Филологические науки / 3. Теоретические и методологические проблемы исследования языка

К.п.н. Гераскевич Н.В.

Сургутский государственный педагогический университет

ПОНИМАНИЕ АУТЕНТИЧНОСТИ В ГУМАНИТАРНОМ ДИСКУРСЕ

Прежде чем рассматривать аутентичность на уровне проявления индивидуально-социальной природы человека, необходимо обратиться к толкованию понятия с точки зрения этимологического и герменевтического подходов.

В основе этимологического подхода лежит изучение происхождения и истинного значения слова. Герменевтический подход (или герменевтика) – способ получения истинного знания через искусство толкования различных текстов, символов, смыслов социокультурной среды. Для герменевтического подхода особую значимость представляет мир человеческого общения, в котором проявляется аутентичность личности. Аутентичность аккумулирует культурные ценности, реализуемые с помощью языка. Язык, в свою очередь, служит средством толкования всех компонентов культуры данного общества, в том числе и текстов.

Таким образом, данный научный феномен детерминируется, прежде всего, рамками функционирования в языке и речи, то есть границами смыслового понимания. Одной из широко обсуждаемых тем в различных науках по сей день служит вопрос о трактовке понятия аутентичности, раскрывающей его этимологическую суть.

Использование термина «аутентичность» / «персональная аутентичность» имеет достаточно длинную историю. Большинство общих толковых, энциклопедических, философских и лингвистических словарей толкуют этимологию слова «аутентичность» («аутентичный»), исходя из греческого понятия αυθεντικός (autos – «я, сам, тот же самый»), которое буквально означает «обладающий авторитетом, сделанный своими руками».

Что касается интерпретации термина на основе латинского языка, здесь прослеживается связь с такими лексическими единицами как: auctor (креативный человек, создатель, творец, обладающий авторитетом), augere (делать прирост, возрастать) и auctoritas (начало, происхождение, порождение, ответственность, поддержка, власть, влияние, авторитет).

В русско-латинских словарях синонимов аутентичность отождествляется с набором слов типа: доброта (bonitas), простота (simplicitas), союз, союзничество (germanitas), подлинность (genuinitas), власть (auctoritas), личное отношение (authentica ratio), достоверность (autenticitas); «аутентичный» может выражаться с помощью синонимов союзный (germanus), искренний (sincerus), правдивый (verus), простой (merus), убедительный (certus), достоверный (authenticus), подлинный (genuinus), наделённый властью (auctoritate praeditus).

Примечательно, что римляне ассоциировали аутентичность с личностью, наделённой властными полномочиями. Очевидно, что тот, кто имеет власть, по мнению граждан Рима, должен был быть правдивым, искренним, добрым, убедительным в своих высказываниях и т.п.

В древности слово «аутентичный» также относилось к оригиналу как противоположности копии, подлинному в отличие от поддельного. В XIII в. слово «аутентичный» было заимствовано из латинского языка во французский и означало «оригинальный», «особенный». В XIV в. оно начинает использоваться в английском языке. Уильям Шекспир употреблял понятие «аутентичность», чтобы выразить идею отсутствия притворства, лжи, обмана.

Энциклопедический словарь французского языка [16] толкует аутентичность с разных сторон: как характеристику того, кто аутентичен (сaractère de ce qui est authentique); как характерные особенности почерка, дискурса, аутентичного произведения, того, что действительно исходит от автора, которому приписывают создание произведения (сaractère d'un écrit, d'un discours, d'une œuvre authentique; de ce qui émane réellement de l'auteur auquel on l'attribue); как качество объекта, реально обладающего характеристиками аутентичности, которые можно определить с первого взгляда (qualité d'un objet qui possède réellement les caractères qu'on peut lui attribuer à première vue); как свойство явления, которое заслуживает того, чтобы считаться достоверным и которое соответствует правде (qualité d'un fait qui mérite d'être cru, qui est conforme à la vérité); как субъект или объект действительности, который на самом деле такой, каким представляется (qui est vraiment ce qu'il paraît être).

Из всего многообразия толкований термина «аутентичность» и его производных обращает на себя внимание соотнесение аутентичности с понятиями искренности (sincérité), реальности (réalité) и правдивости (vérité).

Оксфордский толковый словарь даёт объяснение прилагательного «аутентичный» (authentic) как характеристику предмета или явления «бесспорно истинного, правдивого и подлинного происхождения» (of undisputed origin or veracity; genuine). Здесь же имеется ссылка на возникновение термина: «ORIGIN: Middle English: via Old French from late Latin authenticus, from Greek authentikos «principal, genuine».

В русской гуманитарной традиции понимание аутентичности созвучно пониманию подлинности, действительности, обоснованности [4:52;5;6;7;13].

В Толковом словаре современного русского языка Д.И. Ушакова содержится уже не употребляемая форма «автентичность» и её различные производные [13].

Н. Абрамов, предлагая толкование термина «аутентичный», отсылает читателя к значению «настоящий». «Аутентичный» (автентичный, отентичный), согласно исследованиям Н. Абрамова, значит «настоящий, действительный, завзятый, заведомый, законченный, закоренелый, закоснелый, записной, заправский, заядлый, истинный, истовый, истый, прямой, неподдельный, непритворный, отъявленный, подлинный, самый, сущий, форменный, чистый, чистокровный, автентичный (отентичный), патентованный, законный, признанный, квалифицированный, очевидный, реальный, воплощенный, олицетворенный, конкретный, вещественный, предметный» [1].

Очень самобытны литературные образцы, которые Н. Абрамов идентифицирует с контекстом аутентичности субъектов: «Отчаянные господа, гуляки записные». Тург. Истая натура воина. Закоренелый преступник. Это – воплощённый дьявол, олицетворённая невинность. Скажи самые слова его. С подлинным верно. Да это чистый нигилист! Вольтерианец чистейшей воды. «Допустим даже, что он в самом деле консерватор восемьдесят четвертой пробы». Чехов. Дурак девяносто шестой пробы. «Для охотника дождь сущее бедствие». Тург. Прямой ты дурак. Прот. <Мнимый> [1].

В «Толковом словаре русского языка» С.И. Ожегова мы находим термин «аутентический», который, несмотря на иное звучание, имеет коннотации, тождественные понятию «аутентичный», что значит «действительный, подлинный, соответствующий подлинному»[9:38].

Словарь трудностей русского языка противопоставляет лексические единицы «аутентичный» и «аутентический», отмечая, что они совпадают в значении, но различаются употреблением. Аутентичный чаще употребляют в краткой форме в роли сказуемого [10:40].

Раскрыть смысл аутентичности помогает интроспективный анализ экзистенциальных исследований. Исследователи вопросов самоопределения личности полагали, что аутентичность есть понятие, прежде всего, нравственное, связанное с категориями действия, деятельности, становления духовности через поступки.

Наиболее прямолинеен в своей приверженности к идеям экзистенциализма Ж.-П. Сартр, обозначивший свою позицию в докладе «Экзистенциализм – это гуманизм». Концепция сознания Ж.-П. Сартра, несмотря на её эклектичность, является важным трамплином для понимания сознания не как субстанции, но как акта мышления (воображения, восприятия, эмоций и др.) и его коррелятов. Интерес представляет сартровская феноменологическая теория воображения и эмоций, основанная на концептах «бытие-в-себе», «бытие-для-себя», «бытие-для-другого» и получившая широкий отклик в психологии и педагогике.

Вместе с тем аутентичность, согласно мнению большинства экзистенциалистов, имеет социальное измерение, поскольку человек посвящает себя изменению ситуаций других людей так, чтобы и они могли действовать аутентичным образом.

Мир неотделим от субъекта, но субъекта, который не может быть ничем иным, как проектом мира, и субъект неотделим от мира, но мира, который он сам проецирует [15:289].

Трудно не согласиться с доводами вышеназванного учёного, если учитывать стремление современного социума к глобализации, интеграции и мультикультурализму. В большей степени стирание аутентичности проявляется в сфере культуры, духовности, этничности, образования, которые испытывают на себе неоднозначное воздействие процессов глобализации.

Один из вопросов, касающихся аутентичности в искусстве, истории и литературе, – это дискуссия о мере аутентичности объектов и предметов.

Произведение искусства расценивается как аутентичное, если оно было создано там, тогда, таким образом и тем автором, где, когда, каким и кем предполагается созданным, то есть работа может быть неаутентичной в случае, если это подделка, или она неверно атрибутировна и т. д. Репродукция произведения искусства (например, в книге) неаутентична только в том смысле, что её создатели не преследовали цели внесения путаницы, либо нанесения ущерба. В истории искусства осмысление феномена аутентичности в отмеченном смысле началось сравнительно поздно. Первоначальный смысл термина «аутентичный» фигурировал в практике копирования и относился, прежде всего, к используемым в деятельности художника материалам. Следует иметь в виду, что в западной теории искусства понятие копии означает ручную имитацию данного произведения искусства, созданную не её автором, а третьим лицом, не в целях обмана или наживы. Поэтому копию следует отличать от версии или повторения, представляющей собой копию оригинала, сделанную художником (или под его руководством). Также копию следует отличать и от механических средств дубликации произведений искусства, прежде всего подделок, создаваемых в целях обмана [11].

В своем сочинении «Произведение искусства в век механической репродукции» В. Беньямин показал, что даже самой совершенной репродукции произведения искусства недостаёт одного элемента: её присутствия во времени и пространстве, её уникального существования в месте, где ей случилось быть. Это уникальное существование произведения искусства обусловило историю, которую оно претерпело на протяжении времени своего существования. Оно включает изменения в его физическом существовании, которым оно с годами подверглось, а также различные изменения его принадлежности. Следы первого могут быть вскрыты только химическим либо физическим анализом, который невозможно применить к репродукции, изменения же принадлежности подлежат традиции, которая должна быть прослежена от положения оригинала [3].

Действительно, взять, к примеру, картину-оригинал И.Е. Репина «Иван Грозный и его сын Иван». Событие катастрофическое, не детерминированное общественными причинами. Изображая сцену, возникшую в субъективном сознании художника, произведение живописи аппелирует к субъективному же восприятию и осознанию происходящего каждым человеком. В смысле аутентичности картина уникальна, самобытна, совершенна, способна вызывать рефлексивные реакции, направлена на проявление аутентичного (индивидуального) опыта человека. Аутентичность автора картины (субъекта) транслируется через подлинник (объект) на аутентичность воспринимающего субъекта, из чего рождается индивидуализация восприятия.

Уникальность полотна зачастую теряется, если перед человеком не оригинал, а репродукция. Не всегда и не каждый человек способен адекватно идентифицировать содержание картины и воплощённый индивидуальный подход художника по предложенной копии. В результате не просматривается аутентичность автора, и не проявляется аутентичность воспринимающего, в итоге теряется смысловой подтекст картины.

Таким образом, репродуцируемый объект уходит от культурной традиции, уникальность подменяется массовостью. Не случайно Дж. Яи предлагает во избежание ошибочных интерпретаций соотносить термин «аутентичность» с понятиями «традиция», «диаспора», «идентичность» [14:192].

В таком контексте аутентичность содержит коннотации «оригинальности», «уникальности», прежде всего, уникальности действия, чувствования и видения. В постоянной рефлексии внутренних ощущений человек руководствуется уникальной моделью аутентичной чувственности.

Вместе с тем, аутентичность в искусстве и литературе демонстрирует свою двойственность. В данном примере автор картины посвящает себя изменению ситуаций других людей так, чтобы и они могли воспринимать объект (картину) аутентичным образом. В этом случае человек, согласно Ж.-П. Сартру и М. Хайдеггеру, создаёт себя.

Социальное измерение аутентичности может лимитироваться предписаниями или суждениями социума: даже если перед человеком репродукция картины, он будет, тем не менее, считать её аутентичной (уникальным, особенным, подлинным произведением искусства), поскольку так принято в обществе, создающем стереотипы в сознании людей. Такая альтернатива критикуется в суждениях Х. Арендт как отсутствие авторства человека в собственной жизни. [2:131-141]. В выражениях А. Макинтайра это звучит метким замечанием: мы не больше (а иногда и меньше), чем соавторы своих нарративов [8].

Дуалистический критерий аутентичности одинаково применим и к произведениям художественной литературы, где тема подлинности получила самое широкое распространение.

В первую очередь, следует отметить экзистенциальное направление в литературном творчестве. В большей степени это относится к произведениям Ж.-П. Сартра, С. де Бувуар, А. Рэнд, А. Камю, М. Кундеры, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, Н.Г. Чернышевского, Д.С. Мережковского, Ф. Сологуба и др., которые задавались вопросом о сущности человеческого бытия. Оставляя поле для собственных размышлений, «отпуская» наш разум в свободное плавание, подобные произведения, несомненно, актуальны в аспекте посыла к проявлениям аутентичности личности.

С другой стороны, речь идёт об аутентичном восприятии смыслового наполнения литературно-художественного текста читающим. Таким образом, может возникать либо противостояние, либо взаимопроникновение категорий «автор-читатель». Каждый читатель раскрывает содержание произведения под индивидуальным углом видения, читает по-своему, делает субъективные выводы.

В контексте проблемы изучения иноязычной культуры предпочтительно принимать в расчёт ещё один не менее важный критерий аутентичности. В обучении иностранным языкам принято говорить об аутентичности информации текста. В противовес учебному тексту аутентичный текст не должен иметь недостатка полноты или точности информации, не может быть подвергнут изменениям ни в плане содержательного, ни в плане смыслового наполнения. Соблюдение двух последних составляющих необходимо: только в этом случае мы вправе говорить о возможности проявления персональной аутентичности обучаемых. Просматривается характеристика, основанная на триедином понимании проявления аутентичности в образовании – аутентичность на уровне субъект-объект-субъект.

Тексты и документы как культурные артефакты служат также предметом изучения исторической науки, в том числе истории культуры. В подобной траектории аутентичность представляется как оценочная характеристика текста, информации, смысла, существования человека на отдельном этапе развития цивилизации, способа коммуникации (включая петроглифы, геоглифы, писаницы, глиняные таблички, надписи на бересте, камне, философские трактаты, военные и юридические документы и т.п.). Все историко-археологические письменные памятники прошлого и настоящего несут на себе отпечаток аутентичности авторов, своих создателей, будь то индивидуальное либо коллективное творчество. Такая трактовка позволяет характеризовать аутентичные тексты относительно возможности их написания теми авторами, которые в силу определённых обстоятельств с ними соотносятся. Сталкиваясь с трудностями расшифровки древних произведений искусства, мобилизуя свойства и способности собственного сознания, аккумулируя всё накопленное человечеством знание, современные исследователи руководствуются признаками идентичности, самобытности, подлинности, достоверности, аутентичности изучаемых артефактов культуры. Процесс распознавания содержания исторических текстов и документов не имел бы успешного завершения, если бы люди не приводили в движение субъективный механизм, основанный на знании культурной, национальной, этнической идентичности. Как и в случае созерцания картины или восприятия литературного произведения, аутентичность объекта сталкивается с аутентичностью субъекта, рождая через познание непознанного новое знание об аутентичной сущности человеческой природы. Поэтому результатом исторического познания, как метко заметил А.И. Ушаков, всегда является определённая модель понимания прошлого, исторический текст, дискурс или созданный учёным облик исторического времени [12:259]. Это высказывание подтверждает мысль о неизбежном проявлении аутентичности в описании прошедших событий во всех их многоаспектных связях. Интерпретация прошлого – в некотором роде субъективное конструирование истории.

Однако любая реконструкция аутентичности исторического текста зачастую приобретает особую сложность, когда речь идёт об античных или средневековых памятниках. Дело в том, что иногда тексты доходят до нас в более поздних обработках и пересказах. Трудность может возникать и в случае, если внутри произведений выявляются так называемые неаутентичные вставки более позднего периода.

В сфере раскрытия аутентичности исторических произведений просматривается связь истории с герменевтикой – искусством толкования текстов. Хотя термин «герменевтика» первоначально использовался в отношении осмысления библейских текстов, в настоящее время герменевтике придаётся большое значение в литературоведении, поскольку при исследовании любого памятника в литературе необходимо его максимально объективное толкование. Сторонники учения о герменевтике (Г.-Г. Гадамер, В. Дильтей, Ф.-Д.-Э. Шлейермахер, П. Рикёр) сформулировали тезис о том, что писателя нужно понимать лучше, чем он сам себя понимал.

Данное утверждение разворачивается в двух направлениях. С одной стороны, подлинным объектом понимания следует считать не собственно текст, а внутренний мир автора, иными словами, авторскую аутентичность, сквозь которую отражается духовно-культурная жизнь эпохи. С другой стороны, наилучшее понимание текста достигается за счёт самопонимания произведения интерпретатором (аллюзия на читательскую аутентичность). Собственная аутентичность помогает нам ощутить произведение как «своё», несмотря на солидную историческую дистанцию.

Точка зрения авторитетных учёных подтверждает высказанную выше мысль о взаимозависимости аутентичности адресанта и адресата любого культурного объекта.

При этом надо принимать во внимание, что история существует в разных ипостасях, что позволяет рассматривать историческую аутентичность в рамках различных смыслов, в частности, с точки зрения роли личности в обществе. Аутентичность исторически значимой личности накладывает отпечаток на реконструкцию событийных моментов в глазах современников.

Кроме того, поскольку интерпретация исторических событий – это осмысление прошлого, значительных поступков и деяний людей в рамках определённой культуры, её национальных и общечеловеческих параметров, то эта интерпретация всегда сопряжена с мировоззренческими ценностями и социальной ориентацией конкретной культуры, её духовными … параметрами [12].

Проведённый контент-анализ справочной литературы и этимологии феномена позволяет выделить общность интерпретаций аутентичности в западноевропейских и русском языках на уровне таких понятий как подлинность, искренность, справедливость, правдивость, ценность, реальность.

Выявленное проблемное поле специальных научных исследований аутентичности очерчивает её наиболее важные компоненты: терминологическую сущность, многоплановость трактовки понятия в гуманитарном знании, онтогенез феномена в различных научных дискурсах.

Литература

1. Абрамов, Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений – [Электронный ресурс] – Режим доступа: www.sinonim.su.

2. Арендт, Х. Ситуация человека. Разделы 24-26 главы V // Вопросы философии. — 1998. – № 11. – C. 131-141.

3. Беньямин, В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости. Избранные эссе / Под. ред. Ю.А. Здорового — М.: Медиум, 1996 – [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.philol.msu.ru

4. Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.А. Кузнецов. – Санкт-Петербург: «Норинт», 2000. – С. 52.

5. Ефремова, Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. – М.: Русский язык, 2000. – 1233с.

6. Карантиров, С. И.Толковый словарь русского языка для школьников. – М.: Славянский Дом Книги, 2011 г. – 506с.

7. Лопатина, Л.В., Лопатин, В.В. Толковый словарь современного русского языка. – М.: Эксмо. 2008. – 928 с.

8. Макинтайр, А. После добродетели: Исследования теории морали. – М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. – 384 с.

9. Ожегов, С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 72500 слов и 7500 фразеологических выражений. – М.: Азъ, 1993. – С 38.

10. Розенталь, Д.Э., Теленкова, М.А. Словарь трудностей русского языка. – М.: Айрис-пресс, 2003. – С. 40.

11. Трубина, Е.Г. Аутентичность – [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://terme.ru

12. Ушаков, А.И. Философия исторической науки. В кн.: Философия социальных и гуманитарных наук / Под общ. ред. проф. С.А. Лебедева. – М.: Академический проект, 2008. – С. 259-260.

13. Ушаков, Д.И. Толковый словарь современного русского языка. – М.: Альта-Принт, 2008. – 512 с.

14. Kasfir, S.L., Yai, J.O. B. Current debate: Authenticity and Diaspora // Museum International. – Vol.56. – N. 1-2. – 2004. – P.192.

15. Merleau-Ponty, M. Phenomenologie de la perception. – Paris: Gallimard, 1991. – Р. 289.

16. Version electronique du Grand Robert de la langue francaise. – Le Robert / SEJER, Bureau Van Dijk, 2005 – [Электронный ресурс] – Режим доступа: www.lerobert.com.