Социология и психология/12. Социальная психология

К.ф.н. ГусаковаТ.Ф.

Тюменский государственный университет, Россия

Гедонистическая мораль в современном обществе: социально-психологический аспект

Рост гедонистских и эгоистических настроений, который британский социолог З.Бауман считает знаковым для нашего времени [3,с.127], наблюдается и в России. Гедонизм – это стремление к удовольствиям и наслаждениям как высшей цели жизни. Отечественные социологи отмечали усиление в 1990-е годы комплекса радикального гедонизма у современной молодежи [11, с.113]. Исследование базовых ценностей современных россиян показало, что в двух возрастных группах (от 18 до 24 и от 25 до 34 лет) в числе базовых были названы такие ценности, как «Удовольствие» и «Успех» [2,с.31]. Социологические исследования свидетельствуют о том, что факторные нагрузки ценностей гедонизма у населения РФ по сравнению с населением Западной Европы еще не столь велики. Но «представления о гедонистическом идеале у россиян гораздо шире, чем у населения Западной Европы, они включают: творчество; богатство; демонстрацию своих способностей, признание окружающих; свободу и независимость в решениях – и наслаждение всем этим»[10,с.115]. Кроме того, было обнаружено сходство в ценностных позициях гедонистического комплекса между российским населением и европейским: пробовать новые занятия, баловать себя, искать веселье и забавы, хорошо проводить время и тому подобное.

В современной России удивительным образом уживаются «старая» (советская) и «новая», пришедшая с Запада, ценностные модели. Если для старшего поколения еще характерно ограничение своих потребностей, бережливость, уважение к труду, самопожертвование, то для молодого поколения значим гедонизм, новое «чувство жизни», поиски стратегий удовольствия.

Глобальное распространение массовой культуры американского образца, ключевыми ценностями которой выступают гедонизм, потребление, развлечение, привело к существенной трансформации ценностно-нормативных структур массового сознания россиян. Стремление к обогащению, культ успеха, «достижительность», гедонизм, эгоизм, рационализм, независимость - ценностные ориентации, особенно заметные в молодежной среде. Под влиянием идеологии консъюмеризма в российском обществе изменились взгляды на потребление и его роль в социализации личности. Характерное для советского периода осуждение потребительства и вещизма (плененность «хищными вещами» и соблазнами), сменилось пропагандой комфорта и гедонистических ценностей. Общество потребления, как известно, замешано на гедонистическом ферменте, а сам потребитель дрейфует к полюсу гедонизма, ибо «хороший потребитель – всегда искатель приключений и любитель удовольствий» [4, с.119], живущий от приманки до приманки, от искушения до искушения.

Новой для россиян «западной» гедонистической ценностью стал комфорт. Комфортное — значит приятное, доставляющее удовольствие. С позиций комфорта сегодня принято оценивать всё: обстановку, межличностные отношения, психологическое состояние, физическое ощущение, погоду. К относительно недавно открытой россиянами ценности потребления относится шопинг. Шопинг — это не просто покупка товаров, а форма досуга, приятного времяпрепровождения, способ снятия стресса. Характерная примета утверждения гедонистических ценностей в российском обществе - гламурная культура с ее требованиями соответствия стандартам роскоши, шика, внешнего блеска. Однако все сказанное не дает оснований для поспешных обобщений, которые делает, например, французский писатель Фредерик Бегбедер. «У народа, - читаем мы в его книге о России, - одно на уме – как бы оттянуться» [5,с.113]. Писатель находит российское общество гедонистическим, идеологию – «вожделизмом», Москву – образцовым Лас-Вегасом и потребительским раем.

Гедонистические ценности всегда занимали периферийное положение в отечественном культурном пространстве, не входя ценностное ядро (доминирующую в общественном сознании группу ценностей). В традиционной русской культуре, сформированной в духовном поле христианства, удовольствие  не было важной экзистенциальной ценностью, его статус был низок. Ведь Россия с ее драматической историей никогда не была страной нег и наслаждений. Для русского народа, испытавшего в своей истории так много лишений и утрат, искусство жизни заключалось всегда в выживании, в умении обходиться без особого комфорта и удовольствий. Слова «выживание» и «претерпевание» более точно передают нюансы русской жизни. Этим русская культура отличается, к примеру, от французской, где умение жить связано с получением удовольствий от жизни.

Советская цивилизация с ее дефицитарной экономикой, отсутствием комфорта и неудобствами во многих сферах жизни, относилась, безусловно, к аскетическому типу общества. Когда же в советском обществе (а прежде всего, в верхнем его слое) произошел гедонистический поворот? Начало было положено еще во времена Хрущева, когда в Программе КПСС, принятой на XXII съезде, была заложена установка на потребительское общество. В эпоху Л.Брежнева гедонистический вираж в элитарных слоях стал особенно крутым. Потребление советской элиты той поры было, естественно, привилегированным и ассоциировалось с закрытыми спецраспределителями, особыми спецпайками, дачными зонами, обслугой. Но оно было скрытным, завуалированным: шиковать запрещала партийная мораль. Понятно, что это был «верхушечный» поворот, поскольку основная масса советских людей жила аскетично и в гедонизм вовсе не впадала.

Важно отметить, что в первые перестроечные годы для основной массы российских людей традиционные духовно-нравственные ценности еще оставались в качестве доминирующих. К ценностям-лидерам российского общества (по состоянию на 1992 г.) относились: коллективизм, душевная гармония, спокойная совесть, семья, интересная работа, забота о ближнем и слабом. Относительно небольшую значимость имели ценности материального характера[15,с.39]. Постепенно под влиянием неолиберальной идеологии и рыночных механизмов происходила трансформация ценностного сознания. Из отрицаемых в одобряемые переходят ценности материального характера, индивидуализм, прагматические и гедонистические ценности.

Новая элита постсоветского российского общества ведет себя подобно жуирующей богеме: она открыто демонстрирует свою роскошь. «Особенность наших новых русских, в основном вышедших из старой партийно-комсомольской и гэбистской номенклатуры, - отмечает А.С.Панарин, - состоит в том, что гедонистическую метаморфозу они пережили еще в советской утробе в качестве пользователей системы спецраспределителей. Поэтому в социокультурном отношении они сразу явились нам в качестве деградировавших буржуа третьего поколения, так и не приобщившихся в первопоколенческому аскетическо-героическому этосу первооткрывателей рынка»[13,с.208]. Гедонизм новой элиты без преувеличения можно определить как демонстративный. Так называемая «демократизация гедонизма», когда гедонистические ценности стали особенно активно утверждаться в российском обществе, охватывая не только элиту, но и массу, произошла в конце XX века, на несколько десятилетий позже, чем в странах Запада.

Крупнейший социальный мыслитель Д.Белл считал шестидесятые годы XX века поворотными, когда в яростном сопротивлении пуританству оформилась современная гедонистская мораль в странах Запада.

Но наступление на аскетические, пуританские ценности началось еще в эпоху модерна. Технический прогресс, конвейерное производство привели к повышению благосостояния людей, а система кредитов подорвала принцип бережливости, и пуританская мораль уступила место гедонистическим ценностям. «Темы Расхода, Наслаждения, Отсутствия Расчета («Покупайте теперь, заплатите позже») пришли на смену пуританским темам Бережливости, Труда, Достояния»[7,c.112 ]. Общество потребления породило новую волну гедонизма. И США, и странам Западной Европы, считает З.Бжезинский, трудно справиться с культурными последствиями «тупого» социального гедонизма и резким падением в обществе роли ценностей, основанных на религиозных чувствах. Ситуация во многом напоминает времена заката Римской империи, крах которой был вызван, по мнению Бжезинского, тремя основными причинами: политическим разделом, культурным гедонизмом и финансовой инфляцией [6,с.23]. Состояние западной культуры довольно проницательно характеризуется американским политологом как сочетание эскапистского гедонизма (бегство от действительности через получение эгоистического удовольствия и наслаждения) с духовной пустотой[6,с.92].

Постмодернистское общество избрало своим императивом наслаждение, а своей стратегией – соблазн. «Постмодернистская культура – это культура feeling и индивидуальной раскрепощенности, вне зависимости от возраста и пола» [12,с.40]. На смену дисциплинарной, авторитарной социализации идет, по мнению французского философа Ж.Липовецки, гедонистическая персонализация, связанная с нейтрализацией социального пространства, оживлением сферы частной жизни и раскрепощением личности. Предлагается жизнь «без категорических императивов», без принуждения, в соответствии с индивидуальными устремлениями. Фундаментальными ценностями признаются ценность индивидуального развития, субъективного своеобразия, неповторимости личности, «право индивида быть самим собой, наслаждаться всеми радостями бытия». Происходит ломка «дисциплинарной социализации», разрыв с ригористическим обществом, с жесткой идеологией, с авторитарной и механической муштрой, с подчинением личности каким-то единообразным коллективным правилам. В этом Липовецки видит суть и смысл процесса гедонистической персонализации, который преобразует общественную и частную жизнь.

Какую же личность формирует гедонистическая культура? Возникает новый тип человека с повышенным вниманием к самому себе и своему телу, заботящийся о собственном благополучии. Это шаткая личность – без устоев, без воли, с ослабленной способностью к самоограничению и самоконтролю. Личность с фрагментарным сознанием, в котором отсутствуют высокие идеалы. Гипертрофия гедонистического начала видоизменяет саму природу человека: редуцируется духовное измерение человеческого существования. «Утилитарные и гедонистические ценности «цивилизованного мира» производят такую огранку человеческой души, при которой незаметно атрофируется ее «высшая половина», а воля приковывается к низшим этажам существования»[17,с.250]. Для гедониста характерна гражданская и политическая пассивность, озабоченность только своими, узкочастными интересами. Натура гедониста патриотически мертвая. С гедонистических позиций невозможно объяснить, почему человек должен отдать свою жизнь, защищая, например, Родину. Неизбежным следствием гедонизма является эгоцентризм и безразличие к общему благу. Социальные нормы и ценности дискредитируются, если являются помехой эгоистическому своеволию гедониста. Нигилизм по отношению к высшим ценностям и эгоистическое своеволие сопряжены с неизбежным выходом в праксис вседозволенности. Это своеволие может привести к отклонению поведения от существующих в обществе норм в таких формах, как девиантность и делинквентность. Наркомания, алкоголизм, сексуальная распущенность, чревоугодие, садизм произрастают из гедонизма. Наркоманию, например, специалисты определяют как «болезнь удовольствий». Преобладающая часть преступников – экстремальные гедонисты, которые хотят жить в свое удовольствие, не считаясь ни с какими ограничениями.

В современном обществе, как известно, средства массовой информации становятся важным агентом социализации. Ученые, изучающие современную медиакартину мира и медиапространство России, утверждают, что доминирующей в дискурсивной деятельности СМИ является стратегия гедонизма[1,с.147] Сложился новый тип текста – гедонистический, функции которого – развлечение, удовольствие, наслаждение. Характерные приметы такого текста – эпатаж, лихой, разухабистый стиль, глумление, цинизм, ёрничанье, «десакрализция (развенчание, профанация, опошление) фундаментальных духовных ценностей и культурообразующих символов социума»[14,с.185], трансгрессивность, нарушение табу, смакование подробностей, внимание к пикантным деталям, ненормативная лексика, активизация жаргонной лексики. Это текст, апеллирующий к индивидуальному бессознательному, ориентированный на биологически обусловленные эмоции удовольствия, ужаса, страха. Гедонистический текст, считает Е.Е.Пронина, возбуждает драйв-мышление (осознанное следование принципу удовольствия как единственному ориентиру поведения вследствие отрицания социальных запретов и предписаний, табу и идеалов, долга и ответственности) массы людей. Из безобидного развлекательного чтива гедонистический текст «превращается в коварное средство, чреватое информационным насилием, духовными и политическими манипуляциями». [14,с.185]. Указанная стратегия наблюдается и в таком феномене как инфотейнмент (сплав информирования и развлечения). Изменился сам способ подачи информации - ставка делается на развлекательность, зрелищность, игровое начало. Ярко выраженные гедонистические черты присущи рекреативно-релаксационным и гламурным изданиям, связанным с шоу-бизнесом. Основной смыслопорождающий дискурс российского телевидения - развлечение. В сетке вещания телевидения преобладает информация развлекательного характера, в ущерб «серьёзной», аналитической. Особая роль в формировании гедонистических установок принадлежит рекламе, на которую возложена задача вовлечения масс в потребление. Рекламные слоганы содержат призывы попробовать, сравнить, оценить тот или иной бренд, и непременно получить удовольствие. Реклама активно предлагает и жизненные стратегии, способствует утверждению гедонистических ценностей: «Оторвись по полной», «Бери от жизни всё», «Где наслаждение – там Я». Произошла девальвация такой ценности как созидательный труд. В большинстве случаев труд превратился в средство к существованию, утратив самоценность. Исчезло уважительное отношение к труду, что хорошо заметно по молодежному сленгу: «расслабься, не парься». Усилия больше не в моде.

Какова роль гедонистической морали в трансформации такого важного социального института, как семья? Есть основания полагать, что существует тесная корреляция между духом гедонизма в современном социуме и тем глубоким кризисом, который испытывает сегодня семья. Именно под этим углом зрения мы попытаемся рассмотреть странный феномен невыполнения современной семьей имманентных ей функций по рождению и воспитанию детей.

П.Дж.Бьюкенен среди причин кризиса института семьи и брака называет гедонистическую мораль. Следование императиву «живи для себя и наслаждайся жизнью», стремление к максимальному комфорту, приоритет карьеры в ущерб семье, освобождение женщины (понимаемое радикальными феминистками как отказ от традиционной роли жены, матери и хозяйки дома), эгоизм и культ удовольствий приводят к разрушению семьи и брака.

Первые плоды гедонизма уже «кажутся ядовитыми». «Какая сила, - задается Бьюкенен вопросом, - может противостоять песне сирен гедонистской культуры, песне столь обольстительной и призывной, песне, которую повторяют едва ли не все, кто обращается к молодежи, - Голливуд, MTV, «мыльные оперы», телепередачи, глянцевые журналы, популярная музыка, дамские романы и прочие бестселлеры?»[8,с.75].

Гедонистический принцип «получение удовольствия здесь и сейчас» предполагает освобождение от прежних запретов. Все, что вчера считалось постыдным – прелюбодеяние, аборты – сегодня не осуждается. Везде прославляются карьера, независимость, идея «жизни для себя, в свое удовольствие», безопасный секс. Брак перестал быть пожизненным и легитимным. Уменьшается и само количество заключаемых браков, потому что всё больше становится лиц, не желающих связывать себя его узами, предпочитая отношения легкие, временные, ни к чему не обязывающие.

Детоцентристкие установки ограничивает ориентация на возросший престиж материального благополучия, на символы социального успеха, на карьеру, а также нежелание жертвовать достигнутым комфортом, свободным временем и личным пространством ради ребенка. Движение чайлдфри (сознательная бездетность) – знак победы идеологии гедонизма. Брак заключается ради удовольствий, а не для продолжения потомства. Сексуальное поведение обособилось от репродуктивного и стало автономным. Основная негативная тенденция - усиление гедонистической составляющей брака в ущерб прокреативной и экономической.

В качестве заключения отметим, что гедонизм, став для общества нормой и идеалом, приводит к прогрессирующему разрушению социальной ткани, к духовному надлому и моральному хаосу, к вырождению и гибели. История свидетельствует, что общества, ориентировавшиеся на гедонизм, обрекают себя на стагнацию и упадок: стремление к самоуслаждению не может мобилизовать потенциал творческой активности, заложенный в человеке и обществе, и поэтому неизбежно ведет к деградации воли и сознания.

Литература:

1. Анненкова И.В. Стратегия секуляризации в современном медиадискурсе //Вестник Московского ниверситета. Серия 10. Журналистика, №5, 2010. С.135-149.

2. Базовые ценности россиян. Социальные установки. Жизненные стратегии. Символы. Мифы. – М.:Дом интеллектуальной книги, 2003. – 448с.

3. Бауман З. Индивидуализированное общество. – М.:Логос, 2005. – 390с.

4. Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества. – М.:Весь мир, 2004. – 188с.

5. Бегбедер Ф. Идеаль. – Иностранка, 2008. – 352с.

6. Бжезинский З. Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы). – М.:Международные отношения, 1998. – 256с.

7. Бодрийяр Жан. Общество потребления. Его мифы и структуры. – М.:Республика; Культурная революция, 2006. – 269с.

8. Бьюкенен П.Дж. Смерть Запада. – М.:АСТ; СПб:Terra Fantastica, 2004. – 444с.

9. Гидденс Э. Трансформация интимности. – СПб.:Питер, 2004. – 208с.

10. Горяинов В.П. Ценностные суждения в России и Западной Европе: сравнительный анализ//Социс, 2009. №5. С.114-120.

11. Добреньков В.И. Ценностные ориентиры современной социологии //Социс, 2009.№8. С.108-115.

12. Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. – СПб:Владимир Даль, 2001. – 336с.

13. Панарин А. Народ без элиты: между отчаянием и надеждой //Наш современник, 2001. №11. – 205-219.

14. Пронина Е.Е. Психология журналистского творчества. – [Электронный ресурс]. URL:http://istina.msu.ru/publications/books/cbf/432/3675083/Pronina_Psihologiya_zhurnalistiki.pdf.(Дата обращения: 04.01.2015).

15. Рассадина Т.А. Трансформация традиционных русских ценностей в нравственных ориентациях россиян. – М.:Прометей, МПГУ, 2004. – 409с.

16. Тарасов Б.Н. Непрочитанный Чаадаев, неуслышанный Достоевский (христианская мысль и современное сознание). – М.:Academia, 1999. – 288с.