Филологические науки/9. Этно-, социо- и психолингвистика

К.ф.н. Никифорова О.В.

Арзамасский филиал ННГУ, Россия

Лексико-семантическая группа «Праздники» как фрагмент диалектной картины мира (на материале нижегородских говоров)

Проблема изучения языковой картины мир (ЯКМ) интересует многих отечественных ученых (Ю.Д. Апресян, В.Б. Касевич, Е.С. Кубрякова, В.И. Постовалова, Б.А. Серебренников, А.Д. Шмелев и др.). ЯКМ являются наиболее долговечными, устойчивыми, стандартными образованиями, что позволяет описывать знания и представления территориально ограниченных сообществ. В современной лингвистике активно исследуются различные картины мира, в том числе ЯКМ носителей нижегородских говоров (Л.А. Климкова, Е.Ю. Любова). Известно, что в картинах мира зафиксирован опыт той или иной общности людей, особое видение ими мира, обусловленное специфической значимостью объектов действительности, избирательным к ним отношением, образом жизни, национальной или региональной культурой, климатом, историческими фактами. «Картина мира есть прежде всего познавательный, когнитивный феномен», – утверждает Г.В. Кольшанский [с. 62]. ЯКМ, являясь проекцией концептуальной системы нашего знания, представляет собой «особое образование, постоянно участвующее в познании мира и задающее образцы интерпретации воспринимаемого, это своеобразная сетка, накидываемая на наше восприятие, на его оценку, влияющее на членение опыта и виденье ситуаций и событий и т.п. через призму языка и опыта, приобретенного вместе с усвоением языка и включающего в себя не только огромный корпус единиц номинации, но, в известной мере, и правила их образования и функционирования» [Кубрякова с. 47].

Картина мира соответствующего этноса отражена в содержательной стороне языка, которая ложится в основу представления о культуре народа. Картина мира отражает взгляд носителя культуры на внешний мир, и исследователь должен понимать и интерпретировать мотивацию и психологию номинатора в тех категориях, с теми аспектами, как это делает сам носитель культуры, т.е. прийти к аутентичному пониманию культуры того или иного народа. По мысли Э. Сепира, «наивно думать, что можно понять основные принципы некоторой культуры на основе чистого наблюдения без того ориентира, каковым является языковой символизм, только и делающий эти принципы значимыми для общества и понятными ему» [с. 261]. Язык и культура – феномены по сути своей взаимообусловленные и неразделенные. Язык – явление культуры, это средство воспроизведения культуры. Значит, «структура языка является порождением двух важных факторов: один – внутренний (т.е. ум индивидуального говорящего), другой – внешний (а именно культура, общая с другими говорящими на том же языке)» [Ченки с. 340]. Поэтому пророческими оказались слова Э. Сепира о том, что «когда-нибудь попытка исследования примитивной культуры без привлечения данных языка соответствующего общества будет выглядеть столь же непрофессиональной, как труд историка, который не может воспользоваться в своем исследовании подлинными документами той цивилизации, которую он описывает» [с. 261].

Лингвисты отмечают, что «ярким отражением характера и мировоззрения народа является его язык и, в частности, его лексический состав. Анализ русской лексики позволяет сделать выводы об особенностях русского видения мира» [Булыгина, Шмелев с. 481]. В связи с этим актуальным представляется обращение к лексике русских народных говоров. Ведь существующая традиционная народная культура сохраняет огромное количество слов, в которых закрепились архетипические представления человека об окружающем мире. Особенности отражения сакральных характеристик в русском языковом сознании выявляются при семантическом анализе лексики, включающем в себя анализ мотивированных составляющих фрагмент картины мира языковых единиц, поскольку «воспроизведение внутренней формы есть осознание мотива, несущего в себе актуальную для говорящих информацию об обозначаемом» [Коновалова с. 120].

Неотъемлемой частью каждой культуры являются психологически значимые для ее носителей события – праздники, которые получают свои наименования в народном календаре.

Обширная группа диалектных наименований праздников в нижегородских говорах является специфическим фрагментом ЯКМ, отражающим не только этнографические (история, традиции), но и ментальные особенности этноса. Праздник – один из феноменов культуры, своеобразное зеркало культуры, в котором отражаются ее основные черты. Праздник обусловливает ту сферу, которая способствует налаживанию связи между нынешними и прошлыми поколениями, между современностью и историей в любой культуре. Праздник представляет собой некую резервную систему культурно-исторической памяти общества, ведь в празднике сочетается повседневное и ритуальное, обыденное и сакральное. Основой праздника являются духовные ценности, без которых общество не жизнеспособно: любовь к родине и родному дому, гармония с миром и природой, правила общежития. Поэтому праздник воспроизводит в памяти общества высшие ценности, отстоящие от повседневности, те ценности, с которыми связан смысл бытия личности, а также идентичность общества, являющиеся фундаментом культуры, важнейшим и обязательным для жизни.

Лексико-семантическая группа «Праздники» состоит из нескольких подгрупп: «Молодежные праздники и гуляния», «Праздники сезонно-трудового цикла», «Праздники церковно-календарного цикла». Для каждой из них характерно преобладание определенного типа номинации.

В лексемах подгруппы «Молодежные праздники и гуляния» отражены следующие мотивирующие признаки:

– способ времяпрепровождения: слова, производные от основы бесед- (бесе́да, бесе́ды, бесе́дки, бесе́душки), от корня сид-сед (сиде́лки, сиде́ньки, сиде́нье, сиде́нья, сидянки, посиде́лки, посе́дки, посиде́нка, посе́дочки, посиде́нки). «Раньше дефки на квартирах сидели – посиденки. Сколь их человек, можя пять, можа десить, зависит от тово, сколь дружица людей. Они зговарились, искали баушку, безродну, договораливались с ей, они за это дроф привёзут, за то, што они сидеть-то у ей будут. Лучыны нашшопайут, приготовют, и вот они сидят. К им тожа ходит упределённа группа ребятишек. И вот сидели кучками, на каждой улице сидели» [с. М. Майдан Пильнинского р-на];

– темпоральный признак: вечёрка, вечерянка, вечеринка, сумерник. «Собирают фсех девок, ребят в дом, собирают без вина. Это вечорки. Фсе сидят дома, чай попивают. Кругом песни поют, пляшут, веселяца. Потом фсе выходют на улицу, играть в разны игры, долго фсе гуляют; домой приходют поздно» (с. Б. Бакалды Бутурлинского р-на;

– локальная характеристика: по названию помещения, в котором происходило собрание (кельи), по месту вне помещения, где происходило собрание (улица). «Летом-ти по улицы хадили з гармонью, а зимой ф кельи сидели. Бывала, пака рабят-та нет, мы то вяжым, то придём. Без дилоф-та ни сидели. А уж как придут рабяты-та, то плисать начнём, то петь, и ноц-та прайдет не заметишь как» (с. Салганы Краснооктябрьского р-на);

– характер присоединения участника события к самому событию: от корня -воз- (своз, своза́, сво́зы, сво́зки), съе́здки;

– один из элементов гулянья – песни, частушки, пляски, игры и др.: круг, мата́ня, хорово́д. «Шас ф клуп ходют, мы-то вот на крук ходили. У нас фсё к амбарам ходили. Эх, хорошо мы гуляли! Несколько ровен идут, одна за другой. Гармони играют, дефки песни поют. Каке раньшэ-то песни пели хорошы» (с. Лопатино Вадского р-на);

– основное занятие: супря́дки и др.

В основу номинации лексем подгруппы «Праздники сезонно-трудового цикла» положены следующие мотивирующие признаки:

– вид сельскохозяйственной работы, в честь окончания которой устраивается праздничное гуляние: слова с корнем -жа-/-жин- (дожи́нки, госпо́жинки, пожина́льник, пожина́льница, пожи́нки, спожи́нки);

– основное блюдо, подаваемое на праздник: ка́ша;

– ритуальный предмет, сопровождающий празднование: борода́, боро́дка.

В наименованиях подгруппы «Праздника церковно-календарного цикла» распространена мотивировка по следующим признакам:

– по главному компоненту его официального церковного названия: Ду́хов день, Богоро́дица, Покро́в. Каноническое название праздника Покров Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, мотивированное чудесным событием, в нижегородских говорах пережило редукцию, т.е. сократилось до двухкомпонентного словосочетания Покро́в Богоро́дицы, Покро́в день, День Покрова́ или даже до одного слова Покро́в, Покрова́;

– по народной форме имени святого: Никола летний, Никола зимний, Серьгов день;

– по метеорологической характеристике дня: градобо́йный день;

– по обрядовому содержанию праздника. Праздник Рождества Иоанна Крестителя (7 июля) в нижегородских говорах называется по его обрядовому наполнению и отражает культ воды (Иван Купала, Иван Купальник, Иван Купальский, Иван Купальницкий, Иван Обливан, Иван Росник) и культ растительности (Иван Травник, Иван Цветник, Иван Плетитя);

– по связи праздника с какими-либо животными или насекомыми: Козий праздник – название узкорегионального обычая, связанного с народным календарем [Троицкий с. 339-341]. Козий праздник приходился на второе воскресенье Великого поста и связан с обновлением и освящением церкви. На площадь выводят наряженного козла, украшенного лентами. Корни этого праздника уходят в древность, когда молодежь для шуток затащила за рога на колокольню козла. Он запутался в веревках, привязанных к колоколам, и произвел тревогу, на которую сбежались жители Нижнего Новгорода;

– по кулинарному коду. Праздник Всемилостивому Спасу и Пресвятой Богородице, приходящийся на 14 августа, имеет в нижегородских говорах название, связанное с кулинарным кодом – Медовый Спас. Следующий Спас в церковном календаре номинируется Преображение Господа Бога и Спаса Нашего Иисуса Христа и празднуется повсеместно 19 августа. В говорах Нижегородской области обнаружено название этого праздника – Яблочный Спас, осложненное связью с кулинарными традициями дня. Третий Спас, отмечаемый 29 августа, в церковном календаре зафиксирован под названием Перенесение из Едессы в Константинополь Нерукотворенного Образа Господа Иисуса Христа. В диалектной речи Нижегородского края функционирует наименование Хлебный Спас, связанное с кулинарным кодом.

Таким образом, проанализированные наименования праздников, функционирующие в нижегородских говорах, обширны по своему количественному составу, богаты по содержанию, отражают культурную и духовную жизнь нижегородского крестьянина.

Литература:

1. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на примере русской грамматики). – М.: Языки славянских культур, 1997. – 576 с.

2. Кольшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. – М.: Наука, 1990. – 108 с.

3. Коновалова Н.И. Названия нечистей силы в уральских говорах как фрагмент наивной картины мира: мотивационный аспект // Русская диалектная этимология: материалы IV международной научной конференции. – Екатеринбург: Уральский гос. ун-т, 2002. – С. 120-122.

4. Кубрякова Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения. – М.: Ин-т языкознания РАН, 1997. – 327 с.

5. Сепир Э. Статус лингвистики как науки // Избранные труды по языкознанию и культурологи. – М.: Изд. группа «Прогресс», 1993. – С. 259-265.

6. Троицкий С. Козий праздник в Кунавине // Нижегородский сборник. Т. 5. – Н. Новгород: Тип-я Ниж. губ. правления. – 1875. – С. 339-341.

7. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике // Современная американская лингвистика: фундаментальные направления. – М.: Едиториал УРСС, 2002. – С. 340-369.