к.ю.н. Ковалева Н.А.

Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова, г. Москва

ВИДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ПРАВОСПОСОБНОСТИ

Говорить об устоявшейся правоприменительной практике по видовой гражданской правоспособности весьма затруднительно.

В правоприменительной практике, вслед за гражданско-правовой доктриной, понятие «правоспособность» иногда используется судами не совсем точно. Складывается впечатление, что в некоторых случаях суды, ссылаясь на статью 49 Гражданского кодекса РФ, не могут обоснованно определить вид гражданской правоспособности.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 6/8 от 01 июля 1996 года, в пункте 18 разъяснил, что при разрешении споров необходимо учитывать, что коммерческие организации, за исключением унитарных предприятий и иных организаций, предусмотренных законом, наделены общей правоспособностью (статья 49) и могут осуществлять любые виды предпринимательской деятельности, не запрещенной законом.

В юридической литературе можно встретить ссылку на указанный пункт при рассмотрении вопросов, связанных с гражданской правоспособностью указанных юридических лиц. Однако такой вывод представляется весьма спорным, если не ошибочным. Пленум разъяснил моменты, касающиеся осуществления видов деятельности, которые не запрещены законом. Осуществление деятельности в ходе гражданского, хозяйственного и экономического оборота, при складывающихся правоотношениях, относится к дееспособности юридического лица. Следовательно, речь идет не об обосновании в Постановлении Пленума гражданской правоспособности юридических лиц, а об указании на вид их деятельности.

Право на осуществление деятельности в абстрактном виде является содержанием гражданской правоспособности юридических лиц, помимо иных прав и обязанностей, способность к обладанию которыми приобретается юридическим лицом с момента его создания. Поэтому на основании пункта 18 Постановления Пленума невозможно сделать вывод о том, что судебные органы признали различный объем гражданской правоспособности за коммерческими и некоммерческими организациями. Точно также как организационная форма юридического лица не дает представления об объеме его правоспособности.

Например, не допускается дарение, за исключением обычных подарков, стоимость которых не превышает трех тысяч рублей в отношения между коммерческими организациями (пп. 4 п. 1 ст. 575 ГК РФ). Указанный запрет не относят к изъятиям из гражданской правоспособности. На основании указанной статьи никто не утверждает, что существует «специальная» гражданская правоспособность коммерческих юридических лиц. Хотя речь идет о запрете на осуществление определенных действий. В отношении иных видов деятельности в юридической литературе высказываются мнения о том, что осуществление деятельности необходимо относить к гражданской правоспособности юридического лица. Логика рассуждений в этом случае остается необъяснимой.

В своем определении от 09 июля 2008 года № 8964/08 Президиум Высшего Арбитражного суда Российской Федерации суд указал следующее. Нижестоящими судами было установлено, что 29.03.2007 между предприятием и обществом был заключен договор об оказании услуг по организации системы сбора платежей потребителей за водоснабжение и водоотведение и ведению аналитического учета операций по этим расчетам. Предприятие указывало, что в результате заключения оспариваемого договора и передачи информационной базы, предприятие лишилось возможности продолжать свою деятельность. Суд указал, что предприятие осуществляло свою деятельность в полном объеме, и учел, что сам по себе факт оказания предприятию обществом услуг по начислению и учету денежных средств, оплаченных населением за водоснабжение и водоотведение, не свидетельствует о невозможности продолжения деятельности предприятия. При этом заявитель ссылался на нарушение его специальной правоспособности. Суд указал, что действующим законодательством унитарным предприятиям не запрещается в целях осуществления уставной деятельности привлекать к выполнению ряда функций третьих лиц на основании гражданско-правовых договоров, что и было сделано предприятием.

В этом случае суд, вслед за заявителем, во-первых, подтвердил существование «специальной правоспособности», а, во-вторых, осуществление деятельности (в частности, заключение гражданско-правового договора на оказание услуг) неоправданно квалифицировал как правоспособность. Скорее в этом случае необходимо было говорить об осуществлении дееспособности. Те полномочия, которые принято относить к специальной правоспособности юридического лица, на самом деле правоспособностью не являются. Если исходить из того предположения, что за юридическим лицом закрепляются определенные права и обязанности, и эти права и обязанности имеют строго ограниченное законом содержание, следуя логическому выводу, юридическое лицо не может осуществлять больше прав, чем ему предоставлено (например, собственником). Однако все эти права, осуществление которых ограничено, являются в некоторых случаях субъективными гражданскими правами, а в некоторых случаях проявлением дееспособности юридического лица.

Аналогичный вывод был сделан в определении от 06 февраля 2008 года № 430/08 о признании недействительным договора аренды и аннулировании записи о его государственной регистрации. Высший арбитражный суд Российской Федерации указал, что оспариваемая сделка не выходит за пределы правоспособности образовательного учреждения. Однако, в данном случае, совершенно очевидно, что совершение сделки по аренде имущества следует относить к осуществлению дееспособности юридического лица.

Более странная формулировка содержится в определении Высшего арбитражного суда от 09 января 2007 года № 15775/06. Суд указал, что «отказывая в удовлетворении требований о взыскании процентов на основании статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации, суд исходил из того, что войсковая часть в силу специальной правоспособности иных источников доходов, кроме бюджетного финансирования, не имеет, причиной просрочки исполнения денежного обязательства явилось отсутствие финансирования ответчика».

Абсолютно парадоксальный вывод содержится в Постановлении Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 26 сентября 2000 года № 6724/00 по делу № А12-812/99-С12. Президиум Высшего арбитражного суда РФ указывает, что «согласно статье 48 Гражданского кодекса Российской Федерации быть истцом в суде может лицо, обладающее правоспособностью». Подобного положения указанная статья не содержит. Кроме того, отнесение права быть истцом в суде к правоспособности более чем спорно.

Президиум Высшего Арбитражного суда в своем постановлении от 04 октября 2005 года № 7031/05 отменил решения нижестоящих судов и указал, что суды «не определили статус и правоспособность лиц, участвующих в деле».

Из приведенной судебной практики усматривается, что практически каждое юридическое лицо наделяется специальной правоспособностью. Однако Гражданский кодекс Российской Федерации не приводит какого-либо классифицирующего признака для отделения этих различных «специальных» правоспособностей.

Гражданский кодекс РФ не устанавливает, что правоспособность юридических лиц вообще изменяется в зависимости от организационно-правовой формы юридического лица.

В другом рассмотренном Президиумом Высшего Арбитражного суда Российской Федерации деле указывается, что Иркутский государственный технический университет «действовал в пределах своей правоспособности, определенной уставом». Если учесть тот факт, что правоспособность юридического лица регламентируется статьей 49 Гражданского кодекса РФ, которая законодательно не устанавливает пределов правоспособности, возникает вопрос о том, можно ли определить пределы гражданской правоспособности юридического лица в уставе, да и можно ли вообще это сделать технически.

Очередное прилагательное к понятию правоспособности, можно встретить в определении Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 18 ноября 2008 года № 14611/08: «суд кассационной инстанции не согласился с выводом суда апелляционной инстанции о признании недействительным договора, оформленного протоколом от 04.09.2006 № 2-10-05/06, как заключенного с ООО «Триумф», не имевшим легитимной правоспособности и злоупотребившим своим правом».

Путаница с определением содержания и объема правоспособности юридических лиц допускается не только Высшим Арбитражным судом РФ, но и Верховным судом Российской Федерации. В определении от 11 января 2002 года по делу № 58-Г01-60 судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации указала, что «юридические лица обладают ограниченной (выделено мной) правоспособностью, создаются органами власти для реализации основных прав и свобод граждан». В определении речь идет о государственных и муниципальных учреждениях и предприятиях. Свой вывод о наличии «ограниченной правоспособности» суд подкрепил доводами о том, что права государственных и муниципальных учреждений и предприятий по распоряжению имуществом и денежными средствами ограничены законом, поэтому собственник вправе определять для государственных и муниципальных учреждений порядок и способы использования его собственности, а также целевое ее использование.

Исходя из логического анализа указанного довода, можно заключить, что ограничить права можно, если они принадлежат указанным юридическим лицам. Ограничить несуществующие права нельзя. Из этого следует вывод о том, что в объем гражданской правоспособности юридических лиц, независимо от организационно-правовой формы входит способности эти права иметь и нести обязанности. При дальнейшем развитии правоотношений, сама возможность иметь права ограничиваться не может. Законодательно ограничивается только порядок их осуществления, что входит в состав гражданской дееспособности юридического лица. Некоторые права юридических лиц, в зависимости от организационно-правовой формы может осуществляться только собственником, некоторые – по согласованию с собственником, а третья группа прав может осуществляться самостоятельно государственным или муниципальным учреждением или предприятием. Однако говорить в этих случаях об ограничении правоспособности не представляется возможным.

В юридической литературе можно встретить «дополнительные виды» гражданской правоспособности. Например, утверждается, что «унитарное предприятие - единственный вид коммерческой организации, не являющейся собственником своего имущества и обладающей строго целевой (ограниченной) правоспособностью»; или что «для разных видов ассоциаций (союзов) в ГК неоправданно установлена разная правоспособность: для ассоциации (союза) коммерческих организаций – «узкая» (запрет на осуществление предпринимательской деятельности, строго определенные цели создания); для ассоциации (союза) некоммерческих организаций – «расширенная» (нет специального запрета на осуществление предпринимательской деятельности, нет ограничений по целям создания)»; а также можно встретить утверждение, что «госкорпорация «Внешэкономбанк» обладает специальной правоспособностью в сфере профессиональной деятельности на рынке ценных бумаг, причем приобретение такой правоспособности для нее было основано лишь на прямом указании в специальном законе…».

Указанные противоречия можно устранить, четко разграничив понятие гражданской правоспособности и смежных понятий.

Дополнительно необходимо установить, вслед за Гражданским кодексом Российской Федерации, отсутствие «видов» правоспособности. Особенно в части, касающейся гражданской правоспособности юридических лиц.

Поэтому предлагается дополнительно ввести в гражданское законодательство понятие гражданской дееспособности юридического лица и привести ее отдельные виды.

В целях законодательной экономии понятие гражданской правоспособности сформулировать и закрепить в законодательстве в едином виде для всех категорий субъектов гражданского права. При этом дополнительно требуется разработать понятие, содержание и объем гражданской дееспособности для юридических лиц и публично-правовых образований.