Филологические науки/3. Теоретические и методологические проблемы  исследования языка

Д.филол.н. Нифанова Т.С.

Северный Арктический федеральный университет

имени М.В. Ломоносова, Россия

Сопоставительный подход к проблеме

языковой опосредованности восприятия мира человеком

В научной литературе восприятие человеком мира трактуется как активная деятельность субъекта по отражению объективной действительности. Человек может познавать окружающий его мир, лишь предварительно выделив себя из этого мира, опираясь на противопоставление Я всему, что не есть Я и при этом обязательно исходя из признания существования как самого себя, так и мира, из которого он себя выделяет и частью которого он себя представляет [Гуревич 1998: 27].

Окружающий мир может быть описан человеком на нескольких уровнях, включая и языковой уровень [Рузин 1994: 79]. Для описания мира на языковом уровне необходимо определить, что из воспринимаемого мира может выражаться в языке, и каким закономерностям это выражение подчиняется; с какими аспектами действительности отождествляет себя носитель того или иного языка; каким предметным содержанием наполнено его представление о собственном Я; какое пространство человеком рассматривается как внешнее выражение собственного Я; какие зоны выделяются как внеположенные субъекту [Берестнев 2001: 60].

Вместе с тем сущность чувственного отражения объективной действительности в языке, механизмы преобразования перцептивных категорий в языковые структуры, закономерности использования языкового материала в зависимости от характера получаемой информации, особенности отражения перцептивно-когнитивных образов в лексико-семантической системе языка систематическому изучению не подвергались. Тем не менее, плодотворные попытки решить некоторые частные вопросы глобальной проблемы языковой опосредованности восприятия мира человеком имеются (Воронин 1986; Куценко 1980; Лечицкая 1985; Скобелева 1988; Топорова 2000; Нифанова 2005; Berlin&Kay 1969 и др.).

Особого внимания в этом контексте заслуживает подход Т.В. Симашко, которая показала, что в значении лексических единиц национального русского языка характер вхождения субъекта в мир воплощается в определенной совокупности признаков. Среди них: а) признаки, представленные как результат наблюдений субъекта над физическими свойствами объектов; б) признаки, раскрывающие установленные субъектом связи между отдельными объектами или отдельными обстоятельствами существования и функционирования природных явлений; в) признаки, зафиксированные как результат испытываемых субъектом на себе воздействий со стороны объекта; г) оценка свойств объекта и проявление к нему эмоций со стороны субъекта [Cимашко 1998: 204]. Полученные результаты подтверждают гипотезу Г.И. Рузина о наличии внутренней логики языка, которая детерминирует выбор тех или иных способов вербализации объективной реальности [Рузин 1994: 100].

Подход Т.В. Симашко лег в основу выполненного нами на материале английского и французского языков сопоставительно-семасиологического исследования [Нифанова 2005], результаты которого свидетельствуют в пользу высказываемого предположения. Мы исходим из того, что восприятие действительности коллективным субъектом не есть ее зеркальное отражение, оно преломляется через некие структуры знаний. Восприятие и осознание коллективным субъектом мира является производным от культурно- исторического бытия этноса. В лингвистике тезис о различной интерпретации объектов действительности в языковом сознании представителей разных лингвокультур, как кажется, не оспаривается никем.

«Опосредованная и свернутая в материи языка идеальная форма существования предметного мира, его свойств, связей и отношений» [Леонтьев 1965: 15] фиксируется в значении слов. Человеческое восприятие и осознание мира вооружены и одновременно ограничены конкретно исторической системой значений, которая несет в себе совокупный общественный опыт и которая присуща той или иной культуре [Петренко 1997: 28].

Сходства и различия в системах лексических значений обусловлены особенностями национального быта и менталитета, своеобразием природной среды и, как следствие, определенным выбором носителями того или иного языка точек референции, или наиболее типичных прототипов того или иного концепта.

Сопоставительный подход к обсуждаемой проблеме позволяет обнаружить, какие фрагменты чувственно воспринимаемого мира могут выражаться в определенном языке и с помощью каких семантических ресурсов, вскрыть избирательность языков при трансляции тех или иных физических параметров и их эмоционально-оценочную нюансировку, выявить совокупность свойств тех отрезков реальности, к которым проявляют преимущественный перцептивный интерес носители сопоставляемых лингвокультур. С этой целью нами разработана методика межъязыкового семасиологического анализа лексики, доказавшая свою эффективность [Нифанова 2005].

Обратимся, например, к параметру ‘признаки, раскрывающие установленные субъектом связи между отдельными объектами или отдельными обстоятельствами существования и функционирования природных явлений’. В лексических единицах определенного языка характеристики объектов часто предстают во взаимосвязи, поскольку, с одной стороны, в значениях разных слов внимание не обязательно концентрируется на признаках явлений природы, а с другой стороны, значению номинативных единиц свойственна актуализация ситуативного характера, отражающего систему представлений социума об определенном природном явлении [Симашко 1998: 205, 220]. Так, в английском языке признак ‘незначительная величина водоема’ часто соотносится с признаком ‘проточность / непроточность’ вод водоема: meer – ‘a small, deep, lake, or piece of water, esp. if a rivulet runs in and out of it’ (Moor, 227), dike-watter – ‘the stagnant water of a ditch or dike’ (Peacock, 24) и др. Во французском языке объекты малой величины часто характеризуются как стоячие: flache – ‘creux dans le sol où séjourne l’eau’ (PR, 789), mare – ‘petite nappe d’eau peu profonde qui stagne’ (PR, 1153) и др. В лексике с общим значением ‘дождь’ аналогия английского и французского языков просматривается в материальной базе тех единиц, в которых фиксируется тесная связь между выпадением дождя и его последствиями для урожая: if it rains on Easter day, there shall be good grass but very bad hay (Oxford’70, 213), April showers bring forth May flowers (Cофия, 8), s’il pleut à la Saint- Médard la récolt diminue d’un quart (Bourcelot, 31), quand il ne pleut pas en janvier, faut étayer le grenier (Litaire, 2) и др. В обоих языках о приходе дождя, его продолжительности судят на основании других природных явлений: if the wind is north-east, three days without rain (Oxford’70, 893), if red the sun begins his race, expect that rain will flow apace (Oxford’84, 669), a la Chandeleur si le soleil brille avant la messe, il pleuvra pendant quarante jours (Litaire, 21), s’il pleut en mars, il pleut en juin (Litaire, 39) и др.

Вместе с тем семантическое пространство каждого из сопоставляемых языков имеет и некоторые особенности. Так, лишь в английском языке появление дождя связывают с поведением животных, чаще – птиц: the hoarse crow croaks before the rain (Oxford’70, 156), the dirt-bird sings, we shall have rain (Oxford’70, 189) и др. Лишь в английском языке представления о дожде связываются с ожиданием хорошей погоды: A windy March and a rainy April make May beautiful (София, 137), rain at seven, fine at eleven (Гвардж., 57) и др. В английском языке по дождю, который выпадает / не выпадает в определенный день, судят о жизненных перспективах: happy is the bride the sun shines on, and the corps the rain rains on (Oxford’80, 85), a rain at morn, put your hook in the corn, a rainbow at eve, put your head in the sheave (Oxford’80, 662).

Сопоставительное изучение лексики с помощью разработанной нами методики имеет широкие научные перспективы. Мы связываем их с описанием особенностей функционирования лексических структур сопоставляемых языков в научных / художественных текстах, а также в их переводах на другие языки. Лишь всесторонний сопоставительный анализ лексики позволит прийти к заключению, действительно ли схождения и расхождения, установленные на ограниченном языковом материале изучаемых языков, являются типичными для картины мира сравниваемых языков.

Литература:

1. Берестнев Г.И. Самосознание личности в аспекте языка // Вопросы языкознания. – 2001. – №1. – С. 60 – 84.

2. Гварджаладзе И.С., Мчедлишвили Д.И. Английские пословицы и поговорки. – М.: ВШ., 1971. – 77 с. (в тексте – Гвардж.).

3. Гуревич В.В. О «субъективном» компоненте языковой семантики // Вопросы языкознания. – 1998. – № 1. – С. 27 – 35.

4. Леонтьев А.Н. Слово в речевой деятельности. – М., 1965. – 245 с.

5. Нифанова Т.С. Сопоставительное исследование английской и французской национальной языковой картины мира (на материале денотативных классов из сферы «Природа»): Автореф. … д-ра филол. наук. – Екатеринбург, 2005. – 48 с.

6. Петренко В.Ф. Основы психосемантики: Учеб. пособие. – М.: Изд-во Московского ун-та, 1997. – 400 с.

7. Рузин И.Г. Когнитивные стратегии именования: модусы перцепции (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) и их выражение в языке // Вопросы языкознания. – 1994. – № 6. – С. 79 – 100.

8. Симашко Т.В. Денотативный класс как основа описания фрагмента мира: Монография. – Архангельск: Изд-во Поморского государственного университета, 1998. – 337 с.

9. Aнглийски пословици. Наука и изкуство. – София, 1967. – 92 р. (в тексте – София).

10. Bourcelot H. Atlas linguistique et ethnographique de la Champagne et de la Brie. Vol. 1. Le temps. La terre. – Paris, 1966. – 305 p. (в тексте – Bourcelot).

11. Litaire A., Lanher J. Dictons de Lorraine. Au fil des mois. – Nancy, 1985. – 185 p. (в тексте – Litaire).

12. Moor E. Suffolk Words and Phrases. – Devon, 1970. – 248 p. (в тексте – Moor).

13. Oxford Advanced Learner’s Dictionary of Current English. 6-th edition. – Oxford University Press, 2000. – 1602 p. (в тексте – Oxford’70).

14. Peacock R.B. A Glossary of the Dialect of the Hundred of Lonsdale, North and South of the Sands, in the County of Lancaster. – London, 1869. – 178 p. (в тексте – Peacock).

15. Robert P. Dictionnaire alphabétique et analogique de la langue française. Rédaction dirigée par A. Rey et J. Rey-Debove. – P.: Société du Nouveau Littré, 1978. – 2173 p. (в тексте – PR).