Музыка и жизнь / 6. Композиторы

Куликова Ю.В,

ФГБОУ ВПО «Государственная классическая академия имени Маймонида»,

г. Москва

Трансформация философского и художественного

мировоззрения А.Н. Скрябина под влиянием

теософической доктрины

Философские взгляды А.Н. Скрябина и их проявление в его творчестве изучали философы Б. Фохт, И. Лапшин, А. Ф. Лосев. За некоторыми исключениями, ни в одной из работ не рассматривается достаточно подробно феномен трансформации скрябинского философского и художественного мировоззрения под влиянием теософической доктрины.

Теософские идеи были восприняты А.Н. Скрябиным в трактовке организаторов и вдохновителей современного ему Теософического общества (ТО), основанного в 1875 г. Именно через работы Е. Блаватской композитор постигал существо индусской мистики и ее отношение к европейской теософии и оккультизму. Как справедливо утверждает видный американский ученый, специалист по истории российского теософического движения Мария Карлсон (М. Carlson), «игнорировать изучение оккультных эзотерических доктрин, сыгравших столь важную роль в становлении мировоззрений таких личностей как А. Скрябин, А. Белый, К. Бальмонт, М. Волошин, Н. Рерих, В. Кандинский, все равно, что игнорировать изучение Христианства исследователю средневекового искусства».

В традиции советского скрябиноведения теософские увлечения композитора вообще ставились под сомнение. На самом деле свидетельствами о почитании Скрябиным теософии изобилуют и многие другие источники. Среди них книги и статьи: «Скрябин» А. Коптяева, «А. Н. Скрябин» Ю. Энгеля, «Философия музыки Скрябина» Б. Фохта, «Заветные думы Скрябина» И. Лапшина, «Из личных воспоминаний о С.В. Рахманинове» А. Гольденвейзера, «Диалоги» И. Стравинского, «Между двух революций» А. Белого, воспоминания М. Гнесина, В. Оссовского. Еще большее количество упоминаний о теософических увлечениях Скрябина содержатся в письмах его знакомых и современников. Несмотря на обилие свидетельств, некоторые биографы и исследователи творчества Скрябина старательно обходили стороной вопрос о влиянии на него теософии потому, что считали это увлечение композитора чем-то незначительным, той слабостью гениального творца «Прометея», о которой лучше умолчать.

Сегодня в скрябиноведении уже считается общепризнанным факт влияния теософии на мировоззрение и творчество А.Н. Скрябина. Одним из первых исследователей, наиболее подробно и внимательно из всех современников композитора проанализировавшего феномен влияния теософической доктрины на композиторскую индивидуальность Скрябина, был доктор философии и профессиональный музыкант, критик (и шурин композитора) Б.Ф. Шлёцер, автор множества статей, посвященных творчеству и мировоззрению композитора, сопроводительных текстов к исполнявшимся в концертах произведениям А.Н. Скрябина, и монографии «А. Скрябин. Личность. Мистерия». Будучи лишь поверхностно знаком с историей и теорией теософического движения, автор тем не менее много и относительно беспристрастно говорит о той существенной роли, которую сыграла теософия в жизни творца «Прометея», как активно и с удовольствием пользовался композитор терминологией, свойственной основателям ТО.

Весьма скептически настроенный к теософии авторитетный биограф Скрябина Л.Л. Сабанеев свидетельствует о безусловном почитании композитором работ Е. П. Блаватской, бывшей для композитора «священным авторитетом» Например, критик упоминает о том, что на рабочем столе творца «Прометея» «лежали обычно неизменный "Вестник теософии" и "Доктрина" Блаватской».

Если в дореволюционном скрябиноведении теософские увлечения композитора подчас отражали негативное отношение самих исследователей к предмету интереса А. Скрябина, то в советский период идеологические требования и вовсе препятствовали изучению этой темы. Среди многочисленных музыковедческих работ, посвященных творчеству А. Скрябина, сам термин «теософия» избегается.

В настоящее время в связи с постепенным снятием идеологических запретов скрябиноведение вступает в пору своего активного расцвета. Пересматриваются архивы, в научный обиход вводятся ценные источники, активизируются контакты с зарубежными скрябиноведами, актуальной становится проблема влияния на Скрябина эзотерической философии. Новую жизнь получили идеи проявления в творчестве Скрябина элементов эзотерической философии в исследовательской деятельности московского музыковеда и композитора А.И. Бандуры. В качестве основополагающего метода исследования А.И. Бандура предлагает использовать комплексный анализ, поскольку феномен Скрябина не исчерпывается музыкальной частью, не может быть оценен только с искусствоведческих позиций и возникающие здесь проблемы имеют прямое отношение к философии и религии, физике и психологии. Автор заключает, что истоки своеобразия художественной личности А. Н. Скрябина заключены в «мистической ориентации его творчества, являющего собой видимую, «проявленную» в нашем мире, часть грандиозной непознанной Сущности космических масштабов», - убежден исследователь. Ученый рассматривает многочисленные точки соприкосновения духовных миров двух великих русских мистиков и прослеживает глубинные связи их индивидуальных мистических опытов. Теософическая доктрина, таким образом, рассматривается не как внешний фактор, в той или иной степени повлиявший на Скрябина, но как изначально родственное духовной эволюции композитора течение мысли, органической частью которого он сам являлся. Для нас представляется весьма существенным заключение А.И. Бандуры о том, что «Тайная Доктрина», имевшая огромное значение для Скрябина, должна приобрести такое же значение и для скрябиноведения». В статьях «Скрябин и Блаватская» и «Сказание о семи расах» московский скрябиновед впервые рассматривает в соотношении фрагменты текстов «Тайной Доктрины» и «Предварительного Действия», констатируя их общность. Не претендуя на исчерпывающее раскрытие затронутых им в своих исследованиях проблем, музыковед заключает, что «отблески Высших Миров, неясное ощущение присутствия потаенной истины бытия в произведениях великого гения русской музыки еще долго будут поводом для попыток новых поколений ученых раскрыть тайну Скрябина».