Л.М. Нюбина
Смоленск, Россия
МЕМУРНЫЙ ТЕКСТ КАК МНОГОГРАННЫЙ КОГНИТИВНЫЙ ФЕНОМЕН
Речь в статье идет о когнитивной многогранности текстов литературной автобиографии. Важную роль при этом играют три фактора: повествовательная перспектива, память и ее виды, воспоминание и интертекстуальность.
Ключевые слова: жанровое
своеобразие, повествовательная точка зрения, память и воспоминание,
интертекстуальность.
Мемуарный текст является многомерным
когнитивным феноменом, который отражает современную тенденцию сближения наук в
познании. Мемуарный жанр является одновременно и антропотекстом и социотекстом,
и отражает связи языка, истории и культуры, так как по-настоящему зрелой
становится лишь историческая восприимчивость человека [Ортега и Гассет 2006:
196].
Одной из модификаций мемуарного жанра является литературная автобиография, смыслом
которой является отражение личностного бытия. Память о себе это связь со
временем. В данном тексте существует время рассказываемое и время рассказанное [Weinrich 1964: 73]. Медиумом в этой ретроспективной рефлексии
выступает вспоминающее «Я», которое выполняет самые разнообразные когнитивные
действия, соединяющие прошлое и настоящее: осуществляет селекцию воспоминаний, их
интерпретацию и комбинирование, делает обобщения, анализ, выражает оценки, эмоции
и т. д.
1.
Жанровой особенностью литературной автобиографии является ее повествовательная
структура: автор произведения закреплен в инициальном имени на обложке
произведения, является также субъектом и объектом повествования о себе, выступая,
таким образом, в трех ролях одновременно. Этот жанровый парадокс определяет
ведущую стратегию мемуарных текстов - их эгоцентризм, сознательное или
невольное вынесение в центр внимания некоего «Я» которое превращается в тексто-
и смыслообразующий фактор всего повествования [Гончарова 1998: 235]. Автор
автобиографии выполняет функцию отбора автобиографических событий, а также
функцию вербального и композиционного представления вспоминаемых событий.
Фактически он обладает «всеведением» относительно описываемого объекта, ведь ему
известно об этом объекте все, что сближает его с повествователем от 3-го лица. Субъект
повествования получает роль повествователя, за которым прячется автор, балансируя
одновременно между реальным миром и миром текста [Lejeune 1994: 24], он как бы «инсценирует» объект описания,
того конкретного человека, каким он является. Автобиографическое «Я», таким
образом, выступает как рассказывающее «Я», как рассказываемое «Я» и как
анализирующее сверхЭго, координатор отношений между двумя первыми ипостасями
«Я» [Породин 2006: 58, 63]. Автор и субъект связаны друг с другом множеством репродуктивных
интеллектуальных функций, а именно: оба
вспоминают, анализируют, сравнивают, обобщают, сомневаются, выражают эмоции и
чувства, дают отсроченные оценки, превращая повествование из нейтрального в
эмоциональное, так как эмоции для человеческой жизни и ее осознания являются «конститутивным
феноменом» [Schwarz-Friesel 2007:
1]. В повествовательной структуре литературной автобиографии представлены наиболее
типичные виды повествователя: всезнающий повествователь от 3-го лица
(экстрадиегетический и интрадиегетический), субъективированный повествователь
от 1-го лица – участник описываемых событий (внешний и внутренний), а также
«широкая гамма опосредующих смешанных и переходных форм» (Stanzel 1965: 52-55).
В этой связи весьма существенным свойством
литературной автобиографии является аксилогичность, так как репродуктивный
характер воспоминания позволяет субъекту превратить беспристрастность повествования
в оценочное отношение к прошлому. Оценочность в этом жанре проявляется в
употреблении эмоциональной лексики, сравнений, метафор, эпитетов, экспрессивно
окрашенного синтаксиса, то есть всех возможных стилистических средств. На пересечении факта и
вымысла возникает амбивалентность литературной автобиографии, вспоминающее «Я» определяет
характер сочетаемости правды и ее экспрессивной изобразительности. Приведем пример оценочного фрагмента:
Wir nannten
sie arrogant, versnobt, parvenuhaft, kulturlos, ordinär (CZ, 307.)
В
данном фрагменте очевидна отрицательная оценка субъекта, она отражает
впечатления К. Цукмайер в анализе Берлина в книге «Als wär’s ein Stück von mir»:,
который представлен в его воспоминаниях метафорическим образом желанной и
недоступной кокетки (отсюда и местоимение sie в примере).
2.
Литературная автобиография, как и все мемуарные жанры, основана на работе
памяти. Память, как известно, явление сложное и обладает множеством видов.
Различают, например, произвольную и непроизвольную, кратковременную и
долговременную, моторную, образную, семантическую, эмоциональную, сенсорную,
процедурную, декларативную и мн. др. виды памяти [Tulving 1972]. Согласно Т. Циген, «духовное «Я», осознающее и
себя самого, и окружающий мир, составляет общее представление всех образов
воспоминания, запечатленных в мозговой коре [Циген 1998:, 4, 66].
К
особому виду памяти относится автобиографическая память (Я-схема) как «субъективное
отражение пройденного человеком отрезка жизненного пути, состоящее в фиксации,
сохранении, интерпретации и актуализации автобиографически значимых событий и
состояний, определяющих самоидентичность личности как уникального,
тождественного самому себе психологического субъекта В Я-схему включена
информация обо всех видах деятельности, осуществляемой человеком, и об
отношениях, в которые он включен [Нуркова 2000: 19, 36].
В автобиографической памяти исследователи
выделяют две структуры: базовое автобиографическое сознание и расширенное
автобиографическое сознание [Damasio 2007: 28].
К компетенциям базового сознания относится ощущение самого себя «здесь и
сейчас», что включает физическое тело субъекта, а также всю его деятельность, как биологическую, так
и интеллектуальную. Расширенное сознание,
включает в себя идентичность и индивидуализацию, отношения «Я и Ты», «Я и
Другие», оно располагает личность на оси индивидуально-исторического
пространства и времени, концентрирует весь объем воспоминаний о жизни.
Систематическое воспоминание об индивидуальных событиях, способность
представить их в соотношении общего и частного может осуществить лишь
расширенное сознание. В этой связи когнитивные особенности вспоминающей
личности позволяют учитывать результаты теоретического и обыденного,
коллективного и индивидуального знания, которые передаются при помощи языка
[Болдырев 2001: 8] и отражают и базовое, и расширенное сознание.
Описание собственной личности - весьма
сложный процесс. С одной стороны, мы каким-то образом согласуем разнородные
воспоминания, одни из них переходят в долговременную память, другие исчезают, одни
ярки, а другие поверхностны. С другой стороны, воспоминания не носят
произвольного характера, подбор событий для языковой репрезентации зависит от
индивидуальной направленности личности и личной судьбы. Мерцающими точками в
памяти выступают важнейшие автобиографические концепты (отец, мать, детство,
школа, книга, профессия, качество, пространство, время и др.), превращающиеся в
неравномерную и фрагментарную композицию этого вида текста. Важным вопросом при
этом становится использование вспоминающим человеком языка, каким образом он
отражает хранящиеся в его памяти знания.
Что
же это такое - «воспоминания о прошлом»? «Драгоценные жемчужины», загадки, «бесценный
груз», травмы психики, нейтральные фрагменты, события или «фон событий»? Можно
сказать, что это все вместе. Воспоминания - это те фрагменты памяти, которые дают ключ к тайне
человеческой личности; это обрывки однажды услышанных песен; это
перевоссозданные образы нашего детства и умерших родителей, наши непрестанные
усилия сделать жизнь цельной, связать прошлое и настоящее, чтобы приготовиться
к встрече с будущим [Роуз 1995: 344].
Это
рассуждение профессионального литератора подчеркивает, что наши «отношения с
прошлым призрачны и смутны» [Ортега и Гассет 2006: 186], и только память, воспоминание
и язык как важнейшие система человеческого сознания могут передать их потомкам.
3. Весьма существенным компонентом
деятельности воспоминания является культурно-историческая картина мира. Культурная
память позволяет представить коллективный дух, свой «дом бытия», так как
сохранение прошлого необходимо для истории и культуры, так как культура
приобретает свою целостность не из чего иного, как из общих, ее конституирующих
воспоминаний [Pethes 2008: 37–38]. Память и
воспоминание понимаются в культурно-исторических теориях не как исключительно
индивидуально-психический, а как коллективный и социальный феномен Можно
говорить о том, что мемуарная литература является определенной культурно-исторической
ценностью, поскольку когнитивная многомерность текста воспоминаний связывает
социальное и индивидуальное, общее и особенное, объективное и субъективное.
Взаимодействие с культурной средой
прошлого проявляется в данном жанре в интертекстуальности, которая является его
типологической чертой. Интертекстуальность обнаруживается здесь как в
прецедентных феноменах, так и в интердискурсивном взаимодействии,
представляющим в тексте фрагменты других речевых жанров и социолингвистических
типов дискурса. Прецедентность как коммуникация со знаковой средой предшествующего
и настоящего контекста выражается в
тексте при помощи таких маркеров, как: топонимы, антропонимы, даты, реалии,
названия, слоганы. пословицы, поговорки, цитаты, аллюзии и т.д. Необходимый пример
находим у М. Билера в книге о детстве «Still
wie die Nacht»:
Wir sitzen
stumm im Dunkeln. … Das ist die Leinwand, flüstert mir Olaf zu. … Klick,
macht es, und plötzlich sehe ich einen Hund auf einem Esel, eine Katze auf
einem Hund und einen Hahn auf die Katze springen. Das sind die Bremer
Stadtmusikanten (M. Bieler. Still wie die Nacht, 181).
Таким образом, мы видим, что данный вид литературы является своего рода
синергетическим феноменом, в котором память и когниция играют решающую роль. Автор
как медиум между реальностью и текстом приводит в некоторую целостность
хаотическую динамику всех сохраненных памятью эпизодов автобиографического
знания, что предопределяет когнитивную многомерность автобиографического текста,
для изучения которого сегодня одной лингвистики
недостаточно. Изучение этого текста требует взаимодействие таких наук как:
когнитивная лингвистика, психолингвистика, лингвокультурология,
лингвосоциология и др.
ЛИТЕРАТУРА
1. Болдырев
Н. Н. Когнитивная семантика: курс лекций по английской филологии. Тамбов:
Изд-во Тамбовского ун-та, 2002.
2. Гончарова
Е. А. Эгоцентризм как принцип построения литературного текста // Studia Linguistica
VII:Языковая картина в зеркале семантики, прагматики и
перевода: сб. ст. / РГПУ им. А. И. Герцена. – СПб. 2005.
3. Нуркова В. В. Свершенное
продолжается: Психология личности. – М.: Изд-во УРАО, 2000.
4. Породин
И. В. Лингвопоэтические средства выражения эгоцентрической точки зрения в
литературном тексте (на материале современной немецкоязычной художественной
прозы: дисс. … канд. филол. наук. СПб. 2006.
5. Роуз С. Устройство
памяти. От модели к сознанию. – М.: Мир, 1995.
6. Циген
Т. Внимание – Произвольное мышление –
Наше Я – Память // Т. Спенсер, Т. Циген. Основные направления психологии в
классических трудах. Ассоциативная психология. М.: ООО ФФСТ-ЛТД, 1998.
7. Хомякова Е.Г. Эгоцентризм
речемыслительной деятельности. СПб.: Изд-во С. -Петербургского ун-та, 2002.
8. Щирова И.А., Гончарова Е.И.
Многомерность текста: понимание и интерпретация: Учебное пособие. – СПб. ООО
«Книжный Дом», 2007.
9. Domasio Antonio R. Ich denke, also bin ich: die Entschlüsselung des Bewusstseins,
7. Auflage. Berlin: List, 2007.
10. Tulving E. Episodic and semantic memory.
In: E. Tulving, W. Donaldson (eds.) Organization of Memory. - N.Y. 1972.
11. Lejeune Ph. Der autobiographische Pakt. - Frankfurt am Main: Suhrkamp,
1994.
12. Pethes N. Kulturwissenschaftliche
Theorien des Gedächtnisses. Zur Einführung. Hamburg: Junius Verlag,
2008.
13. Stanzel
F. K. Typische Formen des Romans / F. K. Stanzel. - Göttingen: Vandenhoeck
& Ruprecht, 1965.
14. Schwarz-Friesel
M. Sprache und Emotion. A. France Verlag, Tübingen und Basel, 2007.
15. Weinrich H. Tempus.
Besprochene und erzählte Welt. – Stuttgart: Kohlhammer, 1964.
L.M. Njubina
Smolensk, Russia
MEMORY TEXT AS MULILEVEL
COGNITIVE PHENOMENON
The Article investigates cognitive multidimensionality
of the texts of literary biography. Three factors seem to be of utter impotance
in this respect: narrative autlook, memory and its types and intertextuality.
Key words: genre distinction, memory, recollections, a narrative point of view, intertextuality
Нюбина Лариса Михайловна
Доктор филологических наук, профессор
Смоленский государственный университет
State University Smolensk
214000,Смоленск, ул. Коммунистическая, д. 22, кВ. 1.
8 4812 38-32-83; 8 910 725-99-94.