Филологические науки/3. Теоретические и методологические проблемы  исследования языка

Полканова А.И.

Ульяновский государственный педагогический университет, Россия

Культурные коннотации образа «душа» во фразеологических оборотах и в поэзии европейских романтиков

Кредитный риск, прежде всего, ассоциируется с банковской деятельностью..

Понятие «душа» бесконечно многогранно. Вопросом, что есть душа, задавались люди разных национальностей, вероисповеданий, мировоззрений, наук, разных классовых принадлежностей, разных профессий. Это понятие расширялось и обогащалось, вбирая в себя множество дополнительных значений и, соответственно, представляет теперь огромный интерес в плане реализации культурных коннотаций в различных контекстах.

О.С.Ахманова в «Словаре лингвистических терминов» [1] дает следующее определение термину коннотация: дополнительное содержание слова (или выражения), его сопутствующие семантические или стилистические оттенки, которые накладываются на его основное значение, служат для выражения разного рода зкспрессивно-эмоционально-оценочных обертонов. Понятие «душа», являющееся на протяжении веков ключевым понятием в религии, философии, психологии, имеет довольно большое количество добавочных значений и выводит нас в разные науки, отрасли культуры.

Душа – это внутренний психический мир человека, его сознание. Это номинативное значение слова, представленное в словаре современного русского языка С.И. Ожегова[8]. Всего словарь дает 5 значений этого слова.

Одно из коннотативных значений слова «душа» заключается в его этимологии. Поскольку в данной статье будут рассмотрены культурные коннотации этого слова во фразеологических оборотах разных языков и в творчестве западноевропейских романтиков, мы приводим этимологию и слова «душа», и слов «soul, Seele».

«Душа» - производное (суф. -j-) от той же основы, что и «духъ». «Дух» - того же корня, с перегласовкой, что и «дышать» [14]. Бессмертная душа, по Григорию Богослову, есть Божие дыхание. В словаре В.И. Даля душа - бессмертное духовное существо, одаренное разумом и волею.\\ Человек без плоти, бестелесный, по смерти своей [4, т.1]. В английском языке «soul», как и немецкое слово «Seele», происходит от древнеанглийского sáwol, sáwel. Слово «soul» этимологически связано со словом «sea» (море). Ранние германские народы верили: души умерших находили покой на дне морей. Таким образом, у русского народа, у славян, образ «души» неразрывно связан с Богом, является как бы тем божественным «вдохом», который оживляет плоть. А в английском и немецком языках сохранились мифологические представления о загробном мире.

Обратимся к фразеологии. В этой области языкознания представления предков нашли наиболее творческое, метафорическое выражение.

Для русских людей душа всегда была главным, стержневым понятием, превалирующим над рассудком, здравым смыслом. Слово «душа» и многочисленные фразеологические обороты с этим словом до сих пор часто употребляемы. В глубине души, душа не на месте, душа в пятках, лезть в душу, камень на душе, душа болит…. [12]. Славяне признавали в душе проявление творческой силы: это сила света и тепла. Душа – искра небесного огня, которая сообщает очам блеск, крови – жар, телу – внутреннюю теплоту. Если душа понималась как огонь, то жизнь была возможна только, пока горело это пламя. Недаром мы говорим «Погасла жизнь» (сравнимо с погасшей свечой).

А какую картину мы будем наблюдать в английских и немецких фразеологизмах?

При сопоставлении фразеологизмов со словом «душа» в русском и английском языках выяснилось, что из 34 ФЕ со словом «душа» 15 переводятся на английский словом «heart» (сердце), лишь 4 словом «soul» (душа), у оставшихся же нет эквивалента [5]. Англичане предпочитают слово «сердце», на первом месте в системе ценностей стоит здравый смысл. Наличие сердца доказуемо анатомически, а доказать, что душа есть, в принципе невозможно. Логика очевидна, ведь именно сердце при волнении бьется чаще, когда «душа из груди рвется». Человек, поведение и мышление которого противоречит нормам, по-английски «a mentally-ill person» (умственно больной человек). Такие люди, безусловно, страдают именно из-за нарушений функционирования мозга, ума. Для русских они «душевнобольные».

Итак, русское слово душа гораздо более распространено, чем английское soul, и играет огромную роль в духовной жизни русского народа.

Теперь сравним русские и немецкие фразеологизмы, проанализируем, насколько близки значения слова «душа» в этих языках. Некоторые из немецких ФЕ практически полностью совпадают с русскими эквивалентами. К примеру, «всеми фибрами души» - mit alle Fasern der Seele («всеми волокнами души»); «быть преданным чему-либо душой и телом» - mit Leib und Seele bei etw. sein («быть у чего-либо туловищем и душой»); «огорчать до глубины души» - etw.schmerzt j-n in der Seele («что-то причиняет боль в душе»); «жить душа в душу» - ein Herz und eine Seele sein («быть одно сердце и одна душа») [13]. Немцы соединили и абстрактно-отвлеченное значение слова «душа», и значение «душа» - «сердце», которое предпочитают англичане. Этимологически английские и немецкие «дух», «душа» похожи. В современном виде они схожи и в написании, и в произношении.

Geist – ghost

Seele – soul

Это подтверждает общность происхождения, принадлежность к индоевропейской семье языков.

Если речь заходит о русском народе, первая и немедленная ассоциация – это широкая русская душа. «Широта» души присуща только русским, это превалирующее мнение среди опрошенных нами русских людей. Исключительно наше выражение и наша «привилегия». Но в стихотворении Г.Гейне из цикла «Возвращение домой», сб. «Книга песен» «Wie der Mond sich leuchtend draenget…» (в переводе Тютчева «Как порою светлый месяц…») есть следующие слова: «…Und die Seele wurde weit…» [10, т.1] . Если переводить дословно, то получается: «…И душа стала шире…». Фраза эта встречается в контексте веселья, гуляния людей шумной компанией.

Выходит, у немцев также присутствует понятие «широты» души. Однако к немцам «широта души» как стереотип не применима. Почему? Очевидно, ответ стоит искать в истории. И в частности, в религии. Стоит вспомнить Реформацию. Германия – католическая страна, где в определенный период были распространены идеи кальвинизма. Напомним, что эти идеи заключались в жестком регламенте повседневной жизни человека, чрезвычайной экономичности (граничащей с настоящей скупостью). В России же с незапамятных времен основной верой было православие, которое побуждало подавать нищим милостыню, «отдать последнюю рубашку». Очевидно, это и обуславливает нашу «широту души».

На уровне фразеологии мы увидели, что вопросом о душе задавался каждый народ. Кто-то придавал этому «явлению» или «существу» большее значение, кто-то меньшее. И в этом, безусловно, проявляется уникальное мировоззрение каждого народа.

Культурные коннотации образа «душа» может показать сопоставление произведений Дж.Г.Байрона «My soul is dark…» и М.Ю.Лермонтова «Душа моя мрачна» (являющегося вольным переводом стихотворения Байрона).

«My soul is dark…»[2] входит в цикл «Еврейские мелодии». «Мелодии» создавались в тяжелый период для Байрона, когда была организована травля поэта. Использование библейских сюжетов - это возможность в иносказательной форме передать настроение отчаяния и одиночества, непонятости и отверженности.

В основе стихотворения «My soul is dark» притча о Давиде и Сауле. В Первой «Книге царств» в 17 главе (стихи 14 – 23) рассказывается о том, как в израильского царя Саула вселился злой дух, а юный воин и певец Давид изгонял его, играя на гуслях, и сделался царским оруженосцем. «Гусли – национальный струнный инструмент Евреев (кинноръ). …Служил преимущественно для выражения радости и веселия. Игрою на гуслях особенно отличался Давид (1 Цар. XXI, 17-23). Давид взяв гусли играл, и отраднее становилось Саулу и дух злой отступал от него (ст.23)».

В произведении Байрона употребляется не «гусли», но «арфа»: «…quickly string the harp…». По Далю, арфа – стоячие гусли, нарушения нет. Арфа – это символический образ. Она схожа с лестницей, как правило, проводится параллель между ее струнами и ступенями. Поэтому символизм арфы во многом – это символизм лестницы.

В норвежских и исландских балладах священная лестница состояла из струн арфы и являлась символом восхождения в рай. Те же представления мы наблюдаем в Эдде (кельтский, скандинавский мифологический мир). «Ее герои стремились быть погребенными с арфой, чтобы облегчить себе доступ в иной мир»[9].

Формой арфа походит на греческую букву дельту. Дельта – Δ имеет форму треугольника с вершиной, направленной вверх. Такой треугольник символизирует стремление к Богу, божественную гармонию, духовный подъем. В христианстве (в иконографии) три ипостаси Бога, составляющие Святую Троицу, изображались в виду равностороннего треугольника.

В данном тексте арфа – «мост» между мрачной душой героя и просветлением, желание раскаяния и приближения к небесному, возвышенному, от дикого и яростного земного.

Композиция «My soul is dark…» двухчастная, в основе антитеза, вторая строфа начинается с союза НО. В первой строфе – описание музыки, ее чарующего воздействия. Настроение первой строфы можно было бы охарактеризовать как тихую, светлую грусть, включающую в себя усталость, боль, раскаяние и надежду. Желание уйти от мира, от людей, от себя. Ожидание, слабая надежда, что наступит долгожданное облегчение, свет. Возможно, это надежда, что страдание закончится не бурей, а тихим избавлением от боли, благодаря чужому милосердию, жалости, ласке.

Во второй строфе – призыв к певцу, чтобы его музыка дала возможность рыданиям прорваться наружу и облегчить страдания. Вторая же строфа отражает осознание героем невозможности избавления от душевных мук путем чужого сострадания. Настроение этой строфы более напряженное, более решительное и вместе с тем более болезненное и отрешенное.

Перевод Лермонтова по настроению, выражению темы, идеи совпадает с байроновским стихотворением, но имеет некоторые отклонения, если смотреть на построчную точность: сердце ещё терпит муку у Байрона, а у Лермонтова готово разорваться, у байроновского героя есть надежда на преодоление этой угнетённости, а лермонтовский герой либо обречен на гибель, либо готов к борьбе: «И грозный час настал…».

Усилено состояние тревоги, мрачности. Из первой части стихотворения мы понимаем, что музыка должна освободить Саула от муки, от страданий через слезы. Душа должна пройти очищение и возродиться. Но герой Лермонтова не верит, что звуки рая, извлечённые из золотой арфы, помогут ему. Его надежду унёс рок, его слёзы застыли. Душа его отравлена ядом неверия.

Стихотворение наполнено трагическим настроением. Муки души так сильны, что должны выйти слезами, иначе разорвётся грудь. Метафоры «разорвется грудь от муки», «страданьями была упитана она»; олицетворения «надежды рок унес», «грудь…томилась»; сравнение с кубком смерти, яда полным, показывают высшую степень состояния тоски, тревоги. И только «арфа золотая» (метафора - искусство) способна пробудить «звуки рая», счастье.

Герой Лермонтова просит певца пробудить «в струнах звуки рая», чтобы в груди проснулись надежды, жаждет избавления от тьмы, хочет света, раскаяния. И герой Байрона, и герой Лермонтова хотят слез, освобождения от душевных мук. Однако Байрон оставляет страдальцу надежду – « это тяжёлое сердце разорвётся…и осуждено… податься песне», (библейский подтекст: «…и отрадней и лучше становилось Саулу, и дух злой отступил от него»). Герою же Лермонтова «тягостны веселья звуки», он также хочет слез, иль «разорвется грудь от муки», но «кубок смерти, яда полный» в финале, с которым сравнивается душа героя, указывает нам на два пути: либо смерть, либо борьба («И грозный час настал»), чтобы душа освободилась от тех тягостных страданий, которые давят и томят.

На идейно-образном уровне стихотворение М.Ю. Лермонтова в целом сохраняет особенности байроновского текста, но вводит сравнение души с «кубком смерти, яда полным», что усиливает эмоциональное звучание перевода «My soul is dark…».

Таким образом, в данной статье было рассмотрено несколько культурных коннотаций образа «души». Во-первых, этимологически заложенные тремя народами содержания этого слова. Во-вторых, выражение понятия «широты души» у разных народов, связь этого понятия с религиозными взглядами, доминировавшими в определенные отрезки времени. В-третьих, в стихотворениях поэтов-романтиков мы увидели «душу» раскаивающуюся, находящуюся между небом и землей, жаждущую очищения, прощения и стремящуюся «вверх», к божественному.

Литература:

1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов – интернет-ресурс http://www.classes.ru/grammar/174.Akhmanova/

2. Байрон. Избранные произведения. Государственное издательство художественной литературы. Москва, 1953

3. Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь славянской мифологии – Нижний Новгород: «Русский купец» и «Братья славяне», 1996. – 480 с.

4. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.:«Русский язык», 1979

5. Кунин А.В. Англо-русский фразеологический словарь. Том 1,2. "Советская энциклопедия". М., 1967.

6. Левушкина О.Н. Лингвокультурологический анализ образов-символов художественного текста – Ульяновск: УИПК ПРО, 2008. – 176 с.

7. Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); Науч.-ред. совет изд-ва "Сов. Энцикл."; Гл. ред. Мануйлов В. А., Редкол.: Андроников И. Л., Базанов В. Г., Бушмин А. С., Вацуро В. Э., Жданов В. В., Храпченко М. Б. — интернет-ресурс http://feb-web.ru/feb/lermenc/lre-abc/

8. Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57 000 слов/ Под ред. чл.-корр. АН СССР Н.Ю. Шведовой. – М.: Рус. яз., 1988. – 750 с.

9. Роллестон Томас. Мифы, легенды и предания кельтов/ Пер. с англ. Е.В. Глушко. – М.: ЗАО Центрополиграф, 2004. – 349с.

10. Тютчев Ф.И. Сочинения в 2-х томах – М.: Издательство «Правда», 1980

11. Филологический анализ текста. – М.: Флинта, 2007. – с. 520

12. Фразеологический словарь русского языка: свыше 4000 словарных статей/ Под редакцией А.И. Молоткова. – Москва Издательство «Русский язык», 1978.

13. Шекасюк Б.П. Новый немецко-русский фразеологический словарь – М.: ЛИБРОКОМ, 2010. – 864 с.

14. Шанский Н.М, Боброва Т.А. Этимологический словарь русского языка – М.: Прозерлина, 1994. – 400 с.