УДК 323.1:316.32
Миносян А.С.,
Коршунова И.П.,
Лысак Н.О.,
Харьковский
государственный университет питания и торговли
г. Харьков, Украина
Черная Н.В.,
Харьковский национальный технический университет радиоэлектроники
НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО В КОНТЕКСТЕ ИССЛЕДОВАНИЙ
ПОЛИТИЧЕСКОЙ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Политическая глобализация преобразует современный мировой порядок, она реконструирует традиционные формы национальной государственности и перестраивает международные политические отношения. В результате внутри развивающихся региональных и глобальных политических структур прочно укореняется межгосударственная система.
Что такое глобализация? Представляет ли
современная глобализация некое новое состояние? Устанавлявает ли она новые
ограничения в политике? Эти и другие вопросы, связанные с проблемами
глобализации, вызывают дискуссии в научном мире уже несколько десятилетий.
Литература по данной проблеме огромна. Существуют и разные подходы к решению
этих вопросов.
Большинство исследователей проблем
глобализации представляют ее как процесс расширения, углубления и ускорения
мирового сотрудничества, затрагивающий все аспекты современной социальной жизни
- от культурной до криминальной, от финансовой до духовной. Вместе с глобальным
рынком и глобальным кругооборотом производства возникает и глобальный порядок –
новая логика и структура управления, то есть новый вид суверенитета.
Американский литературовед М. Хардт и итальянский политический философ А.
Негри, анализируя новый мировой порядок глобализации, ввели понятие “Империя”,
означающее универсальный порядок, не знающий границ и пределов (1.). Слабеющий
суверенитет национальных государств и их возрастающая неспособность к
регулированию экономических, политических, культурных обменов являются фактически
одними из важнейших признаков становления Империи.
В научной литературе заявляют о себе три
основные школы, каждая из которой, пытаясь понять и объяснить глобализацию,
дает собственную оценку этому социальному феномену. Это - гиперглобалисты,
скептики и трансформисты (2. С.2).
Для гиперглобалистов, современная
глобализация – это появление нового мирового порядка при котором полномочия и
легитимность национального государства ставятся под вопрос, поскольку
национальные правительства теряют способность контролировать то, что происходит
внутри их собственных границ. Политическая власть денационализируется, и
национальные государства, чего бы ни требовали интересы внутренней политики,
все больше становятся “разновидностью переходной организации для управления
экономическими процессами” (2. С.5).
Скептики, опираясь на исключительно
экономическое представление о глобализации, не разделяют мнения о том, что
глобализация утверждает новый мировой порядок, при котором национальному
государству отводится скромная роль, а власть национальных правительств или
государственный суверенитет разрушаются глобальным управлением. Скептики едины
во мнении, что, какими бы ни были направляющие силы интернационализации, она
все равно усиливает неравенство между Севером и Югом, маргинализацию менее
развитых государств. Если международные экономические условия могут ослаблять
усилия национальных правительств, то это не означает, что они вообще лишаются
возможности действовать.
В основе аргументов трансформистов лежит убеждение в том, что глобализация – это основная движущая сила, стоящая за бурными социальными, политическими и экономическими переменами, которые преобразуют форму современного общества и мирового порядка. Она перестраивает, переиначивает власть, функции и полномочия национальных правительств. Не отрицая того, что государства по прежнему остаются суверенными, трансформисты доказывают, что их власть в той или иной мере зависит от институтов международного правления и международного права. Государства уже не обладают исключительным правом распоряжаться тем, что происходит в пределах их собственных границ. В качестве примера приводится деятельность Европейского Союза, где суверенная власть разделена между национальными, местными и интернациональными органами, а также деятельность Всемирной организации торговли.
Таким образом, гиперглобалисты
предвещают конец национального государства. Скептики считают, что
интернационализация зависит от государственного согласия и поддержки.
Трансформисты утверждают, что глобализация трансформирует государственную и
мировую политику.
В данной статье анализируется политическая глобализация, т.е. процесс
распространения политического господства, полномочий и форм правления, который
оказывает влияние на суверенитет национального государства.
Современное государство представляет собой политический институт,
обладающий высшей юрисдикцией на всей отведенной ему территории. Таким образом,
концепция традиционного государственного суверенитета базируется на
территориальной географии. Исторически суверенитет характеризуется следующими
признаками. Во-первых, суверенное государство обладает высшей политической
властью и монополией на легитимное применение силы в рамках его территории для
защиты власти на внутреннем уровне и для недопущения внешнего вмешательства.
Во-вторых, государство формирует свой внешнеполитический выбор и регулирует
движение через свои границы. В третьих, суверенное государство признается
другими государствами как независимая единица, свободная от внешнего
вмешательства в ее дела. Следовательно, суверенитет прямо связан с положением,
что государства являются автономными и независимыми друг от друга. Данные
компоненты суверенитета никогда не были абсолютными, и все же, они составляли
основу мирового порядка, в основе которого лежала новая концепция
международного права, известная под названием “Вестфальская модель”.
В настоящее время отчетливо формируется глобальная политика, которая
оказывает влияние на суверенитет национальных государств. Политическая
глобализация преобразует современный мировой порядок, реконструируя
традиционные формы национальной государственности и перестраивая международные
политические отношения.
Глобальная политика меняет традиционные представления о различиях между
внутренней и внешней, внутригосударственной и международной, территориальной и
не территориальной политикой. Политические решения и действия в одной части
мира быстро отражаются во всем остальном мире. Центры политического действия
и/или принятия решений могут, благодаря современным средствам коммуникации,
превращаться в сложные системы совместного принятия решений и политического
взаимодействия.
Национальные государства и правительства все еще остаются мощными
действующими единицами, однако им противостоит огромное количество
международных властных институтов и структур, которые действуют независимо от
расстояния. Кроме того, в глобальной политике принимают участие
негосударственные участники, субнациональные акторы и национальные группы
давления, прежде всего свзанные с медиа ресурсами, экономикой. Их действия
отражаются на процессе принятия решений. Все эти участники политического
процесса бросают вызов общепринятой Вестфальской системе международных
отношений, в основе которой лежит
суверенное государство.
С учреждением ООН, принятием Устава этой международной организации были
подняты фундаментальные вопросы относительно природы и формы международного
права, вопросы, которые указывали на возможность существенного разногласия
между правом национальных государств и более широкого международного сообщества.
Суверенитет перестал быть исключительно монополией национальных правительств.
Для эффективного управления государствам приходится “делиться” частью своих
функций и полномочий с новыми транснациональнными акторами.
Современные глобализационные процессы стимулируют как добровольную, так
и вынужденную передачу власти: по вертикали – наднациональным институтам и
региональным правительствам, по горизонтали – рыночным силам.
Европейский Союз является лучшим примером вертикальной передачи власти
наверх. Государства, входящие в состав Европейского Союза, больше не являются
единственными центрами власти в пределах своих собственных границ. Политические
процессы, происходящие в ЕС могут быть охарактеризованы как “наднациональные”.
Среди институтов ЕС особо важное положение занимает Совет министров, поскольку
он имеет в своем распоряжении правовые инструменты, позволяющие формулировать и
проводить политику с минимальным ущербом для национальной демократии. Из всех
этих инструментов самыми значительными являются “регулятивные”, так как они
имеют статус закона. Споры, возникающие по поводу истолкования и применения
этих регулятивных правил тем или иным национальным государством, решаются в
Европейском Суде. С принятием Единого Европейского Соглашения принцип
единогласия в рамках Совета министров был заменен – для значительного числа
проблемных сфер – принципом квалифицированного большинства. После чего этот
принцип стали распространять на все более и более широкий круг вопросов, так
что сегодня даже у ведущих членов Союза остается все меньше возможностей
прибегать к праву вето и в каких-то случаях, теоретически говоря, они могут
быть просто-напросто “заблокированы”.
Таким образом, Европейский Союз – это политическое сообщество с
одновременно выраженными межправительственными и наднациональными чертами. Хотя
в нем и предусмотрены некоторые механизмы, охраняющие национальный суверенитет
(решения по поводу того, какие проблемы могут решаться большинством голосов,
сами должны приниматься единогласно), но может быть принята и такая
политическая линия, с которой те или иные правительства не согласны. Это означит, что суверенитет в пределах Союза
четко ограничен и всякого рода концепции, трактующие суверенитет как неделимую,
неограниченную, исключительную и бессрочную форму публичной власти, воплощенную
в пределах отдельного государства уже становятся не актуальными.
Вертикальная передача власти вниз привела к появлению мощных
субнациональных правительств, региональной и муниципальной власти, особенно в
федеративных государствах (США, Канада, Швейцария, Австралия).
Глобальная политика сегодня ориентируется не только на традиционные
географические интересы, но и на множество разнообразных экономических,
социальных, экологических и других проблем. Поэтому компоненты государственного
суверенитета – внутренняя власть, контроль за границами, политическая
автономия, невмешательство – сталкиваются с беспрецедентными вызовами. По сути,
изменения затрагивают все составляющие концепции государственного и
национального суверенитета. Особенно сильно ощущают вмешательство в свои
внутренние дела слабые государства, однако и относительно сильные государства
полностью не могут защитить свой суверенитет. В то время, когда многие
государства Европы, отказались от многих элементов суверенитета, такие
государства как США, Китай, Япония не отказываются от внутренней автономии (3).
Имеется ввиду тот факт, что под влиянием глобализации на национальное
государство, оно теряет часть своего суверенитета, но при этом сохраняет
государственную автономию – способность
независимо формулировать свои политические цели и достигать их.
Например, Китай можно отнести к наиболее успешным адептам глобализации
среди развивающихся и так называемых переходных стран (4. С.374). Растущее
прямое и косвенное влияние Китая на мировую политику и экономику связано с
проведением государством политики, по существу альтернативной открытым моделям,
поспешно или вынуждено взятым на вооружение другими развивающимися
национальными государствами. Китайскому руководству удалось четко провести
различие между реальным содержанием процессов глобализации, развернувшихся в
70-80-е гг. ХХ в., и их политико-идеологическим сопровождением. Китайская
власть не спешила с деполитизацией и деидеологизацией страны, при этом она
модернизировала устоявшиеся в обществе ценностные ориентиры. Это облегчило
приспособление Китая к новым мировым тенденциям. Поэтому достижения и нышешнее
положение Китая правомерно рассматривать как часть продолжающегося процесса регионализации
мирового хозяйства, проявления экономического содержания тенденции движения к
многополюсному миру, а также в качестве примера эффективности жесткой
государственной политики, функционального и исторически преемственного подхода
к проблемам сохранения своего суверенитета.
Трансформация мирового порядка обостряет проблемы национальных
интересов и самоидентификации. В эпоху господства Вестфальской модели мира
национальные интересы фактически были тождественны государственным и
базировались на трех “гоббсовских” (5. С.411) мотивах: достижение и
гарантирование безопасности государства, удовлетворение экономических
требований политически значимых слоев населения, повышение престижа государства
на международной арене. Идентификация также осуществлялась по принципу
принадлежности к государству.
Процесс глобальной информационной экономики породил мощное
сопротивление, в основе которого лежит угроза сложившимся культурным общностям
в рамках национального государства. Это привело к усилению национализма и религиозного
фундаментализма во многих странах мира. Однако, для стран, в которых нет
ультранационалистических движений, религиозного фундаментализма, низок уровень
преступности, отсутствует мощное движение антиглобалистов, проблема
национальных интересов и самоидентификации не стоит так остро. Пример тому –
Финляндия. После обретения формальной независимости в
В условиях глобализации Финское государство обретает легитимность
благодаря тому, что обеспечивает национальное выживание, экономический рост, а
каждое правительство страны убеждает население в том, что его программа
гарантирует сохранение финской нации (6. с.146)
Таким образом, в эпоху глобализации средоточием дееспособной
политической власти нельзя считать только национальное правительство.
Эффективная власть разделена между различными силами и органами, действующими
на национальном, региональном и международном уровнях.
Процессы глобализации затрагивают все государства современного мира,
игнорируя их независимость, типы политических режимов, уровень экономического
развития. Политическое пространство, на котором осуществляется эффективное
правление и существует подотчетность власти в географическом отношении, больше
не совпадает с политической территорией, имеющей обозначенные границы.
Следовательно, современные формы политической глобализации предполагают
исключение территориального признака из понятия политической власти.
Процессы глобализации ускоряются, но национальные и региональные
просторы сохраняют свое значение. Государственная власть не безсильна,
национальные правительства не утратили возможности выбора в сфере экономической
и социальной политики, даже если либеральный контекст и навязывает реформы.
Безусловно, глобализация способствует ограничению суверенитета государства.
Однако, одновременно глобализация изменяет и реконструирует властные полномочия
современного национального государства ( т.е. функций, роли, авторитета,
независимости и суверенности).
Перечень
ссылок
1.
Хардт М., Негри
А. Империя/ Пер. с англ., под ред. Г.В. Каменской, М.С. Фетисова. – М.:
Праксис, 2004.
2.
Хелд Д. и др.
Глобальные трансформации: Политика, экономика, культура/ Пер. с англ. В.В.
Сапова и др. – М.: Праксис, 2004.
3.
Многоликая
глобализация/ Под ред. П. Бергера и с. Хантингтона; Пер. с англ. В.В. Сапова
под ред. М.М. Лебедевой. – М.: Аспект Пресс, 2004.
4.
А. И. Салицкий.
Китайская экономика как субъект глобализации/ Постиндустриальный мир и Россия.
– М.: Эдиториал УРСС, 2001. С.374 – 387.
5.
Сандерс Д.
Неореализм и неолиберализм// Политическая наука: новые направления/ Под ред. Р.
Гудина и Х.-Д.Клингеманна. – М.: Вече, 1999.
6.
Химанен П., Кастеллс М. Информационное
общество и государство благосостояния: Финская модель. Пер. с англ./А. Калинин,
Ю. Подорога. – М.: Логос, 2002.