Головина К.М.
Потерпевший в уголовном
судопроизводстве является важным субъектом уголовно-процессуальных
правоотношений, который достаточно часто исследовался в разное время [1,2,3], однако проблема определения
правосубъектности и степени его участия не утратила актуальность и в настоящее
время. При этом данная проблема не является свойственной лишь отечественному
уголовно-процессуальному законодательству, а присуща в целом большинству стран
постсоветского пространства [4,с.72].
В современной
уголовно-процессуальной науке четко прослеживается тенденция переноса внимания
научной общественности на интересы потерпевшего в уголовном судопроизводстве,
или, пользуясь зарубежной терминологией и терминологией международных
нормативных правовых актов - «жертвы преступления» [5,6,7,8,9].
Следует отметить и то
обстоятельство, что после совершения преступления, все внимание общественности
сосредоточивается на правонарушителе. Вместе с тем о жертве и ее близких,
которым в результате деликта также нередко причиняется большой вред, забывают.
Жертва преступления может подвергнуться вторичной виктимизации только потому,
что на причиненный ей вред и на ее страдания смотрят равнодушно, факт нанесения
ей повреждений отрицается, а ее виктимизацию ставят под сомнение. Обращаясь «за
помощью» к жертве, органы уголовного преследования решают главным образом свои
специфические задачи и не считаются с тем, что после преступления жертва все
еще находится в состоянии острых психических и социальных переживаний.
В то время как общество вполне
справедливо поднимает вопрос о конституционных правах обвиняемых или уже осужденных
преступников, за рамками дискуссии остается вопрос о нарушении прав жертв
преступлений. И если общественность закономерно обеспокоена необходимостью
ресоциализации преступников и выделяет для этого значительные финансовые
средства, то отсутствуют законодательные решения о том, чтобы создать условия
для ресоциализации жертв преступлений, в то время как многие потерпевшие несут
серьезный психологический и социальный ущерб.
На государственном уровне
необходимо решить вопрос о системе психологической помощи жертвам преступлений,
особенно насильственных, по аналогии с практикой привлечения профессиональных
психологов для реабилитации жертв террористических актов и чрезвычайных
ситуаций техногенного и природного характера.
Однако, даже в случае
положительного организационного решения задачи ресоциализации жертв
преступлений возникают проблемы доступа к этим ресурсам всех жертв без
исключения, так как без соответствующей законодательной базы для участия
переводчика не только в рамках официальных процессуальных действий, но и на
протяжении всего времени производства, особенно на первоначальном этапе сразу
после совершения преступления, эти лица, не владеющие языком судопроизводства,
выпадают из данной схемы, так как язык - это основа коммуникации и восприятия информации. Отсутствие
решения этих проблем порождает отчуждение всей правоохранительной системы от
декларированного конституционного равноправия вне зависимости от языка и других
признаков.
Начальным периодом совместной
деятельности потерпевшего и органа расследования является оформление
потерпевшим заявления о совершенном преступлении. Заявления граждан о
преступлениях служат самостоятельным видом документов в уголовном процессе
только как повод для возбуждения уголовного дела. Практикующие юристы прекрасно
знают о том, что практически всегда заявление о преступлении лицо пишет под
диктовку оперативного дежурного или сотрудника дежурной следственно-оперативной
группы.
Указанные негативные
проявления еще более опасны для лиц, не владеющих языком судопроизводства, так
как затрудняют обеспечение тождественности фактических обстоятельств и
информации изложенной в заявлении. Казалось бы, в данном случае
квалифицированная юридическая помощь наряду с услугами переводчика позволит
отечественной уголовно-процессуальной деятельности соответствовать высоким
стандартам демократической системы правосудия и логично предложить
распространить право на участие адвоката-представителя пострадавшего уже на
этапе подачи заявления, однако это чрезмерно экстенсивное решение и представляется
нам нецелесообразным, поскольку проблемы должной реализации права лиц, не
владеющих языком судопроизводства, обратиться в правоохранительные органы лежат
в плоскости должного исполнения своих обязанностей уполномоченных лиц и
органов, а не в сфере законодательного регулирования.
Этот тезис подтверждает действующие межведомственные нормативные
акты. Так, Инструкция о приеме, регистрации, учете и рассмотрении заявлений и
сообщений, жалоб и иной информации о преступлениях, происшествиях, утвержденная
Приказом Генерального Прокурора Республики Казахстан от 10 февраля 2003 года №
6, в пункте 15 предписывает, что при подаче обращения заявитель может
пользоваться любым языком, которым он владеет. Ответ о принятом решении дается
на государственном языке либо на языке обращения. Указанное положение, на наш
взгляд, в достаточной степени гарантирует адекватную реализацию принципа языка
судопроизводства.
Изучив материалы дел, мы
обнаружили, что в переводе протокола допроса потерпевшего, очных ставок между потерпевшим и обвиняемыми переводчик расписывается только на последней странице данных
документов, что является нарушением ч. 9 ст. 218 УПК РК [10].
В подобных случаях отсутствие подписи переводчика на каждом листе
в случае возникновения такой необходимости затрудняет привлечение последнего к
уголовной ответственности за заведомо ложный перевод, так как фактически
получается, что переводчик несет ответственность за перевод только тех страниц,
на которых стоит его подпись.
Стадия возбуждения уголовного
дела скрывает и другую проблему, тесно связанную с гарантиями прав на
пользование родным языком в уголовном процессе. Эта проблема касается
процессуального решения об отказе в возбуждении уголовного дела и по своему
характеру гораздо сильнее посягает на права лиц, не владеющих языком
судопроизводства, и потому не может быть не удостоена нашего внимания.
Уголовно-процессуальный кодекс
Республики Казахстан (ст.ст. 105, 109, 187) предоставляет возможность
заявителю-потерпевшему обжаловать постановление об отказе в возбуждении
уголовного дела не только прокурору, но и в суд.
Так часть 2 ст.185 УПК РК
предусматривает, что лицо, вынесшее постановление об отказе в возбуждении
уголовного дела, должно уведомить об этом заявителя, при этом разъяснив ему его
право обжаловать это постановление. По общему правилу согласно ч.5 ст.30 УПК
РК, в данном случае, заявителю, не владеющему языком судопроизводства, будет
вручена заверенная копия постановления об отказе в возбуждении уголовного дела,
изложенная на выбранном этим лицом языке судопроизводства. Однако, как мы уже
указали, не существует нормы, обязывающей органы уголовного преследования
ознакамливать заявителя с отказным материалом и тем более предоставлять ему
перевод этих материалов.
Поскольку часть 4 статьи 30
УПК РК устанавливает правило, по которому участвующим в уголовном
судопроизводстве лицам бесплатно обеспечивается перевод на язык уголовного
судопроизводства только необходимых им в силу закона материалов дела,
изложенных на другом языке.
Следовательно, право заявителя
(пострадавшего, жертвы преступления) на обоснованное обжалование решения органа
уголовного преследования об отказе в возбуждении уголовного дела ограничено как
юридически, так и фактически. При этом, права заявителей, не владеющих языком
судопроизводства, ограничены вдвойне, так как даже если следователь или
дознаватель по личной инициативе предоставит им возможность ознакомиться с
отказным материалом, то он не сможет обеспечить их бесплатный перевод, что
исключает возможность уяснить суть и смысл аргументов, лежащих в основе
процессуального решения об отказе в возбуждении уголовного дела.
Таким образом, мы убеждены,
что необходимо предоставить право заявителю на ознакомление с отказными
материалами. При этом, полагаем, что недостаточно указать право заявителя на
ознакомление с отказным материалом, необходимо также специально оговорить при
этом возможность участия переводчика для лиц, не владеющих языком
судопроизводства, так как мы установили, что положения Общей части УПК РК
(статья 30) не охватывают отказной материал, а адресованы материалам
возбужденного уголовного дела. Следовательно, в случае, если заявитель не владеет языком
судопроизводства, то орган уголовного преследования должен обеспечить при этом участие переводчика.
Для соблюдения прав потерпевшего
на доступ к правосудию и возможности своевременного контроля за действиями
органа предварительного расследования, целесообразно установление конкретного
срока, в течение которого должно быть произведено уведомление, например, не
позднее 24 часов с момента предъявления обвинения [11,с.64].
Саханова Н.Т. приходит к
выводу о том, что существует очевидная востребованность усиления гарантий прав
потерпевшего, расширение сферы его участия в судопроизводстве и влияния на
ключевые институты обвинения на основе принципа диспозитивности (квалификация
обвинения, избрание меры пресечения и т.д.). Кроме того, вопрос о
профессиональном представительстве либо иной формы квалифицированной
юридической помощи потерпевшим остается неразрешенным [12,с.104]. Однако, при всей положительной
направленности озвученных тезисов остается открытым вопрос в отношении
потерпевших, не владеющих языком судопроизводства. Думается, что вручение
уведомления, переведенного на язык, которым владеет потерпевший, не снимает
проблему уяснения смысла принятого процессуального решения. Например, кто
разъяснит сущность предъявленного по делу обвинения потерпевшему? По общему
правилу права и обязанности, а также суть правовых норм разъясняет следователь,
но следует согласиться с И.И. Аминовым,
что «нередко следователь выполняет эту обязанность формально, шаблонно, быстро,
почти скороговоркой, перечисляет подозреваемому, обвиняемому … его права и
обязанности, предлагая ему поставить свою подпись, удостоверяющую факт
разъяснения ему прав и обязанностей. Но это разъяснением в прямом смысле
назвать нельзя. С формальной юридической стороны, конечно, требования закона
соблюдены, но с позиции педагогики такие действия не только бесплодны, но даже
вредны. Ибо разъяснить -
значит сделать ясным, понятным, т.е. своевременно раскрыть смысл, содержание,
со знанием дела помочь ими воспользоваться, а в смысле юриспруденции объяснить
еще и правовые последствия реализации своих прав и неисполнения своих
обязанностей» [13,с.31].
Также возможно потребуется
детальное и достаточно подробное объяснение смысла данных норм, разъяснение
каких-либо специальных терминов, так как иностранный гражданин может не понять
или недостаточно хорошо понять смысл предоставляемых ему прав, а это значит
неполное их использование с его стороны, что также может привести к их
нарушению. Поэтому, участие переводчика не ограничивается буквальным переводом,
его деятельность предполагает своей целью донесение до потерпевшего (либо иного
участника процесса), не владеющего языком судопроизводства адекватного смысла
произведенных процессуальных действий и принятых решений. Так, М.И. Сергеева предлагает, помимо устного разъяснения
прав, предоставлять памятки о правах участника процесса, с учетом того, что им
является иностранный гражданин, на языке, которым владеет иностранный
гражданин, а проведение данных действий возложить на правоохранительные органы,
ведь они также заинтересованы в том, чтобы подозреваемый, обвиняемый, тем более
иностранный гражданин, знали свои права и в дальнейшем не могли заявить, что
они не были в достаточной мере ознакомлены со своими правами [14].
Заметим, что во многих
следственных подразделениях на практике встречаются такого рода выписки из УПК
РК, содержащие перечень прав и обязанностей участников процесса, однако их
использование носит, скорее, инициативный характер, нежели правовой. Поэтому, с
целью усиления гарантии прав не только потерпевших, но и остальных участников
уголовного процесса, не владеющих языком судопроизводства, предлагаем на уровне
межведомственной Инструкции, утверждаемой Генеральным прокурором Республики
Казахстан, закрепить положение об обязательном использовании органами
уголовного преследования памятки о правах и обязанностях участника уголовного
судопроизводства, перевод которой осуществлять в порядке, предусмотренном УПК
РК.
Отдельные авторы полагают, что
по окончании предварительного следствия при ознакомлении с материалами
уголовного дела все материалы должны быть переведены на родной язык участника
процесса, независимо от того, имеет ли он достаточные познания в
государственном языке, чтобы понять содержание выдвинутых против него
обвинений. Иными словами, обеспечение перевода установленных законом
процессуальных документов является обязанностью государственных органов,
обеспечивающих следствие и правосудие, в силу одного субъективного желания
участника уголовного процесса, для которого язык судопроизводства, на котором
осуществляется производство по делу с его участием, не является родным,
независимо от того, владеет ли он свободно языком производства по делу или нет
[15,с.57-58].
Следует согласиться с тем, что
если потерпевший изъявит такое желание, то он вправе получить материалы
уголовного дела в полном объеме, переведенные на его родной язык или язык
которым он владеет.
В то же время, нередко дела,
по которым в качестве потерпевших проходят иностранные граждане, расследуются с
нарушением действующего законодательства и потерпевших - граждан иностранных государств зачастую
не знакомят со всеми материалами уголовного дела, которые должны подлежать
обязательному ознакомлению.
Как известно, в случае, если потерпевший является гражданином
иностранного государства и после возбуждения уголовного дела, покинул пределы
Республики Казахстан, все необходимые следственные действия будут совершаться
на территории страны пребывания потерпевшего соответствующими органами данного
государства, при условии, что между Казахстаном и данным государством
существует соглашение о правовой помощи.
Проведя исследования, изучая дела, где
потерпевшим является гражданин другой страны, т.е. Дальнего Зарубежья, мы
столкнулись с проблемами перевода материалов на роднй язык потерпевших.
В страны проживания
потерпевших направляются поручения об оказании правовой помощи с просьбой разъяснения
потерпевшему его прав и
обязанности, допросить их в качестве
потерпевших по обстоятельствам совершенного в отношении них преступления,
истребовать необходимые документы. К поручению прилагаются документы,
например, постановление о
производстве выемки медицинских документов, с целью определения тяжести
нанесенного вреда здоровью; протокол выемки, выписки из УПК РК, разъясняющие значения
статей, по которым может быть предъявлено обвинение по данному уголовному делу,
а также определения понятий: понятого, потерпевшего, гражданского истца с указанием
их прав и обязанностей, предусмотренных УПК РК. Ко всем документам прилагается перевод на родной язык
потрерпевшего (немецкий, английский
и др).
Однако, поражает то, что
перевод всех необходимых документов за свой счет делает следователь, так как рыночные расценки
специалиста-переводчика из Торгово-промышленной палаты несоизмеримо выше, чем
тариф, установленный Правительством РК для оплаты услуг переводчика в уголовном
судопроизводстве. Поневоле приходится задуматься над тем, имеет ли вообще смысл
регламентировать жесткие тарифы на переводческие услуги вместо того, чтобы
производить оплату таких услуг по факту, после окончания расследования по делу,
из республиканского бюджета на основании платежных документов, физических или
юридических лиц их оказавших, удостоверенных органом уголовного преследования.
Указанные проблемы и возможные
пути их разрешения свидетельствуют о том, что не только подозреваемый и
обвиняемый нуждаются в полноценной реализации положений, закрепляемых принципом
языка уголовного судопроизводства, а потерпевший в не меньшей степени подвержен
существенному ограничению в своих правах. Данный вывод согласуется с тем, что
языковые гарантии прав участников уголовного процесса играют роль неотъемлемого
элемента в их правосубъектности. Иными словами, посягательство на положения
статьи 30 УПК РК фактически аннулируют весь тот комплекс процессуальных
гарантий, которые адресованы тому или иному участнику уголовного
судопроизводства.
Литература
1.
Рыжаков А.П. Потерпевший: понятие, права и обязанности: Научно- практическое руководство. - Ростов-на-Дону: ФЕНИКС, 2006. - 288с.
2. Щерба С.П. Потерпевший в беспомощном
состоянии: особенности предварительного следствия: Пособие С.П.Щербы,
Т.Е.Сарсенбаев, О.А.Зайцев. - М.: Изд-во ВНИИ МВД России, 1996. - 156с.
3. Савицкий В.М., Потеружа И.И. Потерпевший в
советском уголовном процессе. - М: Юрид.лит., 1963.
- 172с.
4. Пен С.Г. Медиация в уголовном
судопроизводстве. Дисс. на соиск. … к.ю.н. – Караганда, 2007. - С.72 – 192 с.
5. Проблемы усиления гарантий прав участников уголовного процесса:
Мат-лы международ. науч.-практ. конф. (17-18 февраля 2003 г.). - Алматы, 2003. - 122 с.
6. Стремовский В.А. Участники
предварительного следствия. -
Ростов-н/Д., 1966. – 98 с.
7. Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной
деятельности по советскому праву. - М., 1961. - 190с.
8. Дмитриева Л. З. Право потерпевших на
защиту и проблемы его обеспечения в свете международных актов//Проблемы
реализации международных стандартов в правоохранительной системе России: Мат-лы
Всероссийской науч.-практ. конф. (1-2 июня 2005 г.). - Уфа: РИО БашГУ, 2005. Ч. 2. - С.
62-68.;
9. Гриненко А. Потерпевший должен иметь не
меньше процессуальных прав, чем обвиняемый // Российская юстиция. – 2002, № 9. - С. 50-53.
10. Архив суда Октябрьского района г. Караганды
11. Чекулаев Д.П. Потерпевший в уголовном
судопроизводстве: доступ к правосудию и компенсация причинённого ущерба. Дис. …
к.ю.н. Москва, 2005. – 233 с.
12. Саханова Н.Т. Принцип состязательности и
равноправия сторон на стадии предварительного расследования. Дис. … к.ю.н..
Караганда, 2009. – 160 с.
13. Аминов И.И. Правовое просвещение граждан на предварительном
следствии / И.И. Аминов // Адвокатская практика. – 2006, №4. – С. 31.
14. М.И. Сергеева. Защита иностранных
граждан в уголовном процессе России. // Материалы I Международной
научно-практической конференции. Лаборатория сравнительного правоведения в
странах Азиатско-Тихоокеанского региона, 2008. Бурятский государственный
университет. http://labatr.bsu.ru/public/file/pub/00026.doc
15. Кузнецов О.Ю. Источники и содержание принципа языка
уголовного судопроизводства. // Современное право. – 2006.- № 8. – С. 57-58.