Калиаскарова А.Т., научный сотрудник

Института литературы и искусства

им.М.О.Ауэзова МОН РК, Алматы

Абай, Пушкин и евразийская культура

Российско-казахстанские литературные связи невозможно представить без фигур ренессансного типа, двух гениев, ярких представителей евразийской культуры Абая и Пушкина. «Благодаря их творчеству, выступающему примером взаимопонимания и проникновения, – пишет академик НАН РК С.А. Каскабасов в Предисловии к книге «Литературно-художественный диалог», – русская и казахская литература стали широко известны мировому сообществу. Великий казахский поэт, гениальный мыслитель, талантливый композитор Абай – феноменальное явление не только казахской, но и мировой литературы. Просвещенный ум, тревожная ищущая мысль, удивительная цельность взгляда на мир отличали его поэзию, насыщенную философскими раздумьями о думах и чаяниях родного народа, о гуманистической сущности человеческого бытия. Идеи торжества разума, непреходящей значимости нравственности, неизмеримой ценности знания были определяющими в его многогранном творчестве, а благодаря переводам на русский язык, Абай стал достоянием всего человечества» [1, с.6].

Среди современных литературоведов бытует мнение о том, что Абай создал самостоятельное произведение, а не перевел роман «Евгений Онегин» А.С. Пушкина. В свое время М.О. Ауэзов отмечал, что Абай, беря у Пушкина сюжет «Евгения Онегина», в то же время превращает его в произведение «Татьяна – Онегин»: «Если у Пушкина имеется по одному письму Татьяны и Онегина, еще пару раз они обмениваются устно, то Абай все четыре случая превращает в переписку. Причем настоящим переводом из Пушкина является лишь первое письмо Татьяны. Остальные три письма не переведены с оригинала, Абай написал совершенно самостоятельные, отличные от пушкинских стихи. Взаимоотношения между юношей и девушкой, их характеры у Абая тоже не совпадают с пушкинским изображением, то есть, Онегин показан образцовым, примерным джигитом, а Татьяна – воспитанной, умной девушкой. Стремясь изобразить настоящую, искреннюю любовь, Абай подвергает порой серьезным изменениям произведение Пушкина. Поэтому прибегает к сравнениям, образным оборотам, используемым в чисто казахской художественной словесности».

Литературоведы Казахстана в ХХI веке на примере абаевского обращения к творениям Пушкина раскрывают таинства взаимопроникновения наших литератур. Доктор филологических наук, профессор Ш.Р. Елеукенов считает решение Абая – создать казахскую версию русского произведения – верным. Абай разрабатывает свою версию, порой вопреки оригиналу. Об этом Ш.Р. Елеукенов говорил в своих докладах «Память и литература» и «Пушкин и эпистолярный роман Абая» на Международной научно-практической конференции «Год А.С. Пушкина в Казахстане и Год Абая в России: результаты и новые горизонты казахстанско-российских литературных и культурных связей» (Астана, 2006), Международной научной конференции «Пушкин – Абай и казахская литература» (Алматы, 2006) и Международном симпозиуме «Русская литература в мировом контексте», посвященном 200-летию со дня рождения Н.В. Гоголя, организаторами которого выступили фонд «Русский мир» и Институт литературы и искусства им.М.О.Ауэзова МОН РК (Русский центр, Усть-Каменогорск, 2009).

Произведение Абая, роман в письмах, – акт свободного творчества. И если назвать, глубоко убежден Ш.Р. Елеукенов в своем исследовании «Пушкин и эпистолярный роман Абая», роман «Евгений – Татьяна», то это название отвечает национальной традиции («Козы Корпеш – Баян Сулу» и т.д.). Раздел Ш.Р. Елеукенова «Пушкин и эпистолярный роман» опубликован на страницах коллективной монографии «Литературно-художественный диалог», изданной Институтом литературы и искусства им.М.О.Ауэзова МОН РК совместно с Институтом мировой литературы им.А.М.Горького РАН, и в альманахе «Голоса Сибири» (Кемерово, Россия).

У Абая, убежден Ш.Р. Елеукенов, образ Онегина перевоссоздан по традиции реализма Просвещения. Главный герой – образец подражания для казахских джигитов. Роман Абая не укладывается в рамки традиции «назира», воспроизведения в творчестве писателя одного народа содержания и мотивов произведения, созданного писателем другого народа. Не подходят к произведению Абая и принятые нормы адекватного перевода.

Казахский исследователь внимательно сравнивает тексты романа Пушкина и Абая, отвечая на вопрос, почему Абай обратился к «Евгению Онегину». Это и усиление литературных связей между народами-соседями, и необходимость «достижения нового уровня индивидуального и общественного сознания, которое найдет почву в ментальности народа, перерабатываясь в соответствии с евразийской идеологией» [2, с.18].

Абай искал формы, которые помогли бы осуществлению главного замысла – «представить роман на казахском языке, который был бы по душе степнякам» [2, с.19].

Пушкинский Онегин – жертва собственных бурных заблуждений и необузданных страстей. Цветущие годы своей юности и взросления он растратил впустую. Абаевский Онегин – раздавленный несправедливостями проклятого времени, «хороший джигит» (так в эпистолярном романе). Онегину придан образ мыслей, близкий обитателям степи. «По воле Аллаха, я связан с Вами крепкими узами», – признается он Татьяне. Ш.Р. Елеукенов считает очевидными типологические схождения Онегина с героями восточных поэм.

Абаем использованы преимущественно формы воссоздания чужого произведения, которые «позволяют жить в другом языке новой, самостоятельной жизнью». Ш.Р. Елеукенов называет формы смыслового перевода («Письмо Татьяны к Онегину»), иные приемы, которые М.О. Ауэзов называл «особой формой» («Ответ Онегина Татьяне», «Письмо Онегина к Татьяне», «Слово Татьяны», «Слово Онегина перед смертью»), отличаются от оригинала содержание и форма эпистолярного романа. Онегин в оригинале и у Абая получился разнохарактерным, его судьба в эпистолярном романе сложилась иначе. Есть отличия в стиле, в эпистолярном романе наблюдается превалирование восточных мотивов и т.д.

В содержательно-формальном отношении, систематизирует отличия и расхождения текстов Пушкина и Абая Ш.Р. Елеукенов, в романе «Евгений Онегин» ведущая роль отведена «сквозному образу самого автора. Читатель осведомлен об основных вехах жизни поэта, его взглядах на общественно-политические реалии времени, на главных героев – Онегина и Татьяну, Ленского. Всего этого мы не обнаруживаем в эпистолярном романе. Исключение составит разве что первый раздел, где дается авторская характеристика образу Онегина. Сюжет эпистолярного произведения, не говоря о том, что не имеет по сравнению с оригиналом событийных ответвлений, уникален по финалу причинно-следственной связи» [2, с.38].

Известный издатель, переводчик, прозаик и эссеист, лауреат премии Казахского ПЕН-клуба Л. Кошут пишет из Берлина, что с большим интересом познакомился со статьей Ш.Р. Елеукенова «Пушкин и эпистолярный роман Абая».

Составители альманаха «Голоса Сибири» (Кемерово, Россия) В. Тогулев и М. Кушникова акцентируют внимание на том, что Ш.Р. Елеукеновым «линия Пушкин – Абай очень удачно подана в контексте диалога культур и литератур и взаимосвязи глобального и национального» [3, с.100].

Абай своим многогранным творчеством сыграл особую роль в истории и развитии казахской литературы. Лирике Абая и его эпистолярному роману принадлежит особая роль в становлении казахского романа: «Основатель реалистической лирики в казахской литературе, войдя в контакт с пушкинской и мировой поэзией, открыл не только иные духовные миры. Он открыл заново и себя, и богатейшие творческие возможности родной литературы» [2, с.39].

Абай и Пушкин обогатили литературные связи казахской и русской литератур, выведя их на новый уровень развития.

Литература:

1. Каскабасов С.А. Предисловие // Литературно-художественный диалог / Отв. ред. С.В. Ананьева. – А.: Unique Service, 2008. – С.3-14.

2. Елеукенов Ш.Р. Пушкин и эпистолярный роман Абая // Литературно-художественный диалог / Отв. ред. С.В. Ананьева. – А.: Unique Service, 2008. – С.15-39.

3. От составителей // Голоса Сибири. Выпуск шестой. – Кемерово: Кузбассвузиздат, 2007. – С.1021-1024.