Религиозно-символическое начало в произведениях Шакарима Кудайбердиева и Машхура Жусупа Копеева

Токсамбаева Айман Омаркановна

СГУ им.Шакарима, доцент кафедры казахской литературы, к.ф.н.

Казахская литература, как известно, имеет свою долгую и драматическую историю. По - особому развивались и ее многообразные течения и направления, имевшие большое влияние на общественное мнение, духовное и эстетическое развитие читателей. Зачастую эти течения находились на полярных точках своего существования.

Так, достаточно широко были представлены религиозно-мистический, с одной стороны, и просветительский, с другой, пути развития казахской литературы.

Учёный-религиовед Муртаза Булутай утверждал: «... каждая наука или учение, безусловно, имеют свою, только ей характерную, терминологию и предметные обозначения. Однако существующие политические системы могут по – разному влиять на развитие не только того или иного учения в целом, но и на его язык. Так, в произведениях таких дореволюционных поэтов как Абай, Ибрай Алтынсарин, Шакарим Кудайбердиев, Ахат Улимжиулы, Машхур Жусуп Копеев, Аубакир Кердери и другие, увидевших свет в советских изданиях, читатель не встретит религиозных терминов и религиозной атрибутики, хотя в творчестве вышеназванных художников лексика религиозного содержания употреблялась довольно часто. В досоветской казахской литературе достаточно сильными были традиции классической восточной культуры и литературы и исламская тематика также широко была представлена. Все названные поэты активно развивали в своих произведениях морально –эстетические принципы ислама. Ислам в их представлениях - высшая ступень в исполнении повелений Бога...»(1 )

После приобретения страной независимости в работах таких ученых как Г.Есим, М.Мырзахметулы, Т.Журтбай и другие мусульманское мировоззрение поэтов дореволюционного времени стало получать должную оценку и интерпретацию. Всестороннему толкованию подверглись религиозно-просветительские взгляды художников, отразившиеся в таких произведениях как «Полноценный человек» Абая, «Человек с чистым сердцем» Шакарима, «Человек, преодолевший свои страсти» М. Ж. Копеева и другие.

Исследователь А.Кабылбаева , говоря о М.Ж.Копееве, указывает на единство исламского мировоззрения художника и просветительской философии в его произведениях. «...и М. Ж. Копеев, и Шакарим в своих произведениях никогда не подвергают сомнению деятельности пророков, а, наоборот, ценят их как самых уважаемых посланников Аллаха. В их обращениях к традиционным поэтическим образам чувствуется не только любовь к изящным образцам классической восточной средневековой литературы, но и стремление по – своему интерпретировать некоторые из них». (2)

Как же совмещались религиозные взгляды художников с их взглядами на многие житейские проблемы своего времени? Какова роль символики в произведениях названных поэтов? – вот тот круг вопросов, который мы обозначили в рамках данной статьи.

Рассмотрим же особенности бытования и интерпретации отдельных символов в творчестве названных поэтов. Так, довольно распространенный как в античной, так и в восточной литературе образ «вина», символизирующий радости земного существования человека, в поэзии Шакарима представлен прозаическим словом «водка», тогда как в произведениях М.Копеева «вино» по своему смысловому назначению близко к таким традиционным романтическим символам как «цветок» и «соловей». Отчего так происходит и почему Шакарим Кудайбердиев так вульгаризует этот образ? Чтобы понять, почему два современника по – разному трактуют один и тот же образ, необходимо обратиться к истории восточной средневековой литературы, которая была для них неизменным образцом высокого художественного слова.

И пожалуй, поэтом, который был наиболее близок мироощущению как Шакарима, так и М.Ж.Копеева, был персидский ученый, поэт - философ 12 столетия Омар Хайям, чьи рубаи были широко известны еще при жизни художника. Исламская литература и культура не считала Омара Хайяма поэтом, в истории многих восточных мусульманских народов он остался известным ученым. Однако, среди казахов он, наоборот, почитался прежде всего как поэт, а не как ученый. Рубаи Омара Хайяма стали широко известны миру лишь через семь веков после его смерти. Впервые рубаи поэта были переведены в 1857 году с арабского на английский язык и с этого времени поэт стал известен всей Европе. Начали широко осуществляться переводы стихов персидского поэта и на другие европейские языки.

На русский язык стихи Омара Хайяма были впервые переведены лишь спустя 35 лет, в 1891 году. Таким образом, сначала ангичане, а затем и русские читатели начали воспринимать Омара Хайяма как поэта, враждующего с моральными принципами ислама, и в глазах народа он выглядел ни как ученый, а, скорее как « гуляка – вольнодумец, чье отрицание загробной жизни позволяло ему резко полемизировать с официальными религиозными догмами.» (3). В советскую эпоху, которая характеризовалась атеистическими взглядами, жизнь и творчество Омара Хайяма подавались как поэтическая деятельность философа –мятежника, которому вовсе не чужды мирские утехи.

«Советское общество использовало имя Омара Хайяма в своих пропагандистских целях: его называли атеистом, человеком, порицающим религиозные догмы. Народ же, не имевший понятия о духовно –моральной составляющей религии, воспринимал поэта как алкоголика, не верующего в бога. Соответственно, его стихи воспринимались прежде всего как застольные песни. Безусловно, если бы в то время глубинный смысл сихов Омара Хайяма был раскрыт, тогда лирика поэта не подвергалась бы цензуре и распространялась миллионными тиражами....»,- сетует исследователь Т.Ташенов ( 4 ).

Приводим образцы рубаи Омара Хайяма, где поэт размышляет о жизни, смерти и вине, как источнике наслаждений:

Хочу упиться так, чтоб из моей могилы,
    Когда в нее сойду, шел винный запах милый,
    Чтоб вас он опьянял и замертво валил,
    Мимоидущие товарищи-кутилы!

Напоите меня, чтоб уже не пилось.

Чтоб рубиновым цветом лицо налилось!

После смерти - вином мое тело омойте,

А носилки для гроба сплетите из лоз…

(перевод Г.Плисецкого)

Здесь вино, как многие думают, вовсе не алкогольный напиток. Слово «вино» несет в себе глубокий символический смысл. Вино – свет Аллаха. Бокал с вином – сердце человека. Иными словами, человек должен жить с именем ( светом) Аллаха в сердце. Любить вино- значит получить духовное удовлетворение от любви к Аллаху. Все эти образы, сравнения, символы, безусловно , являются словесными формулами и элементами суфийской литературы. Стихи Омара Хайяма носят двоякий смысл. Он сознательно облекает свои мысли в словесную символику, используя особенную лексику житейского плана для выражения того, чего он достиг в духовном. Это давало возможность свободно выражать то, чего нельзя было сказать вслух открытым текстом. Поэт использует здесь излюбленные приемы суфиев, с учением и творчеством которых он был хорошо знаком, у которых выражение земной Любви символизировала Любовь к Богу, встреча с возлюбленной – поиск путей к Богу, озарение. Под вином подразумевается источник мудрости, божественная благодать, достижение божественного экстаза. Гончар и гончарная мастерская – взаимотношения между творцом, миром и индивидумом.

Однако вернемся к Шакариму и М.Копееву.

Говоря о Шакариме, необходимо заметить, что особенности его философской лирики также определяются его суфийским мировоззрением, однако его стихи идут несколько вразрез с этим учением. Шакарим не причислял себя к суфиям и суфийским поэтом себя не считал. Но все его стихи, в которых поэт размышляет о сути вещей, представляют видение мира с суфийской интерпретацией. Однако, чтобы понять смысл его стихов на философскую тему, нужно осознать культурное и эстетическое пространство этих текстов. И биография автора и социально – исторические условия его бытия сжимаются воедино во всех его произведениях. Творчество Шакарима неразрывно связано с началом 20 века. Это время войн и революций. Это время надежд и краха. Именно суфийские идеи смогли тогда стать своеобразной подпиткой для надежды. Но, в то же время Шакарим отзывается о суфиях крайне отрицательно. В его стихах суфий предстает двуликим попрошайкой, превращающий в торг святость. Отрицательное отношение к лжесуфиям берет свое начало с Ходжа Ахмета Яссауи, которому также претили двойственность положений многих известных суфиев. Однако лжесуфиев времен Яссауи и лжесуфиев времен Шакарима нужно различать. Поэтому Шакарим Кудайбердиев прилагает все усилия, чтобы суфийское учение рассматривать отдельно от суфия.

Знаток персидской литературы и переводчик ее лучших образцов, Шакарим знал, что все суфийское учение основывается на любви. Тему любви с религиозной точки зрения признавал и сам Абай – наставник Шакарима, которому поэт подражал во всем. Но, когда вокруг идут кровопролитные войны и революции, трудно убеждать себя и читателя, что любовь может спасти человеческую душу. Поэтому Шакарим убежденно меняет полюса суфийского учения, и божественную любовь заменяет человеческим разумом.

В стихах «Арақ – ақын, мастық – ой, жар – хақиқат» автор размышляет:

Арақ – ақын, мастық – ой, жар – хақиқат,

Жан – нәпсі, шатақ – иман, дін – қиянат.

Маскүнем, әйелсүйгіш, дінсіз ғой деп,

Сырымды білмей сыртымнан қылма ғайбат. –

Водка – поэт, опьянение – мысль, возлюбленная – истина,

Душа – вожделение, конфликт – вера, религия – зло,

Пьяница, бабник, не верующий

Не зная сокровенного, готов за спиной клеветать...

(подстрочный перевод)

Как видим, автор дает следующую расшифровку своих образов, где арақ (водка) символизирует разум поэта, мастық ( опьянение) - мысль , жар – (возлюбленная) –истина, жан (душа) – плотские желания, шатақ (конфликт)- вера, дін (религия)- зло и насилие. По этой интерпретации выходит то, что приводит суфия в опьянение (экстаз) оказывается не вино (шарап), в суфийской литературе символизирующее божественную любовь, а водка (арақ), которая является по Шакариму символом разума поэта. Шакарим не только заменяет традиционные термины, но и дает им бунтарскую интерпретацию, что заставляет читателя, изучая семантику его терминов, участвовать в построении мира по его представлению. Автор подбирал такие слова, которые казах использует в своей обыденной речи. Он пытается называть все вещи своими именами и в контексте поэтического текста, безусловно, чувствуется оттенок вульгаризации. Этим приемом Шакарим хотел принизить недоступность, эфемерность суфийской идеи так, чтобы рядовой читатель мог пощупать, осязать их и не терять из виду. Как элементы текста они в комплексе создают жесткость восприятия, что заставляет читателя держаться в напряжении. Языковая картина мира упрощенная, но это придает его стихам динамичность и экспрессивность. Возможно, это намеренный прием, где автор пытается управлять интерпретацией, которая является прерогативой читателя.

Поэтому его философские стихи больше напоминают ряды аксиом, которые являются по сути, указателями, как жить. Эти указания несовместимы с завуалированностью суфийской лирики, и его стихи теряют тайну, загадку, которая, как мы знаем, украшает поэтический мир средневековых поэтов Востока.

Шакарим принципиально избегает излишних украшательств, полагая, что слово должно быть точным и конкретным, как и время, которое диктует точных конкретных действий.

М.Ж.Копеев же в своей лирике не чуждается словесных штампов и избитых словесных формул, однако часто встречаемые в стихах поэта слова «вино», «цветок», «соловей», «свеча», «бабочка», «ночь», «слепой», «дом» и.т.д. являются не отражением романтического восприятия мира, как это может показаться на первый взгляд, а свидетельствуют о приверженности его к суфийской символике.

Размышления М. Ж. Копеева о человеке также связаны с суфийским пониманием жизни: художник выделяет примитивный и совершенный уровни души . Бесчувственная, безграмотная душа порождает плохие мысли. То есть, для совершенствования необходима активная работа души. Для каждого человека этот процесс является индивидуальным, необходимым составным элементом жизни и связан с самопознанием:

Таусылмай толып жатыр арманымыз,

Ерікті болмаған соң мал – жанымыз.

Болмаңыз алты ауызды дін мұсылман,

Бұл тойда не боламыз қалғанымыз

Неиссякаемы наши мечтанья,

Не свободны и наши скот,

Не будьте, мусульмане,шестиязычными (многословными),

Кто мы на этом празднике (жизни)?

(подстрочный перевод)

Есть существенная особенность в размышлениях М. Ж.Копеева, где путь мистического познания-созерцания не означает «испепеляющего чувства». Концепция казахского мыслителя обращена в большей степени к реальной жизни человека, он убежден в его разумной сущности. Это ясно прослеживается в одном из ключевых положений философской позиции М. Ж. Копеева об изначальном единстве сердца и разума. Путь к Богу требует не только духовного, но и интеллектуального испытания, постоянного поиска и преодоления сомнений.

Таким образом, если для европейских поэтов вышеупомянутые образы символизировали чувства и страсти, переживаемые человеком (влюбленность, желания, волнения и т.д.), то для казахских поэтов к. 19 – н.20 века Шакарима Кудайбердиева и М.Ж.Копеева эти образы были наполнены религиозно – духовным планом содержания и указывали на стремление возродить поэтические поиски восточной средневековой лирики.

Литература:

1. Бұлұтай М. Ата – баба діні ? Түркілер неге мұсылман болды? Астана. Фолиант. 2004ж.

2. Қабылбаева А. Үш қиян газеті, №4 2005ж.

3. Шығыс жұлдыздары. А. 1974ж.

4. Тәшенов Т. Омар Хайямның шарабы немесе ұлы шайырдың рубаиларын қалай түсініп жүрміз? //Айқын 24.12. 2009. №238 Б. 21