Философия/4.Философия культуры

К.фил.н. Наман И.В.

Институт гуманитарного образования и

информационных технологий, Москва, Россия

Картина А.А.Иванова «Явление Христа народу»

в оценке А.С.Хомякова

Алексей Степанович Хомяков с ранней молодости не только любил искусство, но и очень серьёзно занимался живописью. Он два года работал в Парижской Академии Художеств. Не имея намерения избрать живопись специальностью, хотел через неё войти в мир искусства, которому придавал огромное образовательное значение [1]. В одной из самых ранних своих статей «Мнения русских об иностранцах» (1846 г.), Хомяков указывал на такое явление, как скудость и бесхарактерность русского искусства. Оно, по мнению мыслителя, началось с той поры, как западное просвещение подавило истинное русское просвещение и противопоставило его прекрасным задаткам искусства допетровской эпохи. Задатки эти пробивались сквозь все неблагоприятные исторические условия, не дававшие искусству достигнуть полного своего развития [2;557]. Эту же мысль он развивает в статье «О возможности Русской художественной школы», доказывая в ней, какая тесная связь существует между просвещением (культурой) вообще и искусством в частности. «Просвещение народа определяется народною личностью, то есть живой сущностью народной мысли; более же всего определяется оно тою верою, которая является в нём пределом его разумения»[3;308]. Хомяков также отметил, что в связи с тем, что русское общество утратило «свою народную личность», то и не имеет настоящего художества. Отсутствие искусства, способного просвещать, является также следствием раскола общества на народ и на тех, которые были увлечены подражанием Западу и вследствие этого потеряли жизненные условия плодотворной деятельности, без которых не может процветать истинное народное просвещение, ни в области науки, ни в области искусства. Возвращение к народным, исконно русским началам есть необходимое условие для духовной деятельности, а, следовательно, условие для возможности процветания народного искусства. «Вопрос, к которому привели нас требования художественной Русской школы, очень важен: это для нас вопрос жизни и смерти в самом высшем значении умственном и духовном» [3;309].

С такой точки зрения на искусство вообще, все явления его развития должны были представляться крайне важными Алексею Степановичу. Он пристально следил за всем, что появлялось в России в области всех отраслей искусства. Известно его живое участие в организации Школы Живописи и Ваяния в Москве. Как только Хомяков узнал (вероятно, ещё от Н.В.Гоголя, В.А.Жуковского или Ф.В.Чижова), что в Риме много лет работает художник-отшельник, посвятивший себя всецело служению искусству, не как ремеслу, а как делу всей жизни, то обратил своё внимание на его труд и следил с живым участием за ходом его работ. Ещё в 1845 году, в статье о железных дорогах, в которой есть рассуждение об искусстве, как выражении народного духа, о бесцветности русского художества, оторванного от живых народных начал, Хомяков писал: «Говорят, что где-то в Европе живет наш художник, человек, исполненный жара и любви, давно обдумывающий чудные произведения стиля нового и великого, и что он готовит нам новую школу» [4;485]. Таким образом, Хомяков связывал с Ивановым надежды на появление новой русской школы живописи.

Появление самой картины было для него не любопытным художественным фактом, а целым событием огромной важности в культурной жизни России. «Пушкин, Гоголь, Глинка уже доказали, что художества слόва и звука выбиваются на новый народный путь, что начинается новая эра в области художества, и она создаст новые живые формы, полные духовного смысла в живописи и зодчестве, были бы только художники вполне русские и жили бы вполне Русскою жизнью» [4;489]. Появление именно такого художника Хомяков приветствовал в 1858 г.

Свою статью «Художественные требования русского духа. Картина Иванова» [5;514-533] Алексей Степанович начал с прискорбного известия, что художник умер. Но смерть оправдывал исповеданием своей веры. Объясняя преждевременный уход из жизни Иванова, Хомяков писал: «Это могучие и богатые личности, которые болеют не для себя, но в которых мы, русские ‹…› выбаливаем (курсор – И.Н.) себе выражение и сознание» [5;515]. Национальное сознание в России формировалось «выбаливанием» наших гениальных соотечественников. И как пророчески заметил Алексей Степанович: «Мы видим пахарей и сеятелей, а жатву трудно даже и представить» [5;516]. Действительно, своей жатвы они не дождались.

Пристально изучая картину, А.С.Хомяков вначале обратил внимание на её замысел. Точнее на то, что в основу картины положено исключительное явление. Вспоминая историю еврейского народа, критик проник в его духовную жизнь. Именно этому народу Бог открыл истину и поручил её хранение. «Истина эта бесконечна и всеобъемлюща; в ней заключено знание единого Бога и отношений Бога к Своему созданию – человеку, знание духовности человека и обязанностей его к Богу» [5;517]. И этот безземельный, повсюду гонимый народ, храня Истину, был подвергаем не только менее страшными внешними врагами, но и более страшными внутренними – искушениями и соблазнами. Против этих врагов восставали спасительные силы народа. То были пророки, всеми гонимые, уничижаемые, но которые «возвращали заблуждающуюся толпу от безумного разврата идолопоклонства к строгой разумности единобожия» [5;518]. Эти спасающие Истину люди – не суть стечения внешних обстоятельств, а следствие их силы духа, сокрушающей враждебность мира. Именно такие великаны духа были и всегда будут «высшими идеалами для <…> художества».

Но в картине главный герой не величайший из пророков, вышедший «из недр горящей пустыни, возросший на её дикой пище, облачённый в её дикую одежду» [5;519]. Сын Божий пришёл к Израилю. И тот, который был лучшим из всех, величайшим из пророков, указал на Того, Кого ждали все пророки. «Ветхий Завет преклонился пред Новым» [5;520]. Таков, в представлении А.С.Хомякова, был замысел картины. Но и воплощение замысла оказалось достойным.

Сюжет, положенный в основу картины – центральный в Новом Завете. Любая художественная интерпретация могла бы привести к личному произволу и прихоти. Поэтому очень важно было художнику найти такое положение, которое делало бы его невидимым, только прозрачной средой, «через которую образ предмета сам запечатлевается на полотне». Это, по мнению Хомякова, и достиг Иванов в своём полотне.

Главное лицо картины – Спаситель. Его Иванов изобразил на дальнем плане. И в этом, по замечанию критика, точное понимание художником Евангелия («Иоанн видел Иисуса идущего»). Сам образ Спасителя оказался неопределённым, и лишь странно-знаменательная поступь – свидетельство Того, Кто идёт «на подвиг деятельности и терпения». Некоторые из великих мастеров художества достигают такой простоты изображения, за которой уже нет их самих, но есть некий такой взгляд, который присущ единому народу. Так, некоторым художникам слова удаётся создать стихи, которые, оторвавшись от создателя, идут в народ и становятся народными. Точно так и Иванову удалось изобразить явление Христа народу, как бы сам народ смог себе это явление вообразить. По словам Хомякова, «таков характер всех произведений эпических и всех эпосов истинно народных» [5;512].

Сравнив произведение Иванова с его гениальными предшественниками Буонаротти и Рафаэлем, критик пришел к заключению, что последним не удалось избегнуть личного произвола при изображении евангельских образов Христа, Дрезденской Мадонны, в отличие от русского мастера, отразившего на своём полотне суть христианского явления в художественном созерцании христианского духа. Анализируя произведения прежних мастеров кисти, Хомяков нашёл собственное объяснение тому, почему у этих живописцев тело взяло перевес над духом. Причина в том, что «распадающееся духовное общество отпустило всякую личность в свободу её собственного бессилия». Но Иванов не впал в соблазн подобного рода, так как стоял на твердой почве Православия. Художник овладел формой, изучил законы живописи для передачи телесного образа, при этом остался верен духовной основе. Он был учеником иконописцев, но в тоже время «смел уметь» [5;526].

Не обошёл вниманием критик и вопроса, связанного с недоумением по поводу того, нужно ли было столько усилий вкладывать в написание одной картины. Странными показались Хомякову пути русского просвещения. На протяжении полутораста лет наш народ подражает результатам трудов Европы. Русский художник также подавлен натиском европейской мысли. Однако если он желает стать свободным творцом, то ему необходимо оторваться от заимствований и отыскать в себе самом то, что присуще лишь ему одному, что «лежит (как говорят англичане) в сердце его сердца». И лишь в самой глубине души он может найти то, что впитала она из песен, языка, семьи, из храма Божьего. «Тогда только, по убеждению Хомякова, приобретет художник самого себя» [5;526]. По сути Хомяков характеризует здесь духовные основы становления Русской художественной школы.

Иванов на этом пути был не одинок. Подобно ему в области художества трудились и другие ясновидящие умы. В качестве примера Хомяков привёл жизнь Н.В.Гоголя. Успех творений этих людей критик видел не только в их гениальности, но и в чистоте стремлений, в характере того вида искусства, которому служили.

Новое содержание, новое видение задач искусства требовало и новой формы. Хомяков отметил, что нельзя было следовать традициям прежних школ. Строгая духовная простота не могла подражать роскоши фламандской плоти, венецианскому блеску и другим изобразительным техникам, поскольку они были заклеймены «грубою телесностью или прихотью личного произвола» [5;527]. И Иванов нашёл свой почерк. По словам Хомякова, он не просто создал картину, но создал целую школу. И, несмотря на то, что многие соотечественники подсмеивались над художником, считая его или бессильным для создания великого целого, или близким к сумасшествию, итальянцы благоговейно смотрели на северного аскета, который служил искусству всею силою духа. И эти 25 лет неустанной работы стоили того. По убеждению Хомякова, тело на полотне покорилось духу, сделалось прозрачною оболочкою мысли, «никогда вещественный образ не облекал так прозрачно тайну мысли христианской» [5;519].

Техника Иванова поражает верностью изображения: «Исхудалые члены пророка-пустынника, костлявое тело раба, нежные очерки юноши и отрока, изнеженные формы слушателя богача» [5;529]. В картине, отметил Хомыков, нет ни тени мёртвого академизма. Всё полотно пронизано воздухом и светом. Мастеру удаётся перенести читателя картины на берега Иордана, в тень палестинского дерева. Всё естественно и натурально.

Алексей Степанович заметил закономерность в том, что картина в России появилась в момент, когда русское общество начало вводить в собственную жизнь практическое христианство. И в этом критик увидел доброе предзнаменование. В сравнении с другими великим полотнами, критик считал, что она по высоте идеала, может быть, и уступает двум-трём (например, Мадонне Сикстинской), но по совершенству выражения замысла, по строгости и трезвенности стиля она не имеет равной в целом мире. Назвать картину чистой иконописью нельзя, уверял Хомяков, но можно причислить её к живописи эпической, стенной церковной.

В заключении Алексей Степанович подчеркнул, что полотно Иванова – это происшествие в русской жизни. Создавая свой шедевр, художник совершил подвиг. И жизнь, и смерть мастера трогательна, торжественна, великолепна. Работая над своим холстом, Иванов создал множество этюдов, которые, если бы были собраны вместе, то стали своеобразным путём к его картине. Ничего подобного никакая земля, по уверению Хомякова, не могла бы представить.

Литература:

1. В первой по времени его статье, сохранившейся в отрывках (в «Русском Архиве» 1893 г., выпуск 5-й), о зодчестве уже проводилась мысль о родстве искусства с верой; вера же для Хомякова есть основа, весь дух жизни.

2. Хомяков А.С. Мнения иностранцев о России. // Хомяков А.С. Всемирная задача России. / Составление и комментарий М.М.Панфилова. Изд. 2-е – М.: Институт русской цивилизации, Благословение, 2011. – С.557. Далее цитаты даны по этому сборнику.

3. Хомяков А.С. О возможности Русской художественной школы. // Хомяков А.С. Всемирная задача. – М., 2011.

4. Хомяков А.С. Письмо в Петербург по поводу железной дороги. // Хомяков А.С. Всемирная задача. – М., 2011.

5. Хомяков А.С. Художественные требования русского духа. Картина Иванова. // Хомяков А.С. Всемирная задача. – М., 2011.