Александров М.М.

Независимый исследователь

Даруги и послы ордынские.

В источниках неоднократно упоминаются ордынские эмиссары в Русских землях — баскаки. Практически общепризнано, что в монгольском языке баскаку соответствует должность «даруга». За этим термином скрываются администраторы с довольно широким разбросом статусов и полномочий. Лучше всего переводить монгольский термин «даруга» словом «уполномоченный». Так ростовский баскак Кутлу-бука (1262–1305), великий владимирский баскак Амраган (уп. 1267, 1273), рязанский баскак, погубивший в 1270 г. князя Романа Олеговича, курский баскак-откупщик Ахмат (1280-е гг.), вероятно, принадлежат к «волостным князьям-баскакам», чьи основные функции – надзорные.

В других случаях таким баскакам, очевидно, могло вручаться и прямое управление землёй: «владетелем» назван назначенный Бату в Чернигов (вероятно, после казни Михаила) баскак Иван Шаин; в 1323 г. после пресечения местной династии и до избрания следующего князя баскаки были назначены для управления в Галицко-Волынскую землю.

В управлении других баскаков находились периферийные буферные области в русско-татарском пограничье, изъятые из-под власти русских князей (Бакота, Кременец, и вся Подолия, Червлёный яр, Тула). Эти баскаки управляют от имени татарских владетелей (например, Тулой владела ханша Тайдулла), в подчинении их находились русские сотские или ватаманы. Трудно твёрдо сказать, какой статус имел боровский баскак Мартин – дед святого Пафнутия Боровского, во всяком случае, он принадлежал к числу последних баскаков, действовавших на Руси в середине XIV в. Согласно Житию святого Пафнутия, именно во времена Мартина «баскаков на Руси не стало». И действительно, после 1360 г. анклавные и буферные зоны переходят под власть русских или литовских князей.

В XIV в. баскаки упоминаются в основном в Южной Руси (Например, баскак, в 1331 г. сопровождавший киевского князя Фёдора. Правда в Сочинениях Екатерины II, под 1320 г. (в действительности 1322 г.) упоминаются какие-то баскаки, жалующиеся послу на Ростов и Кострому — Т.11 С. 70.).

С конца XIII – начала XIV в. параллельно исчезновению баскаков и данщиков из северо-восточной Руси регулярным становится приезд «царёвых послов», прибывающих во главе военных отрядов. Как личные эмиссары хана, послы имели более высокий ранг, чем русские князья, их власть на Руси превышала княжеские полномочия. Был принят достаточно унизительный для князей церемониал приёма послов, а сопровождающие их военные свиты жестоко притесняли население. Более редкими их визиты становятся только после 1412 г. Послы привозили ярлыки, возводили князей на престол, руководили карательными операциями, осуществляли высший арбитраж (включая территориальный).

Возможно, что функции послов (елчи) этим не исчерпывались, и некоторые из них прямо исполняли функции фискальные. Об этом свидетельствует, например, такой отрывок из Джувейни, повествующий о практиках, бытующих в Монгольской империи в XIII в.: «В 641 году эмир Аргун прибыл в Хорасан, где он зачитал ярлыки и привёл в порядок дела государства. После этого он оставил Сиракчина-Ельчи вместе с другими ельчи, прибывшими из орды Туракины–хатун собрать недоплаченные налоги; (…)

Султаны Рума, Сирии и Алеппо прислали к нему послов и просили его защиты и покровительства; и он отправил туда елчи, чтобы обеспечить уплату дани». (Джувейни С. 362-363).

Надо сказать, что, судя по восточным источникам, и должность баскака не обязательно была связана с налоговыми функциями, но могла совмещаться: например «баскак и откупщик», «баскак и визирь» и т.д.

Как и любая средневековая должность посты даруги и посла совмещали нераздельно исполнительные функции с «кормлением». Это хорошо видно, в частности, из крымского ярлыка нач. XVI в., согласно которому даруга, собиравший «выход» в Одоевско-Новосильском княжестве, имел право на его половину. Вполне вероятно, что постепенно именно эта функция «кормления» становится основной.

В нач. XV в. московский даруга принимал дань непосредственно в Орде. Но в киевские и черниговские земли (как явствует из переписки Ивана III с ханом (4)) ещё в сер. XV века даруги приезжали за данью лично. Представляется вероятным, что близкие по функциям должностные лица, приезжавшие в города Северо-Восточной Руси в XIV-XV вв. именовались послами.

Так в Докончании Василия Дмитриевича с Владимиром Андреевичем 1390 г. говорится: «А что ординьская тягость и коломенский посолъ, коли еси былъ в своей очине, а то нам по розочту. А володимерьские послы, как ты выехал и своее очины, а тотъ ти проторъ не надобе» (ДДГ С.38). Т.е. следом за Коломенским послом, в расходах на которого (проторе) серпуховской князь обязан участвовать, упоминаются владимирские послы, «и тот те проторъ не надобе» поскольку, очевидно, эти послы приезжают не в удельное московское княжество, а великое владимирское.

В Духовной Ивана Васильевича (1504 г.) предусматриваются выплаты в орды, царевичам, выехавшим на Русь, и «и в послы татарские которые придут к Москве, и ко Твери, и к Новгороду Нижнему, и к Ярославлю, и к Первитеску (т.е. к той части Рязанского княжеств, которая уже отошла к Москве — М.А.), и ко княж Фёдорову жеребью Рязанскому». (ДДГ С. 362).

Такая широкая география визитов татарских послов в уже объединённом государстве, несомненно, вызывает интерес. Она может объясняться именно тем, что послы могут приехать в бывшие столицы великих княжеств за своей долей доходов, независимо от того, кто ими реально владеет.

Источники:

1. Джувейни – Ата-Мелик Джувейни Чингисхан. История Завоевателя мира – М., 2004

2. ДДГ – Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. – М.-Л. 1950.

3. Житие — Житие преподобного Пафнутия Боровского, написанное Вассианом Саниным // Сборник историко-филологического общества при Институте князя Безбородко в Нежине. — Нежин, 1899. — Т. 2.

4. Переписка — Сборник Императорского Русского Исторического Общества. СПб., 1892. Т. 35. С. 289-291