История/2. Общая история

К.и.н. Косихина С.С.

Амурский государственный университет, Россия

Республика или монархия: к вопросу о форме правления в Англии в период военной диктатуры О. Кромвеля

Период «междуцарствия» 40-60-х гг. XVII в. традиционно приковывает внимание историков в силу его значимости для последующего развития не только Великобритании, но и Европы в целом. Между тем в рамках этого периода выделяется особый этап, беспрецедентный в истории Англии. Хронологически он охватывает отрезок времени с 1653 г. по 1658 г. и связан с именем Оливера Кромвеля. Способ продвижения Кромвеля к власти, неординарность проводившегося им внутри- и внешнеполитического курса стимулировали некоторых авторов к поиску в протекторате исторического прецедента фашизма [2, v. 3, p. XII; v. 4, p. XIV, 877-899]. В качестве одного из доводов в пользу упомянутой концепции использовался тезис о неопределенности модели политического развития страны после окончания серии гражданских войн, нерешенности в среде правящих элит концептуального вопроса о форме правления.

Имущественные перемещения, осуществленные в годы революции, распродажа и раздача коронных, церковных и делинквентских земель способствовали обогащению индепендентской буржуазии, переходу ее в разряд крупных земельных собственников. Последнее обстоятельство обусловливало стремление элит, победивших в революции, установить прочную государственную власть, способную закрепить завоеванные победы, обеспечить возможность экономического процветания. Поэтому уже с 1649 г. «классы-союзники» начинают поиски наиболее удобной для них формы организации государства, которая смогла бы отвечать новым, сложившимся в ходе революции общественно-политическим реалиям. Единства мнений по вопросу о том, каким должно быть новое государство, в их среде не наблюдалось. Наиболее спорным оставался вопрос о форме правления.

Типичными представляются два подхода, сформулированные в диалоге О. Кромвеля и Б. Уайтлока во время совместного совещания членов Долгого парламента и ведущих офицеров армии, состоявшегося 10 декабря 1651 г. «Осмелюсь спросить, – обратился Б. Уайтлок к О. Кромвелю, – на каком основании предполагается установить новый образ правления? То есть будет ли оно полной республикой или с некоторой примесью монархии?». На что лорд-генерал ответил: «Мы действительно должны обсудить, что лучше: учредить республику или ограниченную монархию? А если это будет монархия, то на кого будет возложена власть?» [9, p. 373]. В ходе совещания определились позиции двух главных группировок в стане победителей – армии и Долгого парламента. Офицеры хотели республики, «охвостье» – ограниченной монархии. При этом королем предполагалось сделать малолетнего герцога Глостера, или второго сына казненного Карла I – Якова Йорка, или даже Карла Стюарта, назначив последнему срок «для исправления» [9, p. 373-374]. Мнение самого Кромвеля оставалось неопределенным. С одной стороны, он осознавал нежелательность и нереальность реставрации дома Стюартов, с другой, – считал необходимым противопоставление «парламентскому произволу и всевластию» сильной исполнительной власти. В целом его позиция определялась словами: «…наиболее удобной была бы форма правления с примесью некоторых черт монархической власти. Если она, конечно, сможет обеспечить безопасность и сохранность наших свобод как англичан, так и христиан» [9, p. 374].

Рассуждая о процессе моделирования нового политического устройства Англии, подчеркнем небывалое возрастание роли высших офицеров и авторитета их генерала после Вустерской победы. Характерным явлением становится направление петиций от населения Англии непосредственно в адрес Кромвеля и Совета офицеров, продемонстрировавшее упадок влияния Долгого парламента, разочарование в его деятельности [1,с.274].

Страну наводнили слухи о намерении Кромвеля стать королем. В желании надеть корону его подозревали и роялисты, и пресвитериане, и республиканцы. О степени обоснованности данных обвинений говорить трудно. Единственное свидетельство оставил Б. Уайтлок. Во время совместной прогулки Кромвель задал ему вопрос: «А что, если какой-либо человек возьмет это на себя – согласится стать королем?», на что Б. Уайтлок ответил: «Я думаю, это лекарство будет хуже, чем сама болезнь. Это оттолкнет всех наших друзей, и все переговоры сведутся к вопросу: Кромвель или Стюарт. Не проще ли начать переговоры с Карлом II?» [9, p. 471]. За исключением приведенной цитаты, нам не встретилось другой информации по указанному вопросу ни в анализируемых источниках, ни в работах других авторов. Остается предположить, что либо в 1651-1653 гг. вопрос о собственной коронации не занимал Кромвеля, либо, учитывая деликатность проблемы, лорд-генерал воздерживался от публичных высказываний на этот счет. Что же касается многочисленных свидетельств политических противников лорда-генерала, то ни одно из них не ссылается на слова самого Оливера. А их появление может быть объяснено стремлением дискредитировать Кромвеля.

С разгоном «охвостья» вопрос о форме правления приобрел еще бóльшую актуальность. Вся власть оказалась сосредоточенной в руках армии и ее генерала. Военные осознавали необходимость передать «обрушившиеся» на них полномочия законному представительному органу. Но какому? Проведение всеобщих выборов не представлялось возможным: если созвать парламент на основе старой королевской конституции с ее высоким имущественным цензом и неравномерным распределением избирательных округов, возможен возврат к власти замаскированных роялистов и пресвитериан; если взять за основу левеллеровское «Народное соглашение», власть получат «бунтари-уравнители», и страна будет ввергнута в смуту и анархию.

В совещаниях с приближенными Кромвель выяснил, что Дж. Ламберт – руководитель офицерства – хочет видеть во главе государства небольшой совет из 10-12 человек, с четко очерченным кругом прав и обязанностей. Ведущую роль в нем должны играть высшие офицеры. Совет составит письменную конституцию, на основе которой будут назначены выборы в парламент. Уместно отметить, что Джон Ламберт не являлся республиканцем по политическим убеждениям. Общеизвестный факт – его тесная связь с Т. Фэрфаксом – в прошлом главнокомандующим пресвитерианской армией. Многие исследователи обращали внимание на идентичность их программ [5, p. 187; 4, p. 99, 104]. В целом, Ламберт считал целесообразной идею Кромвеля о государстве «с примесью некоторых монархических черт». Ее он положил в основу проекта, предполагавшего введение военной диктатуры. Базой нового режима, источником его силы и стабильности должна была стать армия, а руководителем политической жизни – высшее офицерство.

Т. Гаррисон – предводитель сектантов – мечтал о теократическом государстве, власть в котором будет сосредоточена в руках «большого совета мудрых», подобного иудейскому Синедриону, состоящему из 70 человек, известных своей праведностью и благочестием.

Кромвель неоднократно заявлял, что «шпаге не место в делах гражданского управления, а долг офицеров – продемонстрировать всему миру: они разогнали «охвостье» не из желания узурпировать власть» [6, p. 327]. После долгих колебаний лорд-генерал и Совет офицеров выбрали единственно возможный в сложившихся условиях путь: выполнили то, что предписывалось сделать Долгому парламенту – вручили государственную власть «известным лицам, боящимся бога и незапятнанной честности» [8, p. 1386].

Следовательно, армия в 1651-1653 гг. не стремилась к установлению диктатуры. Ею предпринимались многочисленные и разнообразные попытки создать гражданскую систему управления. Доказательством тому служит не только созыв Малого («назначенного») парламента, но и крайне незначительное число военных, принявших участие в его работе. Из 139 депутатов лишь 13 были кадровыми офицерами: 4 представителя от Ирландии, генерал Монк – от Шотландии, адмирал Блейк, 7 городских губернаторов. Пять видных офицеров (среди них Кромвель, Ламберт, Гаррисон) заняли места в палате общин по приглашению Ассамблеи «святых», как прозвали этот парламент в народе [10, p. 73].

Деятельность «назначенного» парламента не только не разрешила насущных экономических и политических проблем, стоявших перед страной, но и дискредитировала саму идею республиканской формы правления. Эксперимент с парламентом «святых» явился решающим аргументом в пользу установления военной диктатуры.

Разработчик конституции нового режима «Орудия управления» генерал Ламберт исходил из двух положений: во-первых, из признания ликвидации института монархии и лордов свершившимся фактом; во-вторых, из квалификации положения и роли Кромвеля как промежуточных между традиционным монархом и «несостоявшимся» республиканцем. Компромиссный характер конституции очевиден. Цель ее составителей – увязать республиканский и монархический принципы правления («власть сосредоточивается и пребывает в одном лице и народе, представленном в парламенте» [3], примирить их и в то же время не допустить преобладания одного над другим - достигались за счет конструирования системы преград, оговорок, балансов.

Согласно «Орудию», Кромвель получал пожизненный пост лорда-протектора, не являвшийся наследственным. Совместно с парламентом, состоявшим из 400 человек, ему вручалась законодательная власть. Период легислатуры парламента – 3 года, продолжительность сессии – не более 5 месяцев. Активным избирательным правом наделялись лица, обладавшие годовым доходом не менее 200 ф. ст. – в земле или недвижимости вместо прежнего ценза в 40 шилл. с фригольда. Протекторат, таким образом, покоился исключительно на поддержке крупных и средних собственников. Одновременно избирательные округа перераспределялись в пользу городов и средних слоев населения. Свидетельством недоверия армейских лидеров к выборной палате являлась статья XII конституции. В ней значилось предписание мэрам и шерифам после выборов в парламент предъявлять списки с подписями избранных и избирателей, в которых должно было содержаться обязательство, что «выбранные лица не будут иметь права изменять образ правления, как он настоящим установлен в виде одного лица и парламента» [3].

Исполнительная власть вручалась лорду-протектору совместно с пожизненным Государственным советом из 15 лиц, список которых был сформирован и утвержден Советом офицеров (семеро из них являлись ведущими офицерами армии). Полномочия парламента и протектора строго лимитировались. Хотя сбор налогов разрешался только с согласия представительного органа (ст. ХХХ), что ставило протектора в финансовую зависимость от парламента, ст. ХVII фиксировала ежегодно субсидируемую сумму на нужды армии, флота и гражданской администрации, которую парламент не мог понизить. Несмотря на кажущиеся королевскими полномочия протектора, его власть ограничивалась жесткими рамками: в делах внутренних и международных он не мог предпринять ни одного самостоятельного шага без согласия парламента или Государственного совета. Сам Оливер расценивал свое положение словами: «Я был как дитя в тесных пеленках» [2, v. 4, p. 488].

Конституция существенно расширяла полномочия Государственного совета, неподотчетного ни парламенту, ни протектору. Именно Совету принадлежало право определения законности избрания депутатов и лишения их мандатов в случае, если они не окажутся «лицами, известными своей четностью, богобоязненными и хорошего поведения» [3]. Данная статья конституции, расцененная современниками как нравственный ценз, была сильным политическим оружием в деле удаления из парламента оппозиционно настроенных элементов. Конституция нового режима, по сути дела, оставила открытым вопрос о форме правления. Конгломерат взаимно нивелирующих друг друга монархических и республиканских черт не мог заслонить главного – это была специфически армейская конституция, способная функционировать лишь потому, что и протектор, и Государственный совет в своей деятельности опирались на армию.

Гарантом политической стабильности протектората, таким образом, являлся не основной закон государства, а войско, способное защитить завоеванные в долгой борьбе победы. Только сектанты-милленарии выступили с протестом против прихода к власти военных. «Произошедшая перемена, – писал шеф Тайной полиции Дж. Терло, – встретила всеобщее одобрение, особенно среди юристов, пуританских священнослужителей и купцов, для которых, как они сами сознавали, решения последнего парламента представляли существенную опасность» [Цит. по: 7, p. 149].

Это «всеобщее одобрение» силы нового режима не означало его признания как легитимного и удовлетворяющего интересы всех слоев населения. В большинстве случаев оно являлось констатацией того факта, что протекторат представлялся имущим «меньшим из зол», чрезвычайной мерой временного характера, не снимавшей с повестки дня вопроса о форме правления. Единственная политическая группировка, безоговорочно поддержавшая новый порядок, – высшее офицерство, обогатившееся в ходе революции и перешедшее в разряд крупных земельных собственников. «Орудие управления», гарантировавшее сохранность имущественных перемещений, осуществленных в предшествующее время, и политическое преобладание армии полностью удовлетворяли интересы командного состава «железнобоких». В лице независимого Государственного совета офицеры получили возможность контроля над деятельностью как протектора, так и парламента.

Таким образом, острая внутриполитическая борьба по вопросу о форме правления, развернувшаяся с момента казни Карла I Стюарта, из-за противоречий в среде новых элит осталась незавершенной. «Орудие управления» квалифицировалось армейскими сторонниками Кромвеля как вопрос тактики, призванный замаскировать установление режима военной диктатуры в обстановке политической нестабильности начала 50-х гг. XVII в. в целях реализации возложенной на него полицейско-охранительной миссии.

Литература:

1. Павлова, Т.А. Кромвель. – М.: Молодая гвардия, 1980. – 351 с.

2. Abbott, W.C. The Writings and Speeches of Oliver Cromwell: in 4 vol. – Cambridge (Mass.): Harvard univ. press, 1937-1947. – V. 3-4.

3. Aсts and ordinances of the Interregnum, 1642-1660: in 3 vol. / ed. C.H. Firth, R.S. Rait. – L.: Wyman & Son, 1911. – V. II [Электронный ресурс] // British History Online [Электронная библиотека]. – Режим доступа: http://www.british-history.ac.uk/report.aspx?compid=56511

4. Ashley, M. Cromwell's Generals. – L.: Cape, 1954. – 266 p.

5. Dawson, W.H. Cromwell's understudy: the life and times of General John Lambert and the rise and fall of the protectorate. – L.: Hodge & Co, 1938. – 464 p.

6. Firth, C.H. Oliver Cromwell and the rule of the Puritans in England. – L.: Putnam, 1947. – 496 p.

7. Hill, C. God’s Englishman. Oliver Cromwell and the English Revolution. – N.Y.: Harper & Row, 1972. – 324 p.

8. The Parliamentary History of England: 1642-1660 / ed. W. Cobbett. – L.: T.C. Hansard, 1808. – V. III. – 1611 p.

9. Whitelock, B. Memorials of the English affairs from the beginning of the reign of Charles the first to the Happy Restoration of king Charles the second: in 4 vol. – Oxford: Univ. press, 1853. – V. III – 481 p.

10. Woolrich, O. Oliver Cromwell and the rule of the saints / О. Woolrich // English civil war and after, 1642-1658 / ed. R.H. Parry. – Berkley – LA: Univ. of California press, 1970. – P. 59-77.