РЕАТИВНО-ДВИГАТЕЛЬНЫЕ ДЕЙСТВИЯ ЧЕЛОВЕКА

Д.п.н. Дмитриев С.В., Д.п.н Неверкович С.Д., Д.п.н. Быстрицкая Е.В., К.п.н. Д.И.Воронин

Нижегородский государственный педагогический университет

им. К.Минина

Креативно-двигательные действия человека как выражение его индивидуальности

(Дискурс-анализ проблемы)

Креативно-личностные двигательные действия человека рассматриваются нами как социокультурный объект, связанный с реализацией не только инструментальных, но и терминальных ценностей деятеля-творца (музыканта, художника, спортсмена). Можно трактовать данный объект как результат творящего сознания личности (результат творческого самораскрытия деятеля), феноменологически (материализация духовно-деятельностного потенциала личности), технологически (творчество личности как “алгоритмизация неалгоритмизируемого”), как особый продукт межсубъектной коммуникации (“текст движений” в контексте культуры), без которого невозможно полноценное социокультурное развитие и обогащение содержательного потенциала личности и деятельности человека в сфере физической культуры. При этом термин “текст” понимается нами весьма широко – сам человек и его деятельность представляют своего рода «телопсихические тексты». В представленных ниже тезисах обсуждаются вопросы, каким образом деятель-творец “обнаруживает себя” в “психомоторном произведении” (построенном им двигательном действии) и, соответственно, каким образом креативно-двигательное действие, которое порождается субъектом, становится “произведением культуры”, в котором объективируется “жизнь духа”.

1. Культура выступает как особый способ межсубъектной коммуникации, как диалог индивидуальных смыслов человеческой деятельности в любых разновидностях – мышление, спорт, искусство, научное познание, языковые практики, в которых человек не столько производит, сколько “производится” сам. В креативно-двигательных действиях человека осуществляется: (1) эмотивное выражение его духовно-ценностного мира и “транспортировка” конкретных культурных смыслов деятельности в “жизнь социума”; (2) манифестация “Я” в системе деятельности и вхождение личности в структуру мира, а также (3) внедрение этой структуры в “предметный мир” человека. Через способы культуротворческой деятельности (методы, технику, искусство) и свое “мыслящее тело” (“телесное Эго”) человек во-площается в социуме как со-бытие культуры: становится “здесь-бытием” (М.Хайдеггер), “объективированным духом” (Г.Гегель), “конденсацией” духовного в материальном. Именно через действия человек постигает и преображает окружающий его мир, а сам этот мир “открывается человеку” в его деятельности, где сталкиваются “безличная логика” (психомоторный интеллект) и “личностный смысл” (онтология субъективности) – два разных понимания культуры, логики, истины, “бытия-о-бытии” (см.: Snow C.P. Two cultures and the scientific revolution. – Cambridge, 1961). Здесь знание сопрягается с ценностью, гносеология с аксиологией.

2. Индивидуально-личностный мир человеческой деятельности, мир психофизических систем движений, выступающих носителями определенных значений, личностных смыслов, формируется в соответствии со шкалой ценностей (своего рода “лестницей для самовозвышения” человека). В предметный внутренний мир субъекта деятельности “встроен” язык, с помощью которого фиксируются смысловые позиции и оппозиции, перцептивные и концептуальные мыслительные структуры, когнитивные и имагинативные образы тех или иных двигательных действий. Известно, что внутренний мир действующей личности включает межсубъектные знаково-смысловые пространства, духовно-практическое бытие разных людей. Предметный мир – это и есть диалог разных субъектов культуры, диалог разных смыслов человеческого бытия. Человеческий язык (в отличие от языка животного) способен иметь подтекст, ассоциативный смысл. В “диалогическом сознании” человека (как носителя языка, в том числе “языка движений”) утверждается многосубъектность и многомирность его деятельностного бытия, развивается многозначная и противоречивая система ценностей, осуществляются семантические приращения, порождаемые эвристическим функционированием чувственно-смысловых образов (биокодов), символов и знаков (социокодов), отражающих и порождающих двигательные действия.

3. Язык внутри– и межкультурного общения используется человеком не только как средство выражения и передачи знаний в социокультурном пространстве (translation), но и как механизм “социокультурного видения” объективной реальности (representation), который позволяет понять и интерпретировать многообразный коммуникационный поток (связанный с творческим воспроизводством двигательных действий) под углом зрения интенциональности, рефлексивности, индивидуально-личностных смыслов и значений. Под значением здесь понимается выработанное человечеством и зафиксированное в научных понятиях и “текстах культуры” обобщенное отражение действительности и технико-технологических норм деятельности, а под смыслом – отношение субъекта к объекту, в рамках которого последний может быть не только ценностью, но и антиценностью или нейтральным в аксиологическом аспекте. Таким образом, значение – это знание (общее для всех субъектов данной сферы культуры), при помощи которого смысл означивается (выражается в знаке) и благодаря этому становится доступным для непосредственного восприятия (в отличие от смысла, доступного только для интроспекции).

4. Знаковые системы (как представители других предметов, свойств или отношений) являются средствами общения и коммуникации. Сами по себе знаки с другими материальными объектами не взаимодействуют. Они способны воздействовать на “мир вещей” в области культуры только через мир идей (научных, художественных, поэтических). Это комплементсвязывающие элементы системы отношений, порождаемые системой индивидуальной духовно-практической деятельности. Связь объекта (двигательного действия) и знака осуществляется через образы – образ объекта вызывает образ знака или образ знака создает образ объекта. Создаваемый “знаковый текст” не просто отражает объект как таковой, но и выражает отношение к нему человека. Отметим, что психосемантический образ кретивно-двигательного действия возникает не в результате одностороннего воздействия объекта на сознание, а как продукт взаимодействия объекта с тезаурусом субъекта. В случае дезинтеграции указанного взаимодействия может возникнуть распад системы значений технико-технологических операций, десемантизация, полисемический диссонанс в ходе понимания и интерпретации механизмов двигательных действий.

5. Знаковые системы не существуют в качестве “порождающих моделей” вне их логико-семантической интерпретации (понимания и истолкования). Отражение объективной реальности осуществляется, как известно, в сфере творящего сознания человека, а не в словах (текстах). Возникает “третья реальность” – индивидуальный художественный мир реципиента. Например, все известные выразительные средства “произведений культуры” помогают деятельностному сознанию адресанта/адресата вовлекаться в художественную реальность, пере-живать и про-живать ее. Так, например, стихотворный образ создается не столько лингвистическим значением слов, сколько метрикой, размером стиха, системой рифмовки, ритмической инверсией. При прослушивании поэтического текста художественно-семантическое пространство восприятия расширяется за счет “звуковой мелодии” стихотворения, особенностей звучания (ораторской или напевной манеры чтения), устной речи (глухой, звонкий, мягкий, твердый, резкий звук), интонационно-логических пауз, альтернирующего ритма, аллитераций, тембровой окраски, характеристик метроритмической и фонической его структур (факторов, описывающих технико-технологические характеристики поэтической речи). Вместе с тем “живой образ” поэтического произведения в значительной мере будет определяться лингвокреативным (языкотворческим) мышлением реципиента, его полисемантическим восприятием, художественно-поэтическим тезаурусом, духовно-ценностной системой, позволяющей сделать тот или иной текст сопричастным личности (экзистенциальный аспект) и общечеловеческой культуре (культурологический аспект). Творческая сопричастность (engagement) к тексту (при отсутствии рефлексии) “стирает” все выразительные средства – они превращаются в со-бытия художественно-поэтического мира личности (уподобляются миру “Я”). Следует иметь в виду, что если понятия едины для всех мыслящих (единая парадигматика науки), культурные значения – для всех говорящих (на данном языке), то индидидуально-личностные смыслы всегда зависят от homo creasoficus – человека, творящего мудрость, и homo ludens – человека играющего.

6. Можно полагать, что в основании естественнонаучного и гуманитарного знания в сфере физической культуры и спорта лежит игра: в первом случае – эксперимент как игра с природой, во втором – искусство как игра с текстом (Walter Benjamin, 1973). Человек как бы “играет с Текстом” – играет в текст как в игру (семантическое, эстетическое и моторно-двигательное “разнозвучие” темпоритмов артпластических движений), и играет текст как исполнитель социокультурного произведения (воспринимая и интерпретируя его в режиме диалога “Я и Другой человек”, “Я и другой Я”). Для понимания другого человека необходима, по выражению А.А.Ухтомского, “доминанта на лицо Другого”. Креативно-двигательное действие спортсмена по сути дела осуществляется для Другого, оценивается с точки зрения Другого (красиво–некрасиво, правильно–неправильно и т.п.). Этот Другой, его критерии оценки, его художественно-эстетическая позиция, так или иначе учитываются творческим деятелем. При этом любая “Рукотворная вещь” (в том числе артпластические движения спортсмена) начинает “вещать” о себе самой, открывая свои живые “первосмыслы” со-смыслящему с ней “партнеру по диалогу”. Идентификации с Другим способствуют так называемые телесные метафоры (артпластические микродвижения, «танец живота», ритуальные действия), которые, также как и художественные метафоры, способны передать ощущения, переживания и глубинные личностные смыслы человека. В работах Д.Боаделлы (см. Формативный процесс и организующее поле. Бюллетень АТОП, 2003, № 3) такие «обменные» психические процессы (автор называет их “соматическим резонансом”) апеллируют как к природной сущности артпластического объекта, так и к духовно-ценностной значимости его для человека-деятеля. Здесь осуществляется “подстройка”, “вживание”, “вовлеченность” (engagement) человека в объект исследования (“взгляд изнутри”), что предполагает одновременно и понимание данного объекта (природного или «рукотворного»). Отметим, что в системе Станиславского актеру для идентификации предлагается войти во внутренний мир своего персонажа, представить себя в его теле, преодолеть “границу Я-чувства” (В.А.Подорога), “энергетическую границу” (Л.Марчел), “контактную границу” (Ф.Перлз), “границу Я” (А.Ш.Тхостов). В результате происходит расширение («диверсификация») как внешнего поля действия, так и внутреннего пространства личности, развитие способности к аутентичному самовыражению и избирательной интериоризации.

7. Соотношение игрового и технократического мышления в деятельности человека – проблема, которая не получила научно-методологического анализа в теории и практике физической культуры. Игра природы и природа игры интересовали еще античных авторов, которые утверждали, что игра – это “смысл существования” (raison d`etre – фр.) человека. С нашей точки зрения, человек в своей деятельности “играет ради игры” (подчиняясь логике интереса), а не просто решает ту или иную проблему (подчиняясь логике прагматизма и рационализма). Игра – это своего рода ис-пытание предела возможного в человеке и в природе (“испытать судьбу”, “играть с судьбой”). Это – дискурс-анализ всего того, что в виде правил, предписаний и требований (от семейной ячейки до государства) регламентирует нашу жизнь. В игре человек по-настоящему осваивает и овладевает правилами и нормами деятельности, которые он может усовершенствовать. В противном случае правила и нормы, социальные роли и маски овладевают человеком, подчиняют его себе, дегуманизируют его сознание. “Открытость границ” внутреннего и внешнего пространств улучшает понимание “Себя в Мире”, помогает осознать свою “самость” и обрести силы, чтобы быть самим собой.

8. Содержательный анализ показывает, что факторы когнитивно-смыслового восприятия “живых движений” в целом соответствуют феноменологии процесса восприятия поэтических (шире – художественных) произведений. Наше проектно-двигательное мышление и смыслочувственное восприятие двигательных действий насквозь конвенциональны, условны – не существует непреодолимой пропасти между естествознанием (субъект-объектная система) и гуманитарным знанием (субъект-субъектная система). Здесь рефлексия науки о “живых движениях” относительно самой себя с необходимостью включает ориентацию специалистов на разработку средств гуманизирования научного мышления и поиск возможностей “онаучить” гуманитарное познание механизмов расширенного воспроизводства двигательно-творческих действий человека. В контексте статьи важно подчеркнуть, что здесь мы не столько уходим от методологических проблем естествознания, сколько приближаемся к ним.

9. В креативно-двигательных действиях воспринимается не только гносеологически-бесстрастная “моторика движений”, но и яркие топосы онтософийной реальности. В этой рефлексии субъект оценивает и смотрит на себя “как души смотрят с высоты на ими брошенное тело”, осознает себя тайной природы, открывает, несет в себе опыт человека и учится на этом опыте. Отметим, что в креативно-двигательных действиях спортсмена, а также в культуре человеческой телесности (телесный канон) всегда проявляется этико-эстетический, а, следовательно, и духовный смысл личности (выразительность пластики тела человека и одухотворенность его телодвижений). О таких двигательных действиях (порождающих духовно-физический подъем, гармонию духа и тела, экстатическое состояние вдохновения) А.С.Пушкин писал: “Душой исполненный полет”. Функцию творческого воспроизведения “живых движений” могут выполнять так называемые знаково-смысловые модели (концепты, конструкты, порождающие структуры) в деятельностном сознании человека, “проникающего” в данный объект. Получение знания – не самоцель, а лишь одно из средств познавательно-преобразовательной и художественно-эстетической деятельности. Здесь важны экологизация знания и экологизация мировоззрения познающей и творящей личности. Разум проникающий, “осязающий объект мыслью” связан с внутренне-духовным миром человека, доминирующими ценностями (вектор ориентации), доминирующими целями (вектор деятельности), доминирующими смыслами (вектор отношений). Интерпретатор “живого движения” извлекает релевантную информацию (“живое знание”, “живой образ”, “живой первосмысл”) в соответствии с его личностными потребностями, целесмысловыми и эстетическими установками.

10. Индивидуально-творческая деятельность позволяет человеку выходить за пределы внешнезаданных программ к высшим смыслам и ценностям, позволяет выявлять и формировать в себе новые способности одухотворения окружающей его и целесмыслообразно преобразуемой им деятельности, в том числе и собственного бытия. Деятельностное сознание приобретает эвристические возможности, когда предметом познания (постижения) выступает Бытие Личности, взятое в модусе не столько наличного, сколько принципиально возможного. Предметная среда начинает восприниматься под углом зрения духовно-практической деятельности, не как “реальность в себе”, а как “реальность для человека”. Задолго до А.Эддингтона (который пришел к выводу, что печать субъективности лежит на фундаментальных законах физики) С.Л.Франк писал, что бытие нашего Я, нашей самости, не субъективно, оно является первичной реальностью, превосходящей всякую объективную действительность. Духосфера и ноосфера, какими бы они не были, не менее объективны, чем техносфера и социосфера. Неопределенность, индетерминизм существуют объективно как одна из характеристик природы и общества, а не как только недоработка нашего сознания (И.Р.Пригожин, К.Поппер, Ж.Делез и Ф.Гваттари, В.П.Зинченко). Сказанное относится и к актам духовным, художественно-эстетическим: «То, что у нас внутри, – это и есть реальность» (М.Шагал). Отметим, что именно в креативно-личностной деятельности реализуется в полной мере антропный принцип единства познаваемого и познающего, когда “объект и субъект переплетаются и взаимопреобразуются в акте познания” (П.Тейяр де Шарден). Известно, что результаты духовно-практической деятельности человека могут быть представлены как процесс в творческом и воспринимающем сознании, как деятельность (energeia) духа и как программный продукт (ergon). Отметим, что личностное творчество, с нашей точки зрения, не столько предметно (в смысле наличия продукта – материального или идеального), сколько процессуально. Интересно отметить, что творчество как процесс и творчество как результат деятельности субъекта совпадают в одном понятии – творение. Культура, личность и деятельность “обнаруживают” себя только друг через друга. Субъект как бы транскрибируется в объектности культуры (перелагается на ее язык), и тем самым – в “произведении культуры” “свершается свершитель и делается деятель” (Вяч.Иванов). С учетом сказанного становится очевидным необходимость разграничения предметных областей философии (методологии) физкультурного образования (разумеется, чисто условно). Задачей культурологической сферы образования является изучение (и формирование) преимущественно объективной стороны предметно-интенционального знания (его характера, содержания, общественной детерминации), тогда как психосемантическая сфера личностно-ориентированного (точнее – личностно-развивающего) образования могла бы сосредоточить свое внимание на исследовании преимущественно субъективной стороны (художественно-эстетические ориентации, ценностно-смысловые установки, интенциональные структуры сознания – мотивы, потребности, направленность личности и деятельности). Данная статья – дискурс-анализ некоторых первых шагов в разработке теории и методологии художественно-эстетического творчества как специфической деятельности в сфере физической культуры и спорта.