Редукция консерватизма в российской интеллектуальной традиции.

Редукция консерватизма в российской интеллектуальной традиции.

Постников Н.Д.

Кандидат исторических наук, доцент

e-mail: postnikov-nd@rambler.ru

Российский государственный Университет туризма и сервиса г. Москва

Тема «Консерватизм в России» достаточно многоаспектна и серьёзна. Сегодня консерватизм часто рассматривают в плоскости поиска партии власти самоидентификации собственной политической парадигмы. В то же время консерватизм как течение политической мысли в России не может быть соотнесён с консерватизмом в европейской традиции, как нечто позитивное, прежде всего из-за различных императивных смыслов вкладываемых в понятие консерватизм у нас и на Западе. В Европе политическая ментальность предполагает политическое участие населения в политической жизни (здесь не место рассматривать исторический процесс формирования данного феномена, следует только наметить сам тренд развития этих взглядов: римское право – городское самоуправление средневековья, революция знаний в XI-XIII вв. – идеи Возрождения, гуманизм -- этика протестантизма – идеи Просвещения). Поражение наполеоновской Франции и привело к формированию консерватизма в Европе[1] как попытке политической ретрадиционализации, но при этом кодекс Наполеона и другие своды законов, законодательно закрепившие буржуазные права, продолжали действовать, защищая ценности нового буржуазного общества. Поэтому консерватизм в европейской политической традиции не просто вписывается в модель буржуазного общества и соотносится с его ценностями, а является её составной частью.

В России консерватизм нечто совсем иное. Попытка примерить на себя партией власти это название, на мой взгляд, имплицитно говорит об отсутствии, как минимум, политической дистинкции, прежде всего у партийных идеологов. Поэтому позволю себе коротко обозначить развитие консервативных взглядов в России в историческом срезе.

Политическое участие населения России в политической жизни исторически было тесным образом связано с политической практикой самодержавного государства проводившейся им на протяжении веков. В России в конце XIX –начала ХХ вв., сложилась авторитарная политическая система, действовавшая по принципу отчуждения социальной и политической практик возникавших среди населения. В результате участие населения в политической, социальной, культурной и хозяйственной жизни страны было гипертрофировано и подчинено власти государства. Более того, население было отстранено от создания общественных институтов, а инициатором их формирования выступало самодержавное государство, т.к. в России продолжали доминировать феодальные основы политической культуры и политического участия, заключавшиеся в объединении для царизма понятий «политическое» и «государственное», несвойственное буржуазному обществу. При этом «государственное» не подчинило себе «политическое», а сделало его своей составной частью, создав имманентный императив самодержавия, как патерналистко-вассальной политической системы.

Народ благодаря политическому отчуждению, ставшему характерной чертой российской самодержавно-авторитарной политической системы, вообще к началу ХХ в. не имел социального опыта политической свободы.

***

В современной российской политической модели прослеживаются эти же родовые черты. Их сохранение и является попыткой примерить термин консерватизма для партии власти (на мой взгляд, лучше использовать термин «институализм», который ближе сути происходящих поисков политической самоидентификации партии власти, но несомненно менее понятен населению, хотя используется в других странах например в Мексике – право-социал-демократическая «Институционная революционная партия»). Как пример, следует привести различные политические форумы, на которых вырабатывается политический курс «Единой России», без активного использования мнений простых членов партии.[2]

В результате элита в России продолжает жить и действовать во времени, а население существовать в пространстве. И всё это приводит, как минимум, ощущению праксиса партии власти в поисках опоры для идеологических знаков/смыслов, а на практике оборачивается унилатерализмом термина «консерватизм».

В связи с этим, создаётся устойчивое впечатление, что российские интеллектуалы различных политических взглядов намеренно или не явным образом, отказываются эксплицитно обозначать суть/глубину понятия «консерватизм» в диапазоне политико-исторической традиции сложившейся в ментальном сознании российской политической элиты, а рассматривают «консерватизм», как атрибут-доказательство его необходимого существования.

В контексте вышеизложенных тезисов о формировании политических, правовых и гуманитарно-социологических взглядов у российской элиты необходимо также учитывать историческую традицию, которая влияет на складывание таких взглядов. Эта традиция, на мой взгляд, продолжает оказывать существенное, если временами не определяющее влияние на процесс генерации политических учений в России. Её суть в следующем. Во многом для российской думающей публики XVIII-XIX вв. идеи приходившие с Запада были инокультурными идеологическими символами и знаками, они вносили умоперемену в сознание русской элиты, нарождающихся интеллектуалов, но не более того. Воспринимая идеи с Запада, интеллектуалы в разной степени приспосабливали их под российскую действительность, при этом, не имея эмпирического, интеллектуального, познавательного и исторического опыта для релевантно-осознанного восприятия этих идей, т.к. не было достаточно элементов ментального сцепления российской и западной истории/действительности. Именно поэтому в российской интеллектуальной среде отсутствовал плохо осязаемый в реальности неявный образ мыслей и компонент знания основанный на традициях демократических институтов, свободы мышления и гуманизации знания. Как результат, понимание пришедших в Россию с Запада идей интерпретировались интеллектуалами часто в рамках собственных умозаключений, не имеющих с российской реальностью связи, а часто и ничего общего. Такие идеи превращались в навязанный обществу политико-идеологический догматизм.

Так, например, в результате умозрительного симбиоза российского политического менталитета и традиций авторитарного мышления с одной стороны и буржуазных идеом Просвещения с другой стороны в России, во второй половине XIX в. сложился слой интеллектуалов-социалистов, выступавших с позиций социального и мировоззренческого транзита для России из эпохи феодализма в капитализм.

Чтобы отойти/выйти из этого прочного редуцированного и, и даже ригидного, подхода, отказаться от политико-терминологической дескрипции и социально-исторической коадаптации необходимо, на мой взгляд, чтобы в современной России произошёл ряд существенных изменений.

Во-первых, должен произойти экономический, политический и идеологический раскол властвующего класса.

Во-вторых, раскол элиты должен опираться на политическую зрелость общества. Между элитой и обществом эксплицитно и имплицитно должна установиться эндогенно тесная взаимосвязь. Общество должно научиться через политическое участие оказывать влияние на поведение элиты и при этом защищать свои интересы и права.

В-третьих, создание политических партий вне контроля патерналистской системы власти ещё не гарантирует их влияния в политической жизни общества. Политические партии должны иметь доступ к исполнительной власти через парламентскую систему, в идеале формировать правительство.

В-четвёртых, необходимо, чтобы в политическую жизнь страны была привнесена и привита культура политического компромисса. Пока такая культура в исторической традиции и российском политическом менталитете отсутствует. Противоборствующие силы на российской политической арене исходят из принципа экстерминализма или подчинения противостоящей политической силе, а не поиска политического компромисса.

В-пятых, борьба между политическими партиями должна носить открытый, не подковёрный характер и перерасти в процесс соревновательности.

И, в-шестых, несомненно, в российском обществе должна произойти/завершится социальная стратификация, свойственная современным или буржуазным обществам. Чтобы российское общество приобрело политическую структуру и политическую мобильность.

Начало решения данных неотложных проблем, несомненно, невозможно без изменения политической воли у существующей российской власти, в целом в сторону демократизации российской политической системы, и чтобы общество саморазвивалось, естественным путём, а не по модели, искусственно сконструированной в закрытых кабинетах. Такая искусственность грозит её отторжением у общества и значит, не исключает возможность социально-политической дестабилизации.

Только в ходе данных пошаговых и продуманных политических реформ возможно формирование консерватизма и других политических течений в России, обретение их истинных смыслов.

А пока поиск правящей элитой своей политико-идеологической самоидентификации основан на охранительной логике: сохранении действующей в России политической модели, отсюда и её стремление сделать консерватизм идеологией своего движения.

[1] Идеологами консерватизма в посленаполеоновской Европе были де Местр, Савиньи и другие.

[2] О положении дел сложившихся в «Единой России» рассказывает, например, статья Z.Z. «Единая Россия» нуждается в чистке// Русский журнал – Тема недели. Выпуск №3(17), 16 февраля 2009г. С.4 -5. См.: также сайт http://www.russ.ru/pole/Edinaya-Rossiya-nuzhdaetsya-v-chistke (последнее обращение 28.11.2010).