессианская роль.

Так, Кургинан на митинге клуба «Суть времени» в Москве, приуроченного к 94-ой годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции, в страстном порыве, возвестил собравшимся: «Если наши противники хотят сказать, что мы не вписываемся в мировые стандарты, я скажу: «да, мы в них не вписываемся и Россия никогда не вписывалась!» Россия не существует для того, чтобы вписываться в них, Россия существует для того, чтобы задавать мировые стандарты!»(2).

Патриоты – узколобы и рассуждают с точки зрения величия и целостности конкретного государства. Такая ущербная методология не дает адекватно оценивать внешнюю реальность, скрывая движущие силы общественного развития, затушевывая классовые противоречия, отвлекая внимание от реального врага в лице крупного капитала.

Все вышеперечисленные особенности мировосприятия патриота Кургинян воспроизводит при оценки развития ситуации в Ливии после убийства Кадаффии: «Гости из ада процветания в Ливии обеспечить не могут и не хотят. Вместе с западной нелюдью они разграбят Ливию. Народ будет жить раз в 10-15 хуже, чем он жил при Каддафи. То же самое повторится в других странах. Гости из ада процветание в Египте не обеспечат. Все будет гораздо хуже, чем при Мубараке. Мир упорно тянут в Третью мировую войну. Гости из ада, идущие рука об руку с западной нелюдью, – это стопроцентные гитлеры XXI века. Только более изощренные и подлые. Вот и все» (3).

В отличие от патриотов коммунисты всегда рассматривали государство сквозь призму классовой теории, указывая на его истинную природу как орудия угнетения одного класса другим. Именно «разрыв родовых связей путем разделения членов каждого рода на привилегированных и непривилегированных и разделения последних, в свою очередь, на два класса, соответственно роду их занятий, что противопоставляло их, таким образом, один другому…» вызвало к жизни государство (4). Отсюда вытекает главная функция государства, которая заключается в увековечении власти правящего класса, защита и охрана его собственности и легитимация права на безудержную эксплуатацию. Существование государства – верный признак того, что общество разделено на непримиримые классы.

Таким образом, патриотизм в классовом обществе тоже является классовым, а не общенациональным, как это всегда пытается представить правящий класс. Напомним читателям, что привнесение в массы мировоззрения основанного на патриотизме чрезвычайно выгодно, прежде всего, правящей элите любого буржуазного государства, ведущего активную империалистическую внешнюю политику, т.к. для защиты своих капиталов буржуазии всегда необходимо иметь в наличии пушечное мясо, которое под предлогом защиты родины готовы расстаться со своей жизнью ради чуждых им интересов. Национализм, патриотизм и религия – три кита на которых во все времена держалась власть господствующих классов.

Нельзя сказать, что коммунисты во все времена выступали против всех трех составляющих, стратегия и тактика на разных исторических этапах была различна и зависела, прежде всего, от реальных условий общественного развития и задач, которые вытекают из них. Во все времена коммунисты выступали за становление более прогрессивных формаций и борьбой с пережитками старых, которые всегда являлись тормозом и препятствием на пути прогресса. Так было и на закате колониальной системы. В порабощенных странах колониальная политика вызывала разрушение производительных сил, задерживала экономическое и политическое развитие этих стран, приводила к разграблению огромных районов и истреблению целых народов. Колонизаторы поддерживали и закрепляли феодальные и дофеодальные отношения, рассматривая феодальную и родоплеменную знать в порабощенных странах в качестве своей социальной опоры. В тех условиях коммунисты поддерживали национальную буржуазию зависимых стран, как движущую силу в борьбе за освобождение от пережитков феодализма и гнета иностранного капитала.

Октябрьская революция и становление советской власти в России оказали огромное влияние на развитие освободительной борьбы в колониально зависимых странах, указав путь к освобождению, вооружив угнетенных научной теорией и практикой ее применения. Однако посеянные на восточную почву и преломившись через сознание нарождающейся национальной буржуазии зависимых стран, эти семена марксисткой теории выродились в достаточно причудливые формы. Именно эти процессы мы могли наблюдать в Ливии на протяжении второй половины XX в.

После Второй мировой войны территория Ливии попала под контроль английских и французских военных властей. Британцы обосновались в Киренаике и Триполитании, учредив оккупационную администрацию. Англичане всячески стремились изолировать провинции Ливии одну от другой, нарушая тем самым сложившиеся торгово-экономические связи. В Феццане действовала французская администрация.

Согласно условиям мирного договора 1947 г. Италия отказалась от всех прав на Ливию, и решение окончательной судьбы этой бывшей итальянской колонии было передано на рассмотрение ООН. IV сессия Генеральной Ассамблеи от 21 ноября 1949 г. приняла решение о предоставлении Ливии независимости, выводе с ее территории иностранных войск, ликвидации иностранных военных баз не позднее 1 января 1952 г (5).

Вокруг вопроса о государственном устройстве Ливии разгорелась ожесточенная борьба между сторонниками республики и сторонниками монархии, между сторонниками федерации и сторонниками унитарного государства. Англия и Франция позаботились о том, чтобы придать новому государству соответствующий политический характер и обеспечить гегемонию патриархальной и племенной структуры над молодыми националистическим силами мелкой буржуазии и городских слоев. Нажим оккупационных властей и соглашательская позиция многих триполитанских лидеров привели к победе сторонников монархии и федерализма. В этом вопросе хорошо видно, как капиталистические державы поддерживали все отживающие формы, насаждая феодальные порядки.

Начиная с 24 декабря 1951 г. Ливия формально являлась независимым государством, представляющим собой федеративное королевство во главе с лидером религиозного ордена сенуситов королем Идрисом. Он вступил на престол в возрасте 61 года, и, хотя по конституции власть его теоретически была ограничена, практически он до 1969 г. доминировал в ливийской политической жизни. Местные круги крупной компрадорской буржуазии и их западных партнеров устраивал королевский режим, который не трогал их и не замахивался на их интересы.

На фоне этих событий происходил быстрый рост самосознания ливийского народа, особенно среди военных, молодежи и нарождающихся представителей национальной буржуазии и интеллигенции. С одной стороны этому способствовала волна национально-освободительных движений, которая прокатилась по арабским странам, с другой – коренные социально-экономические изменения в ливийском обществе. Главной причиной этих изменений стало обнаружение на территории Ливии богатейших месторождений нефти и газа, разработкой которых занимались иностранные компании.

Для полноты картины приведем некоторые цифры. За восемь лет (с 1961 г. по 1969 г.) добыча нефти увеличилась с 0,6 млн. до 180 млн. т. в результате чего Ливия вышла на пятое место в мире по добыче нефти. В 1961 г. государственные доходы от нефти составляли всего 3 млн. долл., а в 1969 г. достигли уже 1175 млн. долл. За счет роста нефтедобывающей промышленности ВНП с 1962 по 1968 г. вырос на 458 %. При этом коренным образом изменилась и структура ВНП. Если в конце 1950-х гг. основная его доля приходилась на продукцию сельского хозяйства и частично обрабатывающей промышленности, то в 1969 г. доля этих отраслей экономики составляла соответственно лишь 3 и 1,7%, а нефтедобычи — 61,7% (6).

Массовая миграция сельского населения в города и на нефтепромыслы приводила к пролетаризации крестьянского населения, ускоряя процесс социальной дифференциации. Все капиталы закономерно сконцентрировались в руках 0,9% населения — феодалов, компрадорской буржуазии, религиозной верхушки, а 99,1% населения составляли пролетаризирующиеся крестьяне, ремесленники и рабочие.

В результате вышеописанных социально-экономических преобразований архаическая структура Ливии испытывала все большее напряжение, пережитки феодальных отношений тормозили развитие, усугубляя и без того жалкое положение беднейших категорий населения. В стране нарастало недовольство иностранным хозяйничаньем и королевским режимом, погрязшим в коррупции, широкие народные массы, особенно в городах, требовали перемен.

Именно в этот момент история выталкивает на сцену молодого капитана Муамара Каддафи, который стал выразителем интересов радикально настроенной мелкой буржуазии, средних слоев города и деревни. Вместе с небольшой группой заговорщиков, объединившихся в 1964 г. в организацию «Свободные офицеры – юнионисты-социалисты» (СОЮС), Каддафи удалось совершить военный переворот и свергнуть режим короля Идриса. Пусть читателя не вводит в заблуждение слово «социалисты» в названии организации Каддафи, о научном социализме в те годы они не имели представления, а «безбожные» коммунистические идеи отрицали. В то время они находились под впечатлением от успехов, достигнутых египетской революцией и просто заимствовали у Насера его лозунги: «Свобода, социализм, единство».

Сам Каддафи по этому поводу говорил следующее: «Под социализмом мы понимаем исламский социализм. Мы следуем догмам Корана, принципам частной собственности и наследства. Национальный капитал не только останется в руках тех, кто им владеет, но будет даже поощряться с целью стимулирования развития страны» (7).

Как мы видим, социализм для Каддафи это просто актуальная для того времени идеологическая ширма, не имеющая отношение к реальному социализму, за которой Каддафи скрывал интересы национальной буржуазии. Впоследствии, когда партийная модель Насера в Египте потерпела неудачу, Каддафи заговорил о третьем пути развития, отличном от капитализма и социализма. «Мы исходим из учения Корана, — говорил он, — а это значит, что мы вступаем в борьбу за арабский национализм, вступаем в борьбу против коммунизма и капитализма, вступаем в борьбу за самоутверждение арабской нации. Наш социализм — истинный социализм, который заложен в исламе» (8).

Эти идеи нашли воплощение в так называемой «третьей мировой теории», в которой Каддафи изложил свои взгляды на «подлинное народовластие» (джамахирию). По своей сути это была насквозь популистская теория, говорить о возможности третьего пути, в котором при существовании частной собственности на средства производства возможно «подлинное народовластие», может либо идеалист, либо человек заинтересованный и преследующий свои цели. Размышляя как мелкобуржуазный патриот с точки зрения отдельного народа или государства, полностью игнорирую классовый подход, а следовательно не учитывая интересы различных классов, Каддафи объективно не мог воплотить в жизнь свои, даже самые благие мечтания.

Читатель наверно уже заметил, как много общего во взглядах Каддафи и современных национал-патриотов в России. И те и те ярые националисты, чрезвычайно религиозны, антикоммунисты, в то же время антиимпериалисты, исходят из идеи мессианского предназначения своего народа. Однако все они являются сторонниками частной собственности и не выступают за радикальный слом капиталистической системы, а лишь хотят подретушировать ее в пользу своей нации.

Рамки статьи не позволяют нам осветить подробно социально-экономические преобразования за весь период правления Каддафи в Ливии, заинтересованный читатель может ознакомиться с ними в книге Егорина А. З. «История Ливии. XX век». Далее мы отметим лишь общие тенденции.

Для того, чтобы заручится поддержкой широких слоев населения Каддафи пришлось заставить буржуазию поделиться. С этой целью были проведены социально-экономические реформы, сузившие сферу крупного частного предпринимательства. Государство взяло в свои руки продажу и распределение нефти и нефтепродуктов, стало контролировать банки и страховые компании, внешнюю торговлю, промышленные и строительные предприятия, крупные сельскохозяйственные фермы, почти все виды транспорта.

Каддафи никогда не строил социализм, все его усилия были направлены на создание благоприятных условий для развития национального капитала. Стремление излечить некоторые общественные недуги было продиктовано необходимостью заручиться поддержкой масс для того, чтобы упрочить существование еще неокрепшей ливийской национальной буржуазии.

По сути, в Ливии после прихода к власти Каддафи стала формироваться система государственно-монополистического капитализма, при котором происходит огосударствление капитала и слияние госструктур с капиталом. Несмотря на это, с точки зрения коммуниста, военный переворот, организованный Каддафи, был прогрессивным явлением, по существу представляя собой национально-освободительную революцию, положившую конец реакционной монархии и безраздельному господству иностранного капитала в Ливии. Национально-освободительные революции колониальных стран – это фактически запоздавшие буржуазные революции. Они прогрессивны постольку, поскольку создают единственный до конца революционный класс (пролетариат), а буржуазный режим прогрессивен до тех пор, пока он против феодализма (пережитков феодализма).

В какой же момент Каддафи утратил эту прогрессивность в глазах коммунистов? Момент этот наступил, когда, несмотря на декларируемое стремление к установлению «подлинного народовластия», Каддафи фактически сосредоточил в своих руках всю полноту власти в Ливии. Прикрываясь идеей о том, что «партия — это современное диктаторское орудие правления, поскольку партия — это власть части над целым», Каддафи упраздняет институт партий. Фактически в Ливийском разделенном на классы обществе запрещалось организация политических партий, выражающих интересы того или иного класса. Тем самым Каддафи в корне пресек возможность легального формирования любых оппозиционных сил как буржуазного, так и рабочего толка.

Все годы развития «джамахирии» показали, что никакого углубления обобществления и планирования в экономике не происходит, влияния рабочего класса на государство не ощущается, а развитие собственно коммунистических организаций (которые могли бы сформировать политически рабочий класс) вполне сознательно давится государством (9).

Для коммуниста главная цель – коммунизм, следовательно все, что приближает коммунизм, является прогрессивным, а все, что отдаляет – регрессивным. Напомним, что буржуазные политические свободы являются важнейшим благоприятным фактором для коммунистического движения. Единоличная диктатура Каддафи, запрет политических партий и объединений в сочетании с наличием частной собственности на средства производства однозначно говорит нам, что режим Каддафи не может считаться прогрессивным.

Многие защитники Каддафи указывают на то, что при нем была бесплатная медицина и образование, беспроцентные кредиты на открытие собственного бизнеса и многие другие социальные льготы, однако, все эти льготы распространялись исключительно на национально-привилегированное меньшинство ливийских граждан при том, что огромные пролетарские массы приезжих арабов трудились в полурабских условиях. Иностранцы составляли свыше 1/3 рабочей силы в стране, а в сфере физического труда более 50%. На «народных предприятиях» существовала прослойка паразитической элиты — «рантье», живущей за счет эксплуатации иностранной рабочей силы (10).

Наличие развитой социальной инфраструктуры, ориентированной исключительно на национально-привилегированного ливийца не является признаком социализма, понимаемого марксистами как первая фаза коммунизма, а не как общество, где «всем хорошо». Факты убедительно показывают, что в независимости от наличия или отсутствия социальных подачек в условиях режима Каддафи ливийцы далеки от социализма.

Таким образом, если Каддафи в свое время сыграл прогрессивную роль, когда уничтожил монархию и выгнал иностранный капитал из Ливии, то на современном этапе он уже являлся тормозом развития рабочего движения в Ливии, жестоко контролируя политическую жизнь, искореняя ростки коммунистической мысли.

Из всего выше сказанного логично вырисовывается коммунистическая точка зрения на современную гражданскую войну в Ливии. Движущими силами в ней выступали: с одной стороны – группировки ливийских элит (буржуазии), которые боролись между собой за передел собственности и за контроль над нефтедолларами, с другой стороны – группа западных империалистических стран, вмешавшихся в конфликт с целью захватить ресурсы – в первую очередь нефть (стандартный империалистический грабеж). Интересы ливийского пролетариата в этом конфликте не представляла ни одна из вышеперечисленных сторон, а роль, которая была ему отведена, как минимум быть пассивным созерцателем грызни хищников, как максимум – роль пушечного мяса в борьбе чуждых ему интересов. Отсюда ни Каддафи, ни иностранные интервенты, ни оппозиция (которая еще меньше понимает, что будет делать с властью, чем ее европейские хозяева) были недостойны поддержки коммунистов в этом конфликте.

В перспективе коммунистов, безусловно, не устраивает никакой иной вариант, кроме как обобществление всех ливийских ресурсов революционным пролетарским правительством Ливии. Однако ввиду того, что у пролетариата в силу вышеуказанных причин не сформирован авангард (партия, способная взять власть в свои руки), поражение Каддафи является более предпочтительным вариантом для развития коммунистического движения в Ливии. Тут надо хорошо понимать, что система неоколониализма кардинально отличается от колониализма. Колониализм – это наследство феодализма, доставшееся капиталистам, в рамках которого они действуют феодальными методами, в силу чего участь угнетенных жалка. Мы в этом хорошо убедились на примере послевоенной истории Ливии. Неоколониализм – вопрос другой, это чисто капиталистические методы, это более высокая ступень развития как эксплуатации, так и производства. На этой ступени гораздо больше шансов на социалистическую революцию.

В настоящих условиях без политического авангарда ливийский пролетариат неспособен взять власть, а потому ему необходимо перестать быть бараном в бойне устроенной между перегрызшимися стаями эксплуататоров и выдвигать собственные требования власти и общественной собственности. Фактически это требование обращения оружия ливийцев против собственного правительства (11).

Литература:

(1) Кургинян С. Не говорите мне… (http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=art&theme=10&auth=&id=2317)

(2) См.: Митинг клуба «Суть времени» в Москве, приуроченный к 94-ой годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции. –(http://www.youtube.com/watch?v=YUq5zLSEsBI)
(3) Кургинян С. Указ. соч.

(4) Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 108, 111.

(5) См.: Новейшая история стран Азии и Африки, XX век: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений: В 2 ч. – М., 2001. – Ч. 2. – С. 187–197.

(6) Там же, С. 189.

(7) Егорин А. З. История Ливии. XX век. – М.: Институт востоковедения РАН, 1999. – С. 202.

(8) Там же, С. 218.

(9) Лбов А. Вооружённая интервенция в Ливию // Газета коммунистическая. – 2011. – №15. (http://газетакоммунистическая.рф/?p=1899)

(10) Егорин А. З. Указ. соч. С. 277.

(11) См.: Лбов А. Указ. соч.