Атабай Батиш

доцент кафедры арабистики и иранистики

факультета востоковедения КазНУ им.аль-Фараби/Казахстан

Кодар Айман

студентка факультета востоковедения КазНУ им.аль-Фараби

 

 

Крымско-татарский язык и его кыпчакско-огузские фонетические и лексические признаки.

 

Языка нет без народа, говорящего на этом языке, поэтому обратимся к вопросам этногенеза в Крыму.

«Первыми жителями Крыма, очевидно, была какая-то ветвь древних кроманьонцев, а первыми пришельцами – тюрки, поскольку не могли же они, распространившись по всему Приазовью, не проникнуть также и в Крым. В силу изолированности Крыма здесь должен бы сформироваться отдельный тюркский язык, о котором можно сказать довольно уверенно, что он исчез без следа. Этот язык должен был бы быть очень похожим на булгарский, но это был не он, иначе бы булгарский язык не был так органически вписан в общую схему семейных отношений тюркских языков. От метисации прибывших тюрков с местными кроманьонцами образовался новый расовый тип населения Крыма, который, очевидно, сохранился во времена Геродота в горной части Крыма и известный нам под названием тавров. Тавры имели свою довольно развитую культуру – вырезали человеческие скульптуры, иногда, действительно, художественного качества, но обычаи у них были дикие…» [1]

Итак, от кроманьонцев с тюрками появились тавры. Как отмечает Возгрин, многие ученые полагают, что они являлись аборигенами Крыма индоарийского происхождения. «Этот вывод подтверждается антропомертическими данными, но мы знаем, что чистого расового типа индоевропейцев в Восточной Европе никогда не было. Те же "индоевропейцы", которых имеют виду ученые, были тюрками. Что же касается свидетельств Гомера, который якобы называл тавров листригонами, то это все-таки ненадежный источник, тем более, что само название нам ничего не дает». [1]

 Возгрин указывает, что эпоха раннего железа начинается в Крыму с конца VIII – VII ст. до н.э., примерно как и на территории Казахстана VIII – IV, но культура этой эпохи разделятся на три части – киммерийскую, кизил-кобинскую и таврскую [2].При этом культура тавров имеет генетическую связь с культурой автохтонных жителей Крыма II тыс. до н.э. [2, с. 22], а начало эпохи железа можно связывать с проникновением на полуостров скифов с правого берега Днепра. Таким образом, три археологические культуры раннего железа могут соответствовать трем этническим группам Крыма – скифам, киммерийцам и таврам горного Крыма.

Как пишет В. М. Стецюк: «…надо признать, что в Крыму все время господствовал тюркский язык. Другое дело, что в отдельные времена преобладали разные ее диалекты. Современный крымско-татарский язык имеет два варианта, которые генетически тяготеют к двум разным первичным тюркским диалектам. Говоры северокрымских татар сформировались на основе кипчакского (половецкого) языка в относительно недалекие исторические времена. Напротив, южные говоры крымских татар относятся к сельджукской группе тюркских языков, в которую входят еще турецкий и азербайджанский» [1] .

Касательно самого крымско-татарского языка, то по  Н. А. Баскакову он относится к кыпчакско-половецкой подгруппе, кыпчакской группы, которая в свою очередь относится к кыпчакско-огузским языкам и принадлежит западнохуннской ветви. Сама кыпчакско-половецкая группа, по Н.А. Баскакову, занимает хронологически среднее положение между языками кыпчакско-булгарской подгруппы, куда входят татарский и башкирский, возникшие в результате скрещивания булгарских и кыпчакских племен и кыпчакско-ногайской (с ногайским, каракалпакским, казахским языками), возникших уже после монголо-татарского нашествия[3, с.145]. Характерными признаками данной группы, по Н. А. Баскакову, являются:

А) наличие шипящего ш вместо свистящего с кыпчаско-ногайской подгруппы, также огузского ч, вместо проточного ш.

б) преимущественное употребление й вместо ж.

в) общая с кыпчакско-ногайской, а  не с кыпчакско-булгарской система вокализма.

г) менее отчетливо выраженная ассимиляция м, б, п.

д) отсутствие ассимиляции н|д|т  но сохранение соответствия д,т в аффиксах в зависимости от конечного согласного его основы.

е) фонетическая стабильность аффиксов родительного – нын, нин, ның, ниң и винительного  - ны,ни падежей при наличии вариантов н|д|т  в других кыпчакских языках[3, с. 145].

Так как здесь язык кыпчакско-огузской подгруппы сравнивается с казахским, то хотелось бы и указать признаки кыпчакско-ногайской подгруппы по Н.А. Баскакову. Это:

а) отсутствие фонемы ч и замена этого звука звуком ш, а звука ш звуком с, например, каш- < кач- "убегать", кыс <  кыш "зима" и пр.;

б) наличие чередования, в зависимости от соседнего согласного звука м|б|п; 

в) наличие чередования, также в зависимости от позиции согласных н|д|т и пр. [3, с. 164]

И так как здесь крымско-татарский язык сравнивается с турецким, то хотелось бы заострить внимание и на огузских признаках.

Характерными чертами языков огузской группы являются:

В фонетической структуре:

а) наличие, как правило, восьми гласных кратких фонем, в отличие от других языков, имеющих от шести до девяти фонем, например, языки кыпчакские или карлукские;

б) наличие узких губных гласных в аффиксах, например, йарук вместо йарык "свет, блеск";

 в) сохранение конечного г в словах типа бег "бек, господин", даг "гора", и выпадение его в некоторых аффиксах, например, гелен (вм. келген) "пришедший", алан (вм. алган) "взявший" и пр.;

 г) озвончение начальных согласных, например гöр- (вм. кöр-) "видеть", дил (вм. тил) "язык";

д) выпадение начального б/п в основе ол- (вм. бол-, пол-, пул-) "быть";

е) выпадение й перед и после узких гласных в некоторых словах, например, ир (вм. йыр) "песня", ит (вм. ийт) "собака" и пр. [3, с 117.]

 

         Итак, признаки указаны, осталось теперь их только обнаружить в крымско-татарском языке.

До 1928 года крымскотатарский язык пользовался арабским алфавитом, с 1928 по 1939 латинским (так называемый «новый тюркский алфавит» (НТА), известный также как Яналиф), с 1939 —кириллицей. С 1990-х годов осуществляется постепенный переход на латинизированный алфавит, утверждённый постановлением Верховного Совета Крыма в 1997 году. Этот алфавит отличен от использовавшегося в 1930-е годы и представляет собой турецкий алфавит с добавлением двух дополнительных букв Q и Ñ. В настоящий момент используются как кириллический, так и латинский алфавиты. Следует отметить, что в Интернете используется практически исключительно латинский алфавит, а большая часть печатной продукции пока выпускается на кириллице. [9]

Поэтому мы будем рассматривать латинский алфавит современного крымско-татарского языка.

 

Буква

Чтение

Буква

Чтение

A a

A

M m

м

 â

я (в середине и конце слов)

N n

н

B b

Б

Ñ ñ

нъ (как английское ng)

C c

Дж

O o

о

Ç ç

Ч

Ö ö

как немецкое ö

D d

Д

P p

п

E e

э, е (в середине и конце слов)

Q q

къ (близко к сочетанию кх)

F f

Ф

R r

р

G g

Г

S s

с

Ğ ğ

гъ (как украинское г)

Ş ş

ш

H h

Х

T t

т

I ı

Ы

U u

у

İ i

И

Ü ü

как немецкое ü

J j

Ж

V v

в

K k

К

Y y

й

L l

Л

Z z

з

[10]

Данный алфавит очень напоминает турецкий, за исключением некоторых правил чтения и некоторых букв. Например, в Турции из-за перехода на латиницу многие исконно тюркские звуки, такие как қ, ң, ғ были утеряны, а в крымско-татарском языке сохранились в виде q, ñ, ğ.

Сходства:

Но в турецком буква ç (ч)  превращается в с(дж)  перед твердыми гласными (а, о, у, ы) и смягчается перед мягкими, например в слове cep (дж’еп) - карман.

·            ı   и в турецком читается примерно как русское ы.

·            i   и в турецком примерно как русское и.

·           â  и в турецком смягчает предшествующий согласный и служит для обозначения арабизмов.

·           у и в турецком читается как русское й.

 

Также в турецком языке присутствуют буквы с умлаутами ü, ö, а в казахском языке они обозначены кириллицей – ү, ө. Но вот для звука «и» используется кириллическая и, а для звука «ы» - кириллическая ы, и все же в казахском языке есть буква і - это нечто среднее между звуком «и» и «ы», считается мягким звуком. А такое же обозначение, использующееся  в турецком и крымско-татарском языках, обозначает строго звук «и».

        

Еще В. А. Плунгян писал в своей книге «Почему языки такие разные» о списке американского лингвиста Мориса Свадеша, обследовавшего много языков и сформировавшего список самых «устойчивых» слов. Таких он насчитал 100-200 в каждом языке. Именно эти слова долгое время не исчезают из употребления, считается, что за тысячу лет в среднем должно исчезать около пятнадцати слов из ста. Слова долгожители, как утверждает В. А. Плунгян, очень важны для лингвистов, потому что именно они помогают понять, являются ли языки родственными и насколько тесно их родство. [11, с. 16] Поэтому я нашла его список ста слов, которых оказалось, на самом деле, 207, и сопоставила их турецкий, казахский и крымско-татарский перевод.

Что касается самих «устойчивых слов», то они относятся к очень важным семантическим полям: семья, быт, природные явления. Например, личные местоимения – это самоопределение человека и близких ему людей, некая классификация близости и родственности. Далее указательные, неопределенные, определительные, отрицательные местоимения. Они тоже важны, потому что помогают ориентироваться в пространстве. Для начала рассмотрим их.

 

 

№

Русский

Казахский

Турецкий

Крымско-татарский

1

я

мен

ben

men

2

ты

сен

sen

sen

3

он

ол

o

o

4

мы

бiз

biz

biz

5

вы

сiз, сендер

siz

siz

6

они

олар

onlar

olar

 

Жирным шрифтом определен казахский язык и лежащие в его основе кыпчакские признаки, курсивом – турецкий, следовательно огузские признаки, подчеркиванием будут выделены встречающиеся только в крымско-татарском языке слова, а обычным шрифтом без подчеркивания, курсива и жирности  обозначены нейтральные тюркские. «Я» в крымско-татарском языке совпадает с казахским «мен», местоимение «ты» - общее, затем «он» - «о», что совпадает с турецким вариантом, но вот множественное число третьего лица «olar» вновь совпадает с казахским вариантом употребления. И даже на таком изначальном примере личных местоимений мы видим, что в крымско-татарском языке есть и кыпчакские, и огузские признаки.

 

Далее для более подробного анализа рассмотрим остальные местоимения.

 

7

этот

бұл

bu

bu

8

тот

сол, анау

şu

şu, o

9

здесь

мұнда,осында,бұл жерде

burada

mında, bu yerde

10

там

онда, сол жерде

orada

anda

11

кто

кiм

kim

kim

12

что

не, немене

ne

ne

13

где

қайда, қай жерде

nerеde

qayda, qayerde

14

когда

қашан

ne zaman

ne vaqıt

15

как

қалай

nasıl

nasıl

16

не

емес

değil

degil

17

всё

бәрi, бүкiл,барлық

bütün

bütün

18

много

көп

çok

çoq

19

несколько

бiрнеше

birkaç,bazı

bir qaç, bazı

20

мало

аз

az

az

21

другой

басқа

diğer

başqa, diger

 

Bu  (этот) в крымско-татарском полностью совпадает с турецким языком, как и şu (тот), но вот местоимение mında, bu yerde  (здесь) заставляет задуматься. Несмотря на то, что преобладают фонетические особенности огузской группы, такие как преимущественное й и bu вместо бұл, слово mında все же совпадает больше с казахским «мұнда, бұл жерде», а не с турецким burada. В местоимениях anda, qayda, qayerde явно преобладает кыпчакский признак, поэтому они выделены жирностью. Далее вопрос относительно времени «когда» в трех языках он звучит по-разному, поэтому слово ne vaqıt выделено подчеркиванием – это индивидуальный признак крымско-татарского языка. Далее мы можем обнаружить практически полное совпадение местоимений  nasıl, degil, bütün, çoq, bir qaç, bazı с турецким языком. Слово az - нейтрально тюркское, общее для всех, поэтому никак не выделено. Но вот слова başqa, diger (другой) объединяют два влияния разных языков одной семьи, и все же в слове başqa в его фонетике шипит звук ш, являющийся одним из первых признаков языков кыпчакско-огузской подгруппы. Как мы видим, слова başqa, diger отмечены и курсивом, и жирностью,  что  символизирует общность и кыпчакских и огузских особенностей в этих словах, показывая крымско-татарский язык как некое вместилище воплощения «невозможных» сочетаний, как некий переплет огузских и кыпчакских влияний и диалог культур.

Сравнительно-сопоставительный анализ имен числительных

Количественные: bir 'один', on 'десять' altı 'шесть' – это общее для многих тюркских народов, 

Eki 'два' – казахское «екі», но в казахском языке, может быть, из-за влияния русского языка буква е в начале читается как «йэ», а в крымско-татарском просто «э», и казахское «і»  это смягченный «ы», но никак не «и».

Üç 'три' – здесь мы видим звук «ч» вместо «ш», как один из первых признаков кыпчакско-половецкой подгруппы, по Н. А. Баскакову.

Dört 'четыре' – больший уклон к турецкому языку,

Beş 'пять' – опять же шипящий звук на конце,

Yedi 'семь' –превалирующее й в начале, у казахов «жеті», 

Sekiz 'восемь', doquz 'девять' – здесь обнаруживается полный лабиальный сингармонизм, характерный для турецкого языка. Также в казахском языке буква к превращается в г и в ғ.

Yigirmi 'двадцать', otuz 'тридцать', qırk 'сорок' , elli 'пятьдесят', altmış 'шестьдесят',  yetmiş 'семьдесят', seksen 'восемьдесят', doksan  'девяносто', yüz 'сто' практически фонетически полостью совпадают с турецкими числительными.

Beş yüz 'пятьсот' и т. п., biñ 'тысяча', eki biñ 'две тысячи'. Крымско-татарское числительное biñ – это объединение двух интересных фонетических признаков. Во-первых, фонема «б» в начале слова, как преобладание огузского признака, озвончение и назальное, сохранившееся в этом языке несмотря на латинизацию ñ, равное казахкому ң.

Количественные числительные крымско-татарского языка могут склоняться, принимать аффиксы принадлежности, приобретая совокупное или партитивное значение: эки-си 'двое из них', 'они двое', субстантивироваться: он-лар'десятки'[7, с. 9], что не наблюдается в казахском, но имеется в турецком – iki-si 'двое из них' и on-lar 'десятки' языке. [8, с. 27] Таким образом, мы видим, что склонение количественных числительных есть и в турецком, и в крымско-татарском, но отсутствует в казахском языках.

Аффикс -ларджа/лердже образует разрядное числительное от названий разрядов: он-ларджа (дефа)'десятки (раз)', бинъ-лердже (сейир-джи) 'тысячи (зрителей)', что наблюдается и  в турецком языке – on-larca, bin-larca, но никак не в казахском. Возобладало огузское влияние.

Порядковые числительные образуются от количественных с помощью аффикса -(ы/у)нджы, -(и/ю)нджи, присоединяемого к последнему компоненту числа: эки юзь он алты-нджы 'двести шестнадцатый', а также ильк-инджи 'первый', сонъ-унджы 'последний' (по времени), ортанджы 'средний (по возрасту среди детей)',къач-ынджы? 'который?' (по счету). [7, с. 11]

В казахском языке прямо на слуху шипящие кыпчакские признаки – это, например, оглушение турецкого дж – казахским ш. Можно провести параллели и посмотреть правило образования порядковых числительных в казахском языке.

Порядковые числительные отвечают на вопросы  Қаншасыншы? Нешінші? – который?
          Для образования порядковых числительных используются суффиксы ншы/ншi в зависимости от твёрдости или мягкости слова. Например, екi+ншi – второй, алты+ншы – шестой. Но если слово заканчивается на согласную, то перед суффиксами ставятся дополнительные гласные ы/i, например, сегiз+iншi – восьмой, тоғыз+ыншы – девятый. Исключение составляет только число жиырма, к которому добавляется суффикс сыншы. [4]

Даже то, как поставлен вопрос, говорит нам об огузских корнях, потому что в турецком языке нет слова Қанша, они говорят Kaçıncı, и то же самое говорят крымские татары. Что касается последнего компонента числа, если оно сложное, то данный признак проявляется во многих тюркских языках. Но, что касается порядковых числительных, в них огузское преобладает над казахским.

Дробные числительные состоят из знаменателя (стоящего в местном падеже) и числителя (в основном падеже) — беш-те учъ 'три пятых'. [7, с. 11] Так же происходит и в турецком языке знаменатель ставится в местный падеж, а числитель в основной – beş-te üç 'три пятых', а вот в   казахском языке с дробными числительными знаменатель может быть поставлен и в исходный падеж – бес-тен  үш, и в родительный, тогда числитель будет поставлен в винительный падеж – бес-тің екі-сі. [5]

 Поэтому из этого примера можно сказать, что в дробных числительных преобладает признак огузской семьи.

Половина чего-либо обозначается словом ярым — ярым саат 'полчаса'; в приближенном значении — яры (в функции определяемого): берекетнинъ ярысы 'половина урожая', в переносном значении — яры (в функции определения): яры олю 'полумертвый'. При целых числах 'половина' передается словом бучукъ: дёрт бучук 'четыре и одна вторая'. [7,с.12]. Касательно слова бучук  - это слово есть в турецком языке, и используется оно для обозначения тех же вещей, что и в крымско-татарском, означая половину – buçuk, а в казахском языке есть слова жарым, жарты, а слово buçuk потеряло свое первоначальное значение, и, оглушившись, обретя алафонию, превратилось в казахское слово пұшық . Пұшық означает маленький нос или курносый, как в прямом значении, так и в переносном, когда говорят о маленьких чайниках. [12, с 153]

Интересно, что крымско-татарское понимание «половины» грамматически и стилистически совпадает с турецким пониманием полностью. Потому что как гласит правило турецкого языка – слово buçuk используется для обозначения половины в числовых выражениях, а слово yarım - если слово стоит отдельно и обозначает нечто не совсем определенное. [8, с. 28]

Совокупные числительные образуются от количественных аффиксом -ав/-ев: эк(и)-ев 'двое', уч-ев 'трое' и т. д. — практически до шести-семи и употребляются преимущественно с аффиксами принадлежности: учеви'они втроем' 'трое из них'. [7, с. 12]А вот совокупных числительных в турецком языке нет, а в казахском есть. И грамматическая форма окончаний примерно та же, за исключением фонетической особенности. И в казахском языке совокупные числительные именуются собирательными. Вот их правило: собирательные числительные отвечают на вопрос Нешеу? – Сколько? В казахском языке существует семь собирательных числительных, которые образуются с помощью суффиксов ау/еу, но отбрасывается последний гласный:  олар екеу – их двое,   олар бесеу – их пятеро. [6].    

 То, что в большинстве видов числительных огузское преобладает над казахским вполне объяснимо тем, что Крымское ханство, будучи вассалом Османской Империи, было вынуждено перевести свою систему счета на турецкий манер, чтобы вести деловые, торговые, экономические отношения со страной-владыкой. Но, несмотря на столь сильное доминирование огузских признаков числительных, есть и кыпчакские признаки, и проявляются они в основном только в группе совокупных крымско-татарских числительных.

Итак, после рассмотрения числительных, хотелось бы обратить внимание на нечто нетленное в сознании – явления природы. Они были, есть и будут, и каждый язык будет каким-то образом их в себе запечатлевать. И самое интересное - это каким, потому что нам это раскроет тайну его законов и внутренней структуры.

147

солнце

күн

güneş

küneş

148

луна

ай

ay

ay

149

звезда

жұлдыз

yıldız

yıldız

150

вода

су

su

suv

151

дождь

жаңбыр

yağmur

yağmur

152

река

өзен, дария

nehir,ırmak

özen

153

озеро

көл

göl

köl

154

море

теңiз

deniz

deñiz

155

песок

құм

kum

qum

156

пыль

тозаң, шаң

toz

toz

157

почва

топырақ

toprak

topraq

158

облако

бұлт

bulut

bulut

159

туман

тұман

sis, duman

tuman

160

небо

көк, аспан

gök

kök

161

ветер

жел

rüzgar, yel

yel

162

снег

қар

kar

qar

163

лёд

мұз

buz

buz

164

дым

түтiн

duman

tuman, tütün

165

огонь

от

ateş

ateş

166

гореть

жану

yanmak

yanmaq

167

дорога

жол

yol

yol

168

гора

тау

dağ

dağ

 

На данной таблице мы видим, как слова с преобладающей огузской фонетикой (обозначено курсивом), в своем большинстве, так и с кыпчакской (жирность), кыпчакско-огузской (курсив и жирность)  и общетюркской (обычный шрифт) фонетикой. Выделенные строго жирным и курсивом крымско-татарские слова разбираться не будут, потому что по таблице все ясно. Хотелось бы обратить внимание на слова, обозначенные курсивом и жирностью одновременно.  Это слова: küneş, deñiz, tuman, tütün, yanmaq.

 

Кüneş – солнце, это смешение казахского «күн» и турецкого «güneş».

Deñiz – море, здесь казахское «теңіз» озвончается в турецкое «deñiz», не теряя при этом назального  «ң».

Yanmaq – гореть, глагол в инфинитиве на мақ (на турецкий манер, но с сохраненной буквой «қ»), а не на у, также начинается с й, а не с ж. Казалось бы, на две трети в этом слове преобладает огузский признак, но буква «қ» на конце составляет ту самую одну третью, что является своеобразием крымско-татарского языка.

Tuman и tütün – в значении дым, показывают уже крымско-татарский язык, как язык, принадлежащий кыпчакско-огузской подгруппе более наглядно. Здесь крымско-татарский язык выступает вместилищем нескольких слов обозначающих одно и то же явление природы. Слова «tütün» нет в турецком, но есть в казахском языке, немного изменившееся из-за кириллицы в «түтін», а в казахском языке нет слова «туман», но оба этих слова есть в крымско-татарском языке.

Таким образом, видно, что язык, основанный на скрещивании двух значительных подгрупп, имеет более богатый лексический состав, ибо вбирает в себя слова и фонетические, грамматические влияния из обеих подгрупп, превращаясь в некий гибрид, в некий медиум между мирами произношений и восприятия слов.

В целом, крымско-татарский язык после перехода на латинскую графику стал все более походить на турецкий. Но если б это были только внешние сходства. Сходства есть внутри самого языка, в его структуре, в его шипящей фонетике.  Крымско-татарский язык представляет собой золотую середину между двумя культурными и историческими крайностями – огузской и кыпчакской. Он выступает мостом, сохраняя в себе присущий турецкому языку  лабиальный сингармонизм, глаголы на –mak,mek, выпадение начального б/п в основе ол , й в начале слова, ш  вместо кыпчакской с, и все же этот язык состоит в кыпчакской группе, поэтому ему присущи и особенности этой группы, такие как оглушение начальных согласных, общая с кыпчакско-ногайской система вокализма. Многие признаки были проанализированы на «устойчивой» лексике по М. Свадешу, и было выяснено, что все-таки в кыпчакско-огузском колорите, несмотря на принадлежность данной подгруппы к кыпчакской группе, весьма серьезно преобладают огузские черты. А это самые настоящие следы истории и культуры, которые не остались под пылью времени, а сохранились и живо пульсируют в языке. И наличие этой пульсации имеет, если задуматься, большие исторические корни и даже некую предопределенность. Каждый язык выстраивается, выступая важным и неотъемлемым звеном  в цепи «сознания», которая приходит вместе с народами и связывает их с другими или родственными им через заимствования или взаимовлияния культур и языков, и крымско-татарский язык выступает блестящим примером такого связующего звена между кыпчакским и огузским миром. Но все-таки, сам язык не состоит в огузо-сельджукской подгруппе, там фигурирует, по Н.А. Баскакову, только его южный диалект. Но сам крымско-татарский язык считается кыпчакским и относится к кыпчакско-половецкой подгруппе. Это объяснимо, прежде всего, ареалом распространения этого языка. Сейчас Крым – это часть Украины, а раньше это был Дешт-и-Кыпчак, то есть кыпчакская степь, ни огузская, ни бурятская, ни какая-либо еще, а именно кыпчакская, поэтому за историческим топонимом сохранилось и название группы распространенных в этом ареале родственных языков.

Интересно, что помимо огузской и кыпчакской культуры он еще связывает две эпохи, так как был сформирован и не до и не после монгольского нашествия, а практически вовремя оного. Думаю, это тоже откладывает на нем образ самобытного посредника, умеющего адаптироваться под разные эпохи и культуры. Здесь язык выступает настоящим хамелеоном, адаптирующимся под окружающую среду. Результатом такой адаптации служат вступающие в бесконечный диалог отголоски огузов и кыпчаков.

 

Список литературы: 

1.   Стецюк В.М., Этногенетические процессы в Крыму. [Электронный ресурс] // Персональный сайт Валентина Стецюка (Львов) [Офиц. сайт] URL: http://www.v-stetsyuk.name/ru/Iron/Crimea.html (дата обращения: 06.12.2013).

2.   Возгрин В.Е., Исторические судьбы крымских татар. М. 1992.

                                                                                                                                             

3.   Баскаков Н.А., Тюркские языки. Изд. 2-е, испр.- М.: КомКнига, 2006 – 248 с. (Языки народов мира).

 

4.   Вилялова Т., Порядковые числительные. [Электронный ресурс] // Казахский язык. Просто о сложном.[Офиц. сайт] URL: http://kaz-tili.kz/chislit02.htm (дата обращения: 06.12.2013).

 

5.   Вилялова Т., Дробные числительные. [Электронный ресурс] // Казахский язык. Просто о сложном.[Офиц. сайт] URL: http://kaz-tili.kz/chislit06.htm (дата обращения: 06.12.2013).

6.   Вилялова Т., Собирательные числительные. [Электронный ресурс] // Казахский язык. Просто о сложном.[Офиц. сайт] URL: http://kaz-tili.kz/chislit03.htm (дата обращения: 06.12.2013).

7.   Севортян Э. В., Крымско-татарский язык, в кн.: Языки народов СССР, т. 2, М., 1966.

8.   Н. П. Сидорина.,  Турецкий без репетитора ООО"Издательство Толмач", ООО "Дом Славянской книги", 2008.

9.   Википедия. Крымско-татарская письменность. [Электронный ресурс] // Википедия URL: http://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=%D0%9A%D1%80%D1%8B%D0%BC%D1%81%D0%BA%D0%BE%D1%82%D0%B0%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BF%D0%B8%D1%81%D1%8C%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%8C&oldid=42952388  (дата обращения: 06.12.2013).

10.                      Bismigalis. Крымско-татарский алфавит. [Электронный ресурс] //  Alem-i Medeniye [Офиц. сайт] URL: http://medeniye.org/node/705 (дата обращения: 06.12.2013).

11.                      Плунгян В. А., Почему языки такие разные. М.: АСТ-Пресс Книга, 2010. (3-е изд.) — 272 с. — ISBN 978-5-462-01073-6

12.                       Исмагулова Б., Ережепова Э., Абдижаппарова Г., Казахско-русский, русско-казахский словарь для учащихся и студентов. Алматы: Издательство «Аруна», 2002. 416 стр.