Суворов Михаил Андреевич

Суворов Михаил Андреевич

Забайкальский государственный университет, г. Чита

Алгоритмы и формы социального влияния на религиозную личность в контексте развития глобализирующейся культуры

В наступившую эпоху, когда информация распространяется с молниеносной быстротой, влиять на сознание человека на вербальном и невербальном уровнях стало намного проще благодаря широкому распространению коммуникационных систем. Свободный характер информационных потоков, повсеместное установление электронной связи создало условия для быстрого распространения информации, формированию особой информационной среды, сети коллективного разума, открывающей пространство неограниченных возможностей: оно динамично, структурировано, универсально, не связано напрямую с реальностью. Его особенностями являются особые формы диалогического взаимодействия, а также явления транс- и мультикультурализма [3, с. 330] .

Необходимо признать, что информационные технологии эффективно влияют на становление человека за счет формирования особой постмодернисткой реальности, основой которой является использование симулякров, «живых», знаков, находящихся в виртуальном пространстве и оторванных от бытийной реальности. Эта сверхреальность порождает свою семиотику, правила, традиции и язык. Слова приобретают новые смыслы, появляются новые ритуальные типы текстов, такие как креолизованные тексты, которые охарактеризуются высокой степенью смысловой компрессии, так как они обращаются к сознанию с использованием как рациональных так и эмоциональных средств [9, с. 47].

Креолизованные тексты представляют ценный материал для изучения, так как появляются в результате социального конструирования и последующего целенаправленного распространения с целью повлиять на восприятие потребителей информации. Они становятся эффективными инструментами влияния, потому, что легко создаются с помощью специальных шаблонов, имеющихся на различных интернет-сайтах, а затем копируются и легко передаются другим пользователям, и потому, что действуют в рамках особого виртуального пространства, которое благодаря свойствам «идеальной, мыслимой реальности», существенно видоизменяет сознание виртуальной личности [1, с. 17].

На данный момент генезис и механизмы существования креолизованных текстов являются предметом исследований таких отраслей, как меметика и онтопсихология. Первоначально они ставили цели обоснования и выстраивания алгоритмов воздействия на сознание таких текстов и знаков, как медиавирус, мем (эдвайс), демотиватор, интернет-комикс, комикс-стрип, «фантазм», максимально эффективно выполняющих функцию агентов социального влияния, которые сами по себе могут вызвать направленную эмоцию в сознании. Актуальным им представлялось исследование специфики креолизованных текстов, когнитивных стратегий их интерпретации, основанной на активации специфических средств образности и интертекстуальных взаимосвязях [13, с. 218].

Однако, вместе с развитием меметических идей, представители этого направления стали считать мемом любое явление, связанное со спонтанным лавинообразным распространением информации. Как они доказывают, такие явления встречаются повсеместно, и образуют устойчивые комплексные семиотические образования, или мемплексы, представляющие собой набор мемов, коэволюционировавших в симбиотических отношениях. По мнению идеологов меметики мемплексы – это агенты манипулятивного воздействия, формирующего стереотипы ценностей, образцов поведения, типов взаимодействия и способов деятельности, а все политические, идеологические, религиозные доктрины и культурные течения являются частными случаями мемплексов [7, с. 285].

В контексте методологии, одного из основателей меметики Р. Броуди, религия понимается как эволюция «проектных психических вирусов» [4, с. 247]. Развитие религии Р. Броуди описывает как процесс социального конструирующего влияния на сознание верующих, которые воспринимают распространяемые среди них мемы исключительно из утилитарных соображений: катарсис, защитные механизмы, религиозный экстаз и т.д. Суть жизнедеятельности религиозных сообществ здесь понимается как подчинение человеческой воли и сознания задачам распространения мемов, а религиозные сообщества понимаются как квазипопуляции, зародившиеся в результате меметической инженерии. Так, утверждается, что христианство является следствием развития христианского мемплекса, включающего идею Церкви. В процессе разделения вероисповедания на католицизм, православие и протестантизм, как полагают меметики, верующие добавили различные мемы, что привело к формированию независимых комплексных мемов (религии, секты) в пределах мемплекса христианства. Другая проблема меметического дискурса, посвященного религии, складывается вокруг обсуждения алгоритмов манипуляции сознанием верующих, а также последствий этого процесса для личности, которая меметиками воспринимается в качестве «мемоида», то есть жертвы манипулятивного влияния [15, с. 8].

Можно констатировать, что в рамках меметики существует попытка объявить «мемы» сущностью не только всех видов социокультурной коммуникации, но и всей культуры, включая религию, которая понимается в связи с этим исключительно как инструмент манипуляции. Однако необходимо обратить внимание на то, описания «мема», даваемые в меметике обнаруживают полное совпадение с описаниями «симулякра» у представителей постмодернизма, где данный феномен также оценивается как явление нематериального характера, существующее независимо от первоначально породившего его субъекта коммуникации, и не подразумевающее возможности его существования вне сознания [10, с. 55].

Таким образом, меметика является одним из направлений постмодернизма, представляющего религию как ряд событий, происходящих в масс-медиа. Сегодня существует несколько аналогичных концепций, использующих сходные термины, описывающие современную религию как квазирелигию, пострелигию, трансрелигию, гиперреальную религию. Примерами социальных акторов, вовлеченных постмодернистские религии, называют: активных потребителей популярной культуры, переходящих к практике гиперреальных религий (джедаизм, «матриксизм»); обыкновенных потребителей попкультуры, которые начинают копировать черты гиперреальных религий («Ассоциация христианских геймеров»); оппонентов практик гиперреальных религий (организации, выступающие против джедаизма, книг о Гарри Поттере и др.) [14, с. 426].

Практически все они признаются симулякрами религии, созданными популярной культурой, дающей образцы для вдохновения как на уровне веры, так и в повседневной жизни [2, с. 113]. Мы полагаем, что идея, которая объединяет постмодернисткие концепции религии и меметику, заключается в том, что видимость, предлагаемая современными религиями, не соответствует их внутреннему содержанию, под которым понимается пустота. Таким образом, меметика обладает всеми недостатками постмодернистских концепций, исходящих из веры в отсутствие той реальности, о которой рассказывают сконструированные образы реальности, будь то симулякры, мемы или иные концепты виртуальной действительности. Проблемой здесь является то, что современная наука не считает постмодернистский взгляд актуально отражающим действительность, так как современная реальность нашла способ эффективного и регулярного вторжения не только в виртуальную, но и в настоящую жизнь современников [12]. Поэтому не удивительно, что многие ученые считают положения меметики необоснованными и видят в них предмет критики [16, 664].

Также необоснованным представляется убеждение меметиков о тотальной власти над сознанием пользователей интернета со стороны программаторов [4, с. 247], так как даже если попытки оказать влияние и предпринимаются со стороны владельцев сайтов, авторов программ или конкретных мемов, но если они в это время не удерживают пользователей Интернета насильно около мониторов и компьютеров, то говорить о «промывании мозгов», которое осуществляется вне воли и сознания человека бессмысленно. Кроме этого, против утверждения об эффективности методик «промывания мозгов» говорит то, что подавляющее большинство пользователей, посещавших те или иные сайты не становятся последователями экзотических виртуальных течений, и в конечном итоге, сами реализуют свое право религиозного выбора.

В то же время, если обратиться к самому анализу, который предлагает меметика, то он как процедура, продолжает сохранять актуальность. Меметика продуктивно играет роль методики описания и анализа наиболее современных технологий, алгоритмов и агентов социального влияния, применяемых в практике бытования виртуального пространства культуры. Ее алгоритмы и терминология, носящие инструментальный, лингвоантропологический характер, помогают уточнить современное направление социального развития религии в целом и описать принципиально новые технологии влияния на сознание нового поколения верующих, воспринимающих мир посредством механизмов, предлагаемых масс-медиа. Представляется, что в данном контексте есть смысл говорить не о том, что религия в современных условиях меняет свою сущность, а о том, что принципиально меняется современная религиозная ситуация, и религия вынуждена приспосабливаться, менять формы проявления, использовать предлагаемый современностью язык и т.д.

В контексте данной проблематики социальные условия, в которых развивается религия XXI в. представляются следующим образом. Во-первых, как отмечают исследователи [4, с. 247], мы живем в эпоху, когда все труднее отделить политику от экономики, религию от политики и экономики и т.п. Современная религия все больше превращается в гибрид, замешанный на политике, экономике, спорте, искусстве и т.п. В процесс смешивания с участием религии включаются все сферы деятельности человека, апофеозом чего становятся массовые шоу. Наиболее актуальны на сегодняшний день политические шоу с использованием религиозных элементов. Посредством присоединения политических взглядов к религиозному прозелитизму они связывают определённые комплексы политических идей с наборами конфессиональных идей, формируя мемплексы, применяемые для целевого воздействия на аудиторию.

Одним из наиболее известных шоу с участием политики, религии и искусства стал активно освещавшийся масс-медиа «перфоманс» панк-группы Pussy Riot в Храме Христа Спасителя, вошедший в историю, как «процесс года» [5]. В электронном пространстве по этому поводу развернулась широкая дискуссия, а инциденту, который представлял собой акт хулиганства в публичном месте, стало придаваться политическое и мистическое значение. При этом наибольшие выгоды получили силы, выступающие из-за рубежа, для которых выгодным оказалось то, что девушки некоторое время находились в тюрьме, и что их необходимо было защищать и постоянно муссировать в мировой прессе тему о преследованиях Pussy Riot за их политические и религиозные убеждения [17].

Вторая составляющая современной религиозной ситуации – это тиражирование религиозных феноменов. Благодаря средствам массовой информации все то, что вчера было уникальным, сокровенным стало общедоступным, транслируемым повсеместно и многократно. В сфере религии это проявляется в навязывании массам неких продуктов и символов, которые при определенных обстоятельствах могут иметь значительный спрос. Ярким примером, когда, казалось бы, скрытые идеи под воздействием масс-медиа могут переходить в активное состояние, а значительная часть населения демонстрирует податливость манипуляции стало активное участие жителей планеты, в подготовке к «концу света», ожидавшемуся представителями движения Нью Эйдж со ссылками на тайное знание индейцев майя. Жизненные силы феномену придало обсуждение в сети Интернет, где ему было посвящено сотни тысяч веб-страниц [8].

Третьей особенностью является наличие сетевого общения, характерной чертой которого является обособленность виртуального пространства и времени от повседневности, свободу самовыражения, наличие добровольно принятых правил, позитивную эмоциональность, а также интерактивность, гипертекстуальность, глобальность, креативность, анонимность, субъективность, мозаичность. Особо надлежит подчеркнуть игровой характер, карнавальность, маскарадность интернет-коммуникации, что обусловлено анонимностью общения, отсутствием ограничений. С этим связана еще одна особенность виртуального пространства, заключающая в том, что наибольшую активность сейчас проявляют мемплексы, лейтмотивом которых является конфликт [11, с. 173]. Эти особенности слились в одном из наиболее ярких явлений, связанных происхождением с Интернетом, и имеющих отношение к теме маскарада – «феномене Анонимуса». В первоначальном виде сообщество Анонимусов трактовалось как децентрализованная группа, которая действует анонимно ради развлечений. Однако после 2008 г. Анонимус становится на путь защиты ценностей, по сути являющихся религиозными и начинает ассоциироваться с таким понятием как международный хактивизм. Они провели ряд протестов и других акций в ответ на цифровые антипиратские кампании торгово-промышленных, кинозаписывающих и иных предприятий, протесты, направленные против деятельности «церкви Саентологии», акции гражданского протеста «Захвати Уолл-Стрит», совершили кибератаки на сайты ФБР, Скотланд-Ярда, Интерпола, Европарламента, Ватикана и многие другие. Стала декларироваться ценностная основа, создающая особый религиозный контекст – беспрепятственная возможность свободно выражать своё мнение, не опасаясь дискриминации по каким-либо признакам. Эти обстоятельства привели к появлению мема о коллективной сущности «цифрового сверхсознания», так как отмечается, что «Анонимус – это первое, основанное на Интернете, сверхсознание». Аллегорическое восприятие природы этого явления некоторыми пользователями как «демонической» создало наименование, позаимствованное из Евангелия – «Легион». Высказыванием, точно формулирующим эту своеобразную религиозность является девиз: «Мы – Анонимус. Имя нам – Легион. Мы не прощаем. Мы не забываем. Ждите нас» [6].

Резюмируя, необходимо отметить, что попытки дать определение Анонимуса как социальной группе не дали удовлетворительного результата, по причине маскарадности, карнавальности и игровой природы проявлений этого феномена, в котором в латентном состоянии мощно представлены религиозные идеи. При этом отметая возникающую этическую коллизию, необходимо сказать, что опыт Анонимуса показал, что при целевом использовании электронным средств воздействия, личная позиция неограниченного круга людей растворяется и трансформируется в позицию массы как единого стремления к достижению выдвигаемой цели, что может быть использовано как эффективное средство не только в разрушительных целях.

Выводы:

1. В информационную эпоху социальные институты претерпевают серьезные изменения, не выдерживая конкуренции со СМИ, Интернетом, которые конструируя свои ценности, норм, моделей поведения, оказывают стихийное, спонтанное влияние на индивида. Однако язык не перестал выполнять функции общения, напротив, его функции расширились, ведь благодаря Интернету сейчас вступать в разговор могут все. Религия в этих условиях вынуждена приспосабливаться, менять формы проявления, использовать предлагаемый современностью язык. Она продолжает воспроизводить вечные идеалы и ценности, однако делает это в соответствии с условиями, требованиями и возможностями современной социальной действительности, непременным сопровождением которой является виртуальное сопровождение.

2. Социальные условия, в которых развивается религия XXI в. представляются следующим образом. Первое, что характеризует современную религиозную ситуацию, это интенсивное и целенаправленное смешение религии с другими сферами деятельности человека. Вторая черта заключается в том, что продукты религии в этих условиях подвергаются массовому тиражированию. Третьей особенностью является наличие и возрастающее влияние виртуальности и сетевого общения, характерной чертой которого является обособленность виртуального пространства и времени от повседневности, порождающая возможности для попыток социального влияния, манипуляций, осуществления протестных действий, и даже ведения виртуальных информационных войн. Эти формы не отменяют, а скорее подчеркивают авторский, интерсубъективный характер развития социальных форм религии в целом.

Список литературы:

1. Асмус Н.Г. Лингвистические особенности виртуального коммуникативного пространства: дис. ... канд. фил. наук: 10.02.19. – Челябинск, 2005. – 265 с.

2. Баркер Э. Научное изучение религии? Вы, должно быть, шутите / Э. Баркер // Религиоведение, 2003. № 4. – С. 93-113.

3. Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе / Д. Белл. – М.: Прогресс, 1986. – С. 330-342.

4. Броуди Р. Психические вирусы. Как программируют ваше сознание / Р. Броуди. – М.: Поколение, 2006. – 304 с.

5. В электрических колготках и оранжевом огне [Электронный ресурс] Выпуск № 140 от 14 декабря 2011. URL: http://www.novayagazeta.ru/arts/50062.html (дата обращения 17.10.2013).

6. Имя нам — легион: Анонимус не прощает. [Электронный ресурс] URL: http://xakep.ru/2011/06/11/57422/ (дата обращения 28.06.2013).

7. Ксенофонтова И.В. Специфика коммуникации в условиях анонимности: меметика, имиджборды, троллинг / И.В. Ксенофонтова // Интернет и фольклор. – М.: Гос. республ. центр русского фольклора, 2009. – С. 285-294.

8. Лама из монастыря Гьяндрек под Кайласом, известный как Оракул Шамбалы рассказал, как пережить апокалипсис, который по его словам продлится две недели [Электронный ресурс]. М., 2012. URL: http://www.topnews.ru/news_id_53840.html (дата обращения: 17.12. 2014).

9. Нежура Е.А. Новые типы креолизованных текстов в коммуникативном пространстве интернета / Е.А. Нежура // Теория языка и межкультурная коммуникация, 2012. № 2. – С. 47-52.

10. Степанов Ю.С. Семиотика: Антология. / Ю.С. Степанов. – М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга. 2001. – 691 с.

11. Щурина Ю.В. Интернет-мемы как феномен интернет-коммуникации / Ю.В. Щурина // Научный диалог. – Екатеринбург, 2012. № 3. – С. 161-173.

12. Эпштейн М., Савчук В. Светлой памяти постмодерна посвящается… [Электронный ресурс]. URL: http://xz.gif.ru/numbers/64/epshtein-savchuk/ (дата обращения 14.12.2014).

13. Dawkins R. A Devil’s Chaplain. Reflections on hope, lies, science, and love / R. Dawkins . – Boston, New York: Houghton Mifflin Company, 2003. – 258 p.

14. Handbook of Hyper-real Religions / A. Possamai, ed. Leiden: Brill, 2012. XIV. 442 p.

15. Henson H. K. Memes, L5 and the Religion of the Space Colonies // L5 News, 1985. pp. 5-8.

16. Polichak J. W. Memes as Pseudoscience // Shermer M. Skeptic Encyclopedia of Pseudoscience. 903 p.

17. Pussy Riot: затянувшийся перформанс [Электронный ресурс] / Максименко С., Смирнов А. URL: http://rus.ruvr.ru/2012_08_02/Pussy-Riot-zatjanuvshijsja-performans/ (дата обращения: 12.12. 2014).