Полевая К.В.

ГГУ имени Франциска Скорины

ФОЛЬКЛОРНЫЕ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СКАЗОК  ИСААКА БАШЕВИСА-ЗИНГЕРА (НА ПРИМЕРЕ СКАЗКИ «ГОЛЕМ»)

 

Произведения, написанные Исааком Бащевис-Зингером для детей, можно разделить на три группы – воспоминания о собственном детстве, пересказы библейских легенд и сказки, основанные на фольклорных мотивах. В детской литературе фольклор занимает одно из самых важных мест. По мнению писателя, трагедия современной ему взрослой литературы в том, что она полностью отгородилась от фольклора. Между тем, фольклор, древние предания – вот корни, питающие национальную культуру, та почва, которая определяет формирование личности человека. Многие современные писатели утратили свои корни, они не принадлежат и не желают принадлежать ни к какой определённой группе, боясь, что их обвинят в клановости, национализме или шовинизме. На самом деле литературы без корней не существует. Чем больше писатель укоренён в своей среде, тем лучше его понимают все люди; чем более он национален, тем более интернациональным он становится. Без фольклора, считает писатель, без укоренённости в конкретной почве, литература неизбежно приходит в упадок и чахнет. К счастью, детская литература связана с фольклором намного теснее, нежели взрослая. Именно это делает детскую литературу столь важной.

В основе сказки «Голем» лежит старинная еврейская легенда о глиняном человеке, созданном для защиты евреев в трудных ситуациях. Сказка Башевиса-Зингера опирается как на древние фольклорные мотивы, так и на подлинные исторические события.

На древнееврейском языке слово «голем» означает «нечто недоделанное, несовершенное, несформировавшееся», иногда это слово употребляется в значении «эмбрион», иногда – «болван, глупец», а в Талмуде – «незамужняя жен­щина». В синодальном переводе Библии (Пс. 138: 16) оно трактуется как «зародыш» («Зародыш мой видели очи твои...»). Создание Голема следует рассматри­вать как имитацию божественного акта творения Адама, ко­гда Яхве, слепив «из праха земного» человека, «вдунул в ли­це его дыхание жизни, и стал человек душою живою». По мнению некоторых каббалистов, Адам в промежуточной фа­зе своего творения, еще не одухотворенный «дыханием жиз­ни» и лишенный дара речи, ещё не наделённый разумом, являлся не чем иным, как бес­форменным Големом.  Кроме того, в одном из иудейских текстов, Пирке Авот (евр. речения отцов) 5, 7, упоминается, что «семь особенностей характеризуют Голема, а семь других – мудреца», таким образом, Голем противопоставляется хакаму (мудрецу) и может обозначать любого человека, которому недостаёт разума или мудрости. Тем не менее, Голем, особенно хорошо удавшийся благодаря добродетели и чистоте намерений своего создателя, может быть наделён даром речи и разумом, как это и описано в рассказе Башевис-Зингера.

Лишь в XII или в XIII вв. слово «голем» вновь начало употребляться среди каббалистических кругов Германии. Оно обозначало искусственного человека, создание которого было подвластно мудрецу благодаря знанию, изложенному в Сефер Ецира (Книге творения) с помощью магической процедуры, взывающей к святым именам Господа.

Таким образом, Голем является традиционной фигурой для еврейской литературы. Возникновение наиболее известной легенды о Големе относят к XVI веку, когда каббалист рабби Лёв (Иегуда Лев бен Без-алел, 1523 – 1609) сотворил из красной глины искусственно­го человека с помощью букв священного имени. Согласно другой легенде, раввин по имени Бен Леви создал четырёх гигантов, которые выкопали в глубине его жилища туннель в милю длиной, требующийся раввину для того, чтобы спрятать свои сокровища и книги накануне обыска, о котором он случайно узнал. Когда работа была закончена, раввин испытывает трепет из-за огромных размеров големов и приказывает троим из них стать на колени якобы для того, чтобы завязать шнурок на его сандалиях, и с помощью этой уловки стирает с их лбов первую букву слова «жизнь».

Создание Голема сопряжено с очень сложными, практически утраченными каббалистическими операциями, тре­бующими знания «алфавита 221 врат», которые понимаются в Сефер Ецира как комбинации согласных с различными огласовками. По всей вероятности, здесь идет речь о инициатических практиках, которые призваны актуализовать процесс творения мира. Сотворение Голема сходно с сотворением Адама, который был создан из праха, собранного с четырех концов земли или из алтаря. Цель этих занятий заключалась в демонстрации адептом своих познаний в сфере «Божественной мудрости». Церемония заключается в по­следовательном ритуальном произнесении тайных заклина­ний над всеми «вратами» глиняного гомункулуса – «врата» соответствуют определенным частям тела и внутренним ор­ганам искусственного человека, а также различным астроло­гическим констелляциям. Важно отметить, что начиная с хасидских практик ХIII в. процедура создания и одушевления Голема с помощью буквенных комбинаций несла в себе некую опасность для мага-творца, связанную с вмешательством в глубинные механизмы бытия. Видимо, поэтому, наряду с рецептами сотворения Голема, упоминались дошли и рецепты его уничтожения.

В Талмуде можно найти отрывок, содержащий сведения о возможности создания искусственного человеческого существа, из которого следует, что способности праведника до такой степени исключительны, что позволяют создать целый мир, однако не каждому удаётся создать существо, наделённое даром речи. Таким образом, создание искусственного человека служит своего рода пробным камнем, который позволяет испытать созидательные способности набожного человека и «измерить» его религиозное совершенство.

В рассказе «Голем» Рабби Лейб, великий талмудист, знал, что  «согласно этим легендам, силой такого деяния обладали лишь самые святые раввины, да и то лишь после многодневного поста, молитв и углубления в тайны Каббалы. Скромному рабби Лейбу и в голову не приходило, что это может выпасть и на его долю». [1, с.21] Однако Рабби Лейбу не только удалось создать Голема, но и последний оказался наделён даром речи. Можно сделать заключение, что Рабби Лейб обрёл истинное религиозное совершенство и никакие беззакония не отделяли его о  Бога.

На протяжении столетий практика создания и оживления искусственного существа оценивалась и осмыслялась по-разному. С одной стороны, такая процедура понималась как актуализация процесса сотворения человека, т. е. как своего рода инициатическое действо, возможность достичь состояния пророчества через создание Голема и комбинирование букв Божественного имени и еврейского алфавита. С другой стороны, уже из талмудической легенды известно, что оживший Голем может служить своему создателю. Этот аспект особенно выделяется в значительно более поздних легендах о создании Голема, относящихся к XVII-XIX вв.

В XVI веке из-за начавшихся преследований евреев истории о големе приобретают особую значимость, причём последний отныне оказывается не рабом, а скорее национальным героем, символом защитника.

Во время, описанное в рассказе, в эпоху Ренессанса, евреи образовывали мир, закрытый в себе самом. Община представляла собой микрокосмос, который позволял человеку вести существование, полностью соответствующее еврейскому укладу жизни. Она обеспечивала координацию и функционирование учреждений, без которых не мог обойтись ни один еврей: религиозных (синагоги, ритуальные купальни, кладбища), образовательных  (хедер, иешива), благотворительных (дома для бедных). Община существовала благодаря светским и духовным лицам (раввины, церковные старосты, резники), лицам, оказывающим услуги, являющиеся неотъемлемой частью еврейской жизни (свахи, музыканты), ремесленникам и торговцам, изготавливающим предметы, являющиеся частью ритуала: свитки Торы, молитвенные шали, традиционные головные уборы, подсвечники, пресные хлеба. 

Евреи объединялись в общины для удобства, по привычке и, особенно, из соображений безопасности. Часть города, выделенная под проживание евреев, называлась  гетто, которое было отделено от остальной части города стенами с воротами, запиравшимися на ночь. В ночное время выход из гетто был запрещён; кроме того, гетто не могло расширяться. Простые люди жили в гетто бедно и изолированно от мира. В этом отношении почти непостижимым является факт о том, что Элиэзер Полнер, «хотя и жил в гетто, сделался в конце концов банкиром и был хорошо известен не только в Праге, но и по всей Европе». [1, с.6]

Внутри часто враждебного мира осознание принадлежности к большой семье служило своего рода «противоядием» против несчастий. Каждая община откладывала определённую часть средств для возможного выкупа евреев, попавших в заключение или проданных в рабство. Возможности общины были большими, она была хорошо организованной и богатой, и именно по этой причине «даже такой могущественный властитель, как император Рудольф Второй, не решался сердить рабби Лейба, жителей гетто и в особенности Голема». [1, с.43] Однако в рассказе Башевиса-Зингера для защиты евреев используются не деньги, а существо, обладающее большей силой, создание из глины, великан, предназначенное для того, чтобы восстановить справедливость, выпавшую на долю евреев.

Однако отчего евреи так нуждались в защитнике, в выплате выкупа, почему они так боялись несправедливостей и были уверены что «теперь последуют аресты и пражский палач начнёт строить виселицу и готовить верёвку для предстоящей казни»? [1, c.16] Словно этот страх был настолько прочно укоренён в сознании евреев, что выработал в них привычку всегда готовиться к худшему. Почему евреи «подвергались гонениям», как это становится ясно уже с первых строк рассказа? Для ответа на эти вопросы также необходимо обратиться к историческому контексту.

Идея, согласно которой евреев считали убийцами Христа, а Христос был за деньги предан Иудой, веками использовалась для оправдания преследований этого народа. Евреи являлись общественными париями и были вынуждены носить на одежде отличительные знаки (задолго до прихода к власти нацизма), на них возлагались непосильное бремя налогов. Выдвигались и другие обвинения: осквернение гостий (евреи обвинялись в порче и осквернении гостий, воплощающих в христианстве тело Христа), а также ритуальные убийства. Главным образом во время празднования Пасхи евреи обвинялись в убийствах христианских детей, чья кровь им будто бы была нужна для приготовления пресного хлеба – мацы. Идея ритуального восходит к I веку нашей эры. Обвинения в ритуальном убийстве составляет ядро рассказа «Голем». Граф Братиславский обвиняет еврея Элиэзера Полнера в убийстве своей дочери Ганки и «использовании её крови для печения мацы». [1, с.11] Обвинение выливается в судебный процесс, результат которого является заранее предрешённым и в ходе которого Реб Элиэзеру не удаётся доказать свою невиновность. Идея ритуального убийства так прочно укоренилась в сознании некоторых христиан, что судья не может заметить всю абсурдность обвинения, «как он дик, нелеп, жесток» и не вынести приговор против еврея: «Я присуждаю содержать еврея Элиэзера Полнера в темнице на хлебе и воде и подвергать его пыткам, покуда он не признается, что сделал с беззащитной крошкой и кто ему помогал в этом мерзком преступлении».[1, с.14] Для исправления именно этой несправедливости создаётся Голем.

Рассказ «Голем», таким образом,  является свидетельством неисчерпаемого таланта сказочника-Зингера, который, балансируя между реальным и фантастическим, смешивает их таким образом, как не осмеливался ни один другой автор до него.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.  Зингер, И.Б. Голем и другие рассказы для детей [пер. c англ.] / И.Б. Зингер. – М. : Лехаим, 2003. – 158 с.

2.  Майринк, Г. Голем. Избранные рассказы [пер. с нем.] / Г. Майринк . – М. :  Эксмо, 2007. – 798 с.

3. Сефер Ецира [Электорнный ресурс]  //  Режим доступа: http://www.oceanru.com/wiki/Сефер_Ецира.  2009, свободный

4. Bignon M.-L. Une étude de Golem de Isaac Bashevis Singer [Электронный ресурс] / Marie-Laurie Bignon // Режим доступа: http://prn1.univ-lemans.fr/prn1/application/lije/commun/bad_html/memoires/du/memoire_marielaure_bignon_04.pdf. 2009, свободный