преподаватель Белоусов В. Н.

Байкальский государственный университет экономики и права, Россия

студентка Кондря С. А.

Байкальский государственный университет экономики и права, Россия

ПРИНЦИП ДОБРОСОВЕСТНОСТИ В СОВРМЕННОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ РОССИИ

В современном гражданском праве особое значение для его применения приобретают принципы, на которых основана система гражданского права.

Под правовыми принципами следует понимать основные, руководящие начала, положения, определяющие содержание и направления правового регулирования. Практическая значимость принципов права состоит в способности выступать критерием надлежащей и ненадлежащей реализации прав и исполнения обязанностей. Они, помимо всего прочего, способны разрешить, возникающие в процессе реализации, коллизии норм. Данные начала служат ориентиром в осуществлении прав и обязанностей для всех субъектов правоотношений.

В действующем Гражданском кодексе РФ, среди прочих, упоминается принцип добросовестности. Из текста п. 2 ст. 6 ГК РФ [3] следует, что законодатель приравнивает требования добросовестности, разумности и справедливости к общим началам и смыслу гражданского законодательства, что, по сути, означает ожидание правопорядком проявления этих качеств каждым субъектом гражданского правоотношения. Однако ст. 6 сформулирована так, что применить рассматриваемый принцип практически невозможно: к требованию добросовестности можно прибегать, только лишь, если отношения сторон прямо не урегулированы законом, и, если к ним не могут быть применена аналогия закона. Иными словами, содержащихся в действующем ГК указаний по поводу принципа добросовестности, недостаточно для эффективного правового регулирования.

Именно поэтому, Концепция развития гражданского законодательства РФ [6], а вслед за ней и проект Федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса РФ, а также в отдельные законодательные акты РФ» [8] предлагают значительно усилить роль названного принципа, сделать его реально действующим для российского права.

В соответствии с указанным законопроектом, ст. 1 части первой ГК РФ дополнена следующими нормами: п. 3 «При установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно» и п. 4: «Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения». Исключительная важность этих новелл в том, что впервые законодательно прямо закреплен принцип добросовестности, установлено, в каких случаях будет действовать данный принцип, но ничего не говорится о самом понятии добросовестности. Что значит «действовать добросовестно»? Каковы критерии «добросовестности»?

Для того, чтобы ответить на эти вопросы, необходимо обратиться к хронологии развития данного принципа, а также исследованию его содержания и терминологии.

История существования требования добросовестности при осуществлении прав в российском гражданском праве невелика. Впервые подобное требование было введено в отечественное законодательство Основами гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. (ст. 5). В принятом в 1922 году ГК РСФСР не было нормы, в которой содержалось бы определение добросовестности и указывалось на необходимость учета данной категории при реализации гражданских прав и обязанностей. Не появилась такая норма и в ГК РСФСР 1964 года (добросовестность учитывалась при истребовании имущества из чужого незаконного владения и как условие возмещения расходов лицом, совершившим сделку с лицом, не достигшим 15 лет).

Сам термин «добросовестность» образовался в результате слияния слов «добро» и «совесть». По мнению И. Б. Новицкого, «добрая совесть по этимологическому смыслу таит в себе такие элементы, как: знание о другом, о его интересах; знание, связанное с известным доброжелательством; элемент доверия, уверенность, что нравственные основы оборота принимаются во внимание, что от них исходит каждый в своем поведении» [7].

Вороной В. В. рассматривал добросовестность как извинительное заблуждение (незнание, неведение фактов), а суть ее видел в определении необходимой степени осмотрительности участника гражданского оборота [2].

Согласно толковому словарю С. Н. Ожегова «добросовестный» – честно, старательно выполняющий свои обязанности, обязательства человек. Иными словами, толковые словари определяют совесть как знание человека об отношении общества к его (человека) поступкам [9]. При этом предполагается, что знание того, какое поведение в обществе является допустимым, доступно любому вменяемому человеку, а потому совесть вменяемого лица отягощается как в случае, когда лицо действительно знало о характере своего поведения, так и в случае, когда не знало, но должно было знать.

К слову сказать, данный вывод подтверждается и положениями ГК РФ. Так, в ст. 303 ГК РФ недобросовестный владелец определяется как лицо, которое знало или должно было знать, что его владение незаконно, а в ст. 302 ГК РФ в качестве добросовестного приобретателя указывается лицо, которое не знало и не могло знать, что приобретает вещь незаконно [4].

Наряду с понятием добросовестности ГК РФ также оперирует понятиями «разумность» и «справедливость». Так, в п. 2 ст. 6 ГК РФ указано: «…обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости». Ст. 1101 ГК (п. 2) устанавливает, что «при определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости». Так как же соотносятся категории разумности и добросовестности?

Е. В. Василенко в своей работе полагает, что разумность следует рассматривать как осознание необходимости определенного поведения, а добросовестность – как требование со стороны к такому поведению [1]. По его словам, формально-неопределенные оценочные понятия «разумность» и «добросовестность» обладают функциональным единством и в современном гражданском праве приобретают внешнюю форму выражения в виде нравственных обычно-правовых норм гражданского права, которые, не подменяя собой нормы гражданского законодательства, общим образом направляют действия участников гражданского оборота

В свою очередь, В. И. Емельянов рассматривает понятия добросовестности и разумности с точки зрения субъективных и объективных критериев поведения человека. В отличие от добросовестности, являющейся характеристикой совести человека, отягощенной или не отягощенной знанием о возможном причинении вреда другому лицу, разумность характеризует объективную сторону его действий [5]. При решении вопроса о разумности оцениваемые действия сравниваются с эталонными действиями среднего человека. И если оказывается, что они менее полезны или более вредны для указанного в законе лица (чаще всего им является контрагент в обязательственном правоотношении), чем действия в той же ситуации разумного человека, значит, требование разумности соблюдено не было.

Для правильного понимания и правоприменения данного принципа необходимо также отграничить категорию добросовестности от весьма близкого понятия – «виновность».

Сторонники психологического учения о вине определяют вину как психическое отношение лица к совершаемому им конкретному общественно опасному деянию и к его общественно опасным последствиям, выраженное в форме умысла или неосторожности. В той же теории для раскрытия содержания психического отношения используются два критерия – интеллектуальный и волевой. Интеллектуальный критерий, если говорить упрощенно, и есть то самое знание, к которому сводится «недобросовестность». И в этой связи, нельзя не согласиться с тем, что недобросовестность как более широкое понятие полностью включает в себя виновность. Но в отличие от недобросовестности виновность является элементом состава правонарушения. Вина – это условие привлечения правонарушителя к юридической ответственности. Следовательно, вину можно определить как недобросовестность, за которую установлена юридическая ответственность.

Закономерен вопрос, в каких конкретно случаях лицо может быть признано недобросовестным, но невиновным? В. И. Емельянов придерживается той точки зрения, что такие примеры можно найти только в отраслях частного права. В отраслях публичного права «любые запрещенные законом действия, влекущие нежелательные для других лиц последствия, которые субъект должен осознавать, подпадают под категорию виновного правонарушения. Недобросовестность в отраслях публичной ответственности всегда называют виновностью, так как механизм установления негативных последствий здесь таков: запрет конкретного действия плюс специальная санкция за его совершение».

Еще одно нововведение содержится в п. 5 ст. 10 ГК РФ. Ранее презумпция добросовестности участников гражданских правоотношений была поставлена под условие, т. е. суд оценивал осознание лицом того, что оно действует в соответствии с законом, а этого явно недостаточно, чтобы признать его добросовестным. Новая редакция избавила участников гражданско-правового спора от обязанности по доказыванию своей добросовестности в каждом судебном разбирательстве, т. е. действует презумпция без каких-либо условий.

В то же время, как считают отдельные авторы, нельзя обойти вниманием вопрос о ситуациях, когда само лицо обязано доказывать добросовестность своего поведения, ссылаясь при этом на п. 38 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» [10]. В нем сказано, что приобретатель является добросовестным, если докажет, что при совершении сделки он не знал и не должен был знать о неправомерности отчуждения имущества продавцом, в частности, если принял все разумные меры для выяснения правомочий продавца на отчуждение такого имущества.

Принимая во внимание изложенное, можно заключить, что закрепление принципа добросовестности в качестве основных начал гражданского законодательства в условиях современного общества крайне необходимо и предопределено сложившейся судебной практикой. До внесения соответствующих изменений суды формировали понимание исследуемого принципа казуистически, путем указания на конкретные случаи недобросовестного поведения сторон при исполнении обязательств. Более того, нормативное закрепление принципа добросовестности позволяет разграничить его с принципами разумности и справедливости, придать ему самостоятельное значение. С позитивной стороны следует оценить и нововведение о презумпции добросовестности участников гражданских правоотношений (п. 5 ст. 10 ГК РФ).

Вместе с тем, законодатель не предусмотрел четкой дефиниции принципа добросовестности (п. 3 ст. 1 ГК РФ), критерия «иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав» (ст. 10), что может привести к дополнительным трудностям в судебной правоприменительной практике.

Литература

1. Василенко Е. В. Категории «добросовестность» и «разумность» в гражданском праве: вопросы соотношения: автореф. дис. канд. юр. Наук: 12.00.03. / Е. В. Василенко. – Краснодар, 2012. – 28 с.

2. Вороной В. В. Добросовестность как гражданско-правовая категория / В. В. Вороной // Законодательство. – 2002. – № 6. – С. 29.

3. Гражданский кодекс (часть 1) от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ (ред. от 23.07. 2013 г. № 245-ФЗ) // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1994. – № 32. – Ст. 3301.

4. Гражданский кодекс (часть 2) от 26 января 1996 г. № 14-ФЗ (ред. от 14.06.2012 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1996. – № 5. – Ст. 410.

5. Емельянов В. И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами / В. И.Емельянов. – М.: «Лекс-Книга», 2002.

6. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. – 2009. – № 11.

7. Новицкий И. Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права / И. Б. Новицкий // Вестник гражданского права. – 2006. – №1.

8. О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации: Федеральный закон от 30 декабря 2012 г. № 302-ФЗ // Российская газета. – 2013. – № 3.

9. Ожегов С. И., Шведова. Н.Ю.: Толковый словарь / С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова. – Изд-во «Азъ», 1992.

10. О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22 // Российская газета. – 2010. – № 5188.