К.и.н. Зыкова Н.Л.

Евразийский лингвистический институт, Россия

образ Первой мировой войны в фольклоре русского народа

В России начала XX века первая мировая война явилась тем роковым рубежом, перешагнув который страна уже не могла быть прежней. Сильное воздействие она оказала на психологию российского общества, затронув все слои населения. В первую очередь это отразилось на его низших слоях, преимущественно крестьянах, ставших поневоле солдатами русской армии. Их восприятие военной действительности выражалось в песнях, частушках, в которых солдаты-крестьяне выплёскивали свои ощущения от отчаянной бравады до чёрной меланхолии.

Накануне первой мировой войны русская армия в основе своей состояла из мобилизованных крестьян. Попадая на фронт, солдаты-крестьяне всё происходившее естественно воспринимали через призму своего крестьянского мышления. Базовыми ценностями, конечно же, для них являлась принадлежность к своей родной земле, деревне, семье. Поэтому образы родины особенно часто звучат в солдатском фольклоре первой мировой войны. Это выражалось в таких рифмах, как «земля мне мать-отец, война мне зол конец», либо в памяти вставало «деревце весёлое и зелёное». Фразы «земля-матушка» или «война-горе» также часто фигурирует в солдатских песнях. Отношение солдат-крестьян к воинской службе также выражалось в песнях. Воинское дело они сравнивали с крестьянским трудом на полях, но с некоторой военной спецификой. Это также можно проследить в песенных фразах, типа «Пашню пашем мы в глухую ночь, не сохой – штыками, бомбами, не цепом молотим - пулями, по немецким по головушкам» [1, с. 87, 135]. Переживания по родной семье также являлись очень популярной темой военного фольклора. В родном доме солдат видел источник силы, что так же выражалось в рифмах «только бы взглянуть на родимую сторонку, а там бы снова в бой» [2, с. 24].

Популярным мотивом фольклора о войне был также патриотизм русского солдата. Однако этот патриотизм имел различные оттенки. В начале войны среди солдат преобладало настроение удальства, желание показать свою храбрость, что показывает следующая частушка: «Собирай-котесь, ребята, кто к военной службе гож. Зададим мы немцу перцу, пропадёт он ни за грош!» Или:

«Мы с Японией буянили, с Германией идём. Кулаки у нас большие, мы нигде не пропадём». Война собрала много добровольцев, которые поначалу служить шли с охотой, о чём свидетельствуют соответствующие частушки: «Пойдём, товарищ, добровольцем, будем родине служить. Распроклятого австрийца будем вместе с тобой бить» [3, с. 10, 12, 18]. Таким образом, с одной стороны патриотизм проявляется как бравада, насмешка над «пулей-дурой». С другой стороны - патриотизм – это уже правое дело, война за родину.

Распространенным мотивом военного фольклора также являлась помощь братским народам. Показательна фраза из песни «борьба за честь и свободу обиженных стран, за славу народа, за братьев славян» и т.п. [1, с. 281]. Защита славянских народов, которых притесняют иноземные державы, казалась исполнителям частушек вполне правомерной, что они охотно выразили следующими рифмами: «Австрияк спознался с немцем, обижают всех славян,

Не дадим славян в обиду мы, француз и англичан». Все славяне в частушках воспринимаются как братья и сёстры: «Ты не трогай, немец, русских, ихних братей и сестёр, Не даст русский их в обиду, и тесак его остер». Показателен образ "Сестры Сербии", что также выразилось в частушке: «Приказал нам царь Российский сестру Сербию спасать. И пошли мы с австрияком, дальше с немцем воевать» [4, с. 227, 228]. Вся эта палитра чувств изменялась в ходе первой мировой войны: от безудержного патриотизма в её начале до глубочайшей депрессии и равнодушия в конце.

В фольклоре первой мировой войны встречается образ идеального командира, "отца солдат". С этим образом фольклорная традиция связывает имена самых разных генералов русской армии. Таковым является генерал А.В. Самсонов (1859-1914). Он погиб во время Восточно-Прусской операции 1914 года [5, с. 237]. В частушках отношение солдат к его смерти описывается следующим образом: «Жалко было командера, был бедовый генерал. Как дитё любил солдат, навсегда сожалевал» [4, с. 229]. В военном фольклоре встречаются также имена генералов П.К. Ренненкампфа, Н.В. Рузского и А.А. Брусилова. В частушках они характеризуются как «бравый» и «храбрый» генералы: «Что ты вылупил, брат, бельмы? Нету тут твово Валгельма. Ранемкан, наш генерал, все портки с него содрал». Или: «Генерал Брусилов бравый нас повёл на немцев лавой. Рузский храбрый генерал его к Львову уже гнал» [5, с. 109, 160, 606]. В целом, частушка, рисует идеализированный образ русского полководца - храбреца и удальца.

Ещё одним образом военного фольклора явился «образ врага», в качестве которого выступил «немец» и «австрияк». В частушках просматривается негативное отношение к немцам и австро-венграм. Это проявляется в эпитетах, которыми оделяют врагов русские: «проклятые», «распроклятые», «немецкий пёс». Через прозвища «австрияки», «немчура», «неметчина» также выражалось пренебрежительное отношение к врагам: «Уж как наши-то ребята не боятся немчуры. Как поймают супостата, оттаскают за вихры»! Фольклор приписывал врагам все негативные качества, какие могут быть у солдата, и в первую очередь, трусость: «Охи, ахи, охи, ахи! Трусы все те австрияки. Немцы тоже все трусы, только храбрые усы». В других частушках враги сравниваются с нечистой силою: «Австрийцы - кровопийцы, немцы – дьяволы». В текстах всё время противопоставляется русский солдат и немец/австриец, причем русские изображаются в наилучшем виде, как полная противоположность противников. Отмечается храбрость и смекалка одних, трусость и глупость других. Например: «Вы послушайте, ребята, немцы глупы, как телята. А казак Крючков провор - десять разом заколол»! [3, с. 12, 14]. Если же всё-таки врагу отдаётся доля уважения, то тут же даётся понять, что он всё равно проигрывает в сравнении с русским: «Хоть и хитёр немец прусский, крепок духом солдат русский! Он и хитрость переважит, и на деле всё докажет». Солдатский фольклор остроумно подмечал все особенности быта немцев и австро-венгров, добродушно подтрунивая над их образом жизни, который был совсем не похож на жизнь русского солдата-крестьянина, для которого всё иностранное было в диковинку: «Ну какие с них вояки, щей да каши не признают. А заместо нашей каши у накладку кофей пьют». [4, с. 237].

Однако ярко выраженной ненависти к врагу, хоть его и называли «колбасники», «поганая немчура», все эти настроения не несли. По сути, русские солдаты не видели в немце носителя зла. Он был для них скорее чужаком, попавшим на фронт по необходимости. Более того, в отдельных песнях можно видеть даже уважение к их стойкости, перемешанное с добродушным подтруниванием над собой: «Ты германец, ты германец, научи нас воевать. Возьми Ригу и Варшаву, мы не будем унывать».

Нельзя не обойти и тему тягот солдатской жизни, которая также нашла своё отражение в солдатском фольклоре, в частности, о жестоком отношении высших чинов к рядовым солдатам: «Нету хуже взводного, для кого невгодного. Всё ругается, да бьёт, да со свету сживёт. По окопу немец шкварит, по сусалам взводный жарит. Не житьё, а чисто ад, я домой удрать бы рад». Часто солдаты в письмах к родным жалуются на свою жизнь, описывая все её тяготы: «Мы сидим в глубоких ямах, на нас дождик льёт, росит. И как засыплют пулемёты, ну, поверьте, что за жизнь. Вы обшиты и обмыты и весёлые кругом. А нас кусают паразиты, сами ловим их и бьём». Как следствие такой тяжёлой жизни рождается следующий портрет солдата: «Посмотри теперь, мамаша, своего сыночка. На башке нема волосьев, во рте ни зубочка» [2, с. 54, 65, 75].

Хотелось бы отметить ещё один образ в военном фольклоре – это восприятие первой мировой войны солдатами как чего-то страшного и непонятного. Война воспринималась ими, прежде всего, как смертельная опасность: на войне убивают, калечат, она погубила тысячи жизней, а виноваты в этом германцы, что также выразилось в частушках: «Много ёлок, много ёлок, много вересиночек. За проклятого германца много сиротиночек».

По мере втягивания России в войну в народе и армии нарастали антивоенные настроения. Это выразилось в следующих частушках: «Ты, Германия и Англия, давайте делать мир! По последнему милому всё равно не отдадим». Или: «Распроклятые германцы, бросайте воевать! Я, молоденький мальчишка, хочу дома побывать». Продолжающийся курс правительства на войну окончательно озлобил русских солдат и народ. Их ответ был категоричен: «Бога нет, царя не надо, губернатора убьём. Подати платить не будем, на войну мы не пойдём». [6, с. 86, 164, 124].

Таким образом, фольклорные песни и частушки русского народа о первой мировой войне дают нам широкие возможности для воссоздания более полной картины её образа с точки зрения воздействия на российское общество и отношения к ней русских солдат.

Литература:

1. Войтоловский Л. По следам войны. Походные записки. Т.1. Л., 1927; Т.2. Л., 1927.

2. Федорченко С.З. Народ на войне. М., 1990.

3. Симаков В.И. Частушки про войну, немцев, австрийцев, Вильгельма, казаков, монополию, рекрутчину, любовные. Пг., 1917.

4. Современная война в русской поэзии. Вып.2 / Сост. Б.Глинский. Пг., 1915.

5. Советская военная энциклопедия. М., 1976-1979. Т.1. С.606; Т.4. С.34; Т.7. С.237, 109, 160;

6. Частушки в записях советского времени/ под ред. З.И. Власова и А.А. Горелова. М.,Л., 1965. №14254; №3268; №2283.