История / 1.Отечественная история

Тюкина Елена Евгеньевна

Мордовский государственный педагогический институт им. М. Е. Евсевьева, Россия

Историческое значение и оценки современников доклада «О культе личности и его последствиях»

25 февраля 1956 года, на закрытом заседании XX съезда партии, Н. С. Хрущёв выступил с секретным докладом «О культе личности и его последствиях». Материалы, представленные в докладе стали неожиданным потрясением для всех делегатов съезда. Они выслушали его молча, в полной тишине. Аплодисментов не последовало.

Доклад Хрущёва стал отправным толчком к курсу десталинизации и неизбежно наступающей политической «оттепели». Готово ли было советское общество, воспитанное на идее политического единства и непоколебимости авторитета вождя народа, к столь глобальным переменам?
Советской общественности предстояло принять новую картину действительности, лишённую главенствующей роли всемогущего лидера.

5 марта 1956 г. Президиум ЦК КПСС принял постановление «Об ознакомлении с докладом товарища Хрущева Н. С. «О культе личности и его последствиях» на ХХ съезде КПСС [4, c. 127]. Обкомам, крайкомам и ЦК компартий союзных республик было предложено ознакомить с содержанием доклада всех коммунистов и комсомольцев, а также беспартийный актив. С этой целью на места были разосланы брошюры с текстом доклада, при этом с обложки был снят гриф «Строго секретно», вместо него появился гриф «Не для печати» [3, c. 18].

Что испытывали люди, слушая на партийных собраниях текст доклада о культе личности? Было ли это воодушевление или же потрясение? Разочарование или надежда на грядущие реформы? Впервые И. В. Сталин был представлен не как всенародный герой, а как кровавый диктатор, который изучал страну и сельское хозяйство только по кинофильмам, а военные операции планировал по глобусу [2, c. 34]. Многие советские граждане восприняли эту информацию как личное оскорбление и «плевок в душу».

Так, после ознакомления с текстом доклада, в Тбилиси 5–7 марта начались организованные шествия студентов с возложением венков к монументу Сталина. 8 марта десятитысячная толпа осадила здание ЦК КП Грузии и потребовала вывесить в городе флаги и портреты Сталина, а в газете опубликовать материалы о его жизни. 9 марта на восьмидесятитысячном митинге в центре города ораторы требовали пересмотреть решения партийного съезда и сместить Хрущёва. Раздавались требования о выходе Грузии из состава СССР [1, с. 171].

Правительство незамедлительно отреагировало на данные заявления. В город были введены танки. Во время разгона митинга было убито 7 и ранено 15 человек. КГБ арестовал 38 человек, из них 20 были приговорены к различным срокам лишения свободы.

В то же время, на собрании парторганизации Теплотехнической лаборатории АН СССР молодые сотрудники Р. Г. Авалов, Ю. Ф. Орлов, В. Е. Нестеров и Г. И. Щедрин заявили о том, что власть в стране была узурпирована «кучкой прохвостов», партия пронизана духом рабства, приспособленчества и подхалимства, а «самой радикальной мерой изжития вредных явлений нашей жизни может быть вооружение народа» [4, с. 128].

Пытаясь удержать контроль над сложившейся ситуацией, Президиум ЦК КПСС 5 апреля 1956 года принял постановление «О враждебных вылазках на собрании партийной организации Теплотехнической лаборатории Академии наук СССР по итогам ХХ съезда КПСС» [4, c. 128]. Согласно данному постановлению четверо сотрудников лаборатории были исключены из партии, а парторганизация лаборатории реорганизована. Это решение Президиума стало показательным и обозначило допустимые пределы критики сталинизма. Дозволенные рамки этой критики были «установлены» в постановлении ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» от 30 июня 1956 г [4, c. 128].

Зачастую люди, встретившие доклад, как сигнал к грядущему политическому реформированию, оказывались в значительном меньшинстве перед общественностью неготовой к переменам. Так, научный сотрудник Института русского языка АН СССР И. А. Алексеев 9 марта написал письмо Хрущёву, в котором предложил: «Во всех партийных организациях поставить вопрос специально о Сталине в таком аспекте, является ли он государственным преступником». По его мнению, «большинство партии, по крайней мере, здоровая её часть, все честные, не переродившиеся члены партии выступят и скажут: «Да, он является преступником против человечества, идейным вдохновителем убийств, совершённых бандой Берии и его предшественниками по кровавому террору». Вскоре Алексеев выступил на собрании партийного актива Василеостровского района, где во время обсуждения резолюции выдвинул идею «посмертно судить Сталина судом партии». Но его поддержали только 4 из 750 присутствовавших [1, с. 172].

Ещё больше разногласий во мнениях о культе личности наблюдалось у членов низовых партийных организаций.

Аксютин Ю. В. в своей работе «Хрущёвская «оттепель и общественные настроения в СССР в 1953–1964 г.» приводит ряд разносторонних, и нередко прямо противоположных мнений на разоблачение культа личности. Со слов инженера Северной водонапорной станции К. М. Воложанцевой: «Я была согласна, что Сталин нарушал правила, установленные ЦК, но считала его в основном невиновным и потому большей частью не одобрила доклад». Схожее мнение было и у полковника в отставке Чурсина. Возмущаясь докладом, он говорил: «Где же был сам Хрущёв, почему он тогда молчал, а сейчас, когда Сталин умер, начал на него лить всю грязь? Я не особенно верю всем фактам, которые изложены в закрытом письме… Сталин воспитал меня с детского возраста на своих идеях, и я от этих идей не откажусь и сейчас. Я был и буду о Сталине самых хороших мнений» [1, с. 174].

Были в стране и те люди, которые, несмотря на то, что признавали вину Сталина, не желали её огласки. Командир танковой роты 23-й гвардейской механизированной дивизии П. С. Деркач говорил другим офицерам: «Зачем все это опубликовали? Подшили бы все это в архив, чтобы не ворошить души народные и не опустошать их» [1, c. 172].

Но были и те, кто был рад открывшейся правде. «Хрущев прав, Сталин – позор страны!» – говорил инженер машиностроительного завода в Ромнах Л. Ю. Бронштейн [1, c. 171].

Так же, в обществе существовало непонимание истинной цели разоблачения культа личности? «С одной стороны, – вспоминает рабочая Клинской лыжной фабрики Титова Л. Я., – понимали, что всё говоримое о Сталине правда, с другой – боялись как-то оценивать этот доклад, так как не знали, для чего это всё раскрыли перед людьми» [1 с. 182].

Двойственность мнения члена КПСС А. В. Девяткиной из Пензенской области имело такое объяснение: «Никто открыто тогда своего мнения не высказывал. Боялись, а если это не так, что тогда будет? Ведь все были запуганы и боялись всего. Одним словом, не знали, что и думать» [1, с. 182].

Таким образом, советское общество болезненно восприняло взятый правительством курс на десталинизацию, так как ещё жива была в сердцах людей память о «мудром отце, учителе», героически одержавшем победу в войне, но и свежи были раны тех, кто попал под гнёт репрессий. Те, кто воспринял доклад как зелёный свет к свободе мысли и слова, вскоре были загнаны в рамки цензуры. Любое прилюдное высказывание, которое выходило за допустимые рамки критики «культа личности» воспринималось высшим партийным руководством как покушение на своё монопольное право изрекать истину. Общество, которое столь длительное время было ограничено стандартами идеологического мышления, оказалось не готово к признанию того, что их «мудрый вождь» оказался «кровавым агрессором». Каждый советский гражданин знал о многочисленных жертвах репрессий, но не каждый был в силах признать их.

Литература:

1. Аксютин, Ю.В. XX съезд КПСС: новации и догмы / Ю. В. Аксютин, О. В. Волобуев. – М. : Политиздат, 1991. – 222 с.

2. Аксютин, Ю. В. Хрущёвская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953–1964 г. / Ю. В. Аксютин. – М. : РОСПЭН, 2004. – 488с.

3. Артизов, А. Н. Реабилитация: как это было. В 3 т. Т. 2 / А. Н. Артизов [и др.] – М. : МФД, 2003. – 960 с.

4. Сорокин, А. Зачем всё это огласили как в душу плюнули / А. Сорокин // Родина. – 2016. – №3. – С. 127–133.