Философия/ 4. Философия культуры

К.и.н. Кирсанов А.Н.

Российский государственный университет инновационных технологий и предпринимательства, Россия

Идеологии и стили XX – начала XXI вв. в архитектуре Московского региона

Глядя на стилевую гонку прошедшего века и новейшие архитектурные веяния, хочется задать вопрос: что же, всё-таки, более важно для художника? Выразить свое творческое «я» или наиболее «послушно» воплотить господствующий культурный стиль? Очень часто оказывается, что именно последнее. Произведение искусства (равно как и науки и техники) просто не будет востребовано, если не отвечает запросам эпохи. Весьма сложен вопрос, кто определяет эти запросы, формирует общественные вкусы, или они развиваются сами собой, но это – тема другого исследования.

Соответствие научных открытий и технических инноваций некоему социокультурному «регламенту» спорно и неочевидно. Но в искусстве эта зависимость прослеживается более определенно, а в памятниках архитектуры наиболее публично и наглядно за личными особенностями авторов проступают стилевые (они же – идеологические) императивы эпохи.

В результате профессиональное искусство оказывается по сути таким же безличным, не авторским, как и народная художественная культура. Только народный художник и не пытается настаивать на своем индивидуальном авторстве рассказываемой сказки или изготовляемой хохломской чашки. Его цель – наиболее точно воплотить культурный архетип народа, и автором здесь будет народ, а читатели или покупатели будут стараться отличить один народ от другого, например, русскую Хохлому или Гжель от таджикского Риштана. Дипломированный художник в реальности делает то же самое, но стремится замаскировать свое «рабство» перед эпохой текущей или наступающей. В последнем случае он будет выглядеть смелым новатором. Правда, в народном искусстве стили и эпохи не меняются очень долгое время, а их активная динамика является проявлением деградации и этнокультурного исчезновения народа. (Сравним народный принцип с христианским: «Не сообразуйся веку сему…») Поэтому даже лично известный народный мастер или сказитель выступает как исполнитель произведения, а не его автор. Профессиональный же художник выглядит автором своего изделия именно на фоне постоянной гонки за стилями «века сего». Так мы часто слышим, что произведение устарело, вышло из моды, идет в ногу со временем, опережает эпоху и т.п.

Непредвзятому читателю, зрителю или покупателю (потребителю) продуктов профессионального национального искусства стоило бы стремиться прежде всего определять хотя бы эпоху произведения, что более существенно, чем авторство и даже страна. Любопытно, что стили профессионального искусства не знают национальных границ: границей здесь являются рамки самого этого типа искусства и соответствующего ему типа цивилизации.

Очень часто будет оказываться, что под видом чего-то сверхнового нас потчуют принципиально устаревшим продуктом, причем в особо чудовищных дозах. Это относится, например, к комплексу Делового Центра на Краснопресненской набережной, который пытаются выдать за еще один символ Москвы. Подобного рода деловой офисный центр в виде гибрида из двух огромных уродливых зданий достраивается сейчас возле станций метро «Площадь Ильича» и «Римская» на окраине Центрального округа столицы. Такая модернистская гиперрационалистическая архитектура была новинкой где-то в 1950-е гг. в США, потом ею послушно застраивались урбанизированные пространства мировой периферии. Теперь же, под самый конец этого стиля в эпоху интенсивного постмодернистского поиска такими архаичными монстрами пытаются заставить гордиться жителей Москвы – одной из мировых столиц. Что же, в таком случае, должно сегодня строиться в качестве передовых градообразующих архитектурных сооружений в нестоличных центрах нашей страны?! Как известно, периферия всегда стремится буквально подражать центру и также всегда с гордостью копирует все самое устаревшее.

Для сравнения, в народной культуре нет противопоставления центра и периферии. Там каждый местный центр, в соответствии с законами природы (фрактальным самоподобным устройством материи, по терминологии синергетики), считает себя центром всеобщим и ничуть не страдает от своей административно-политической периферийности. Так, например, знаменитые памятники русского деревянного зодчества в Кижах XVIII–XIX вв. или красочные шатровые храмы Ярославля второй половины XVII в. ничуть не уступают одновременной им петербургской или московской архитектуре, не стремятся ей подражать, а идут своими путями развития, во многом даже оппозиционными.

Таким образом, «вчинивая» нам сегодня чужую и устаревшую архитектуру, инициаторы этих проектов вольно или невольно создают инфраструктуру для развития периферийной, подражательной психологии у коренного населения, обеспечивающую в конечном счете догоняющий, а не инновационный тип развития страны. Во-вторых, вероятно, всё это делается с расчетом на мигрантов, которые по определению – периферийны, подражательны и обычно итак на одну-две эпохи отстают от старого урбанизированного населения. Именно мигрантами ансамбль Делового Центра и т.п. будет восприниматься как столичный, передовой и современный, как подлинный символ Москвы. В результате в современных мегаполисах формируется синкретичная химерическая визуальная среда, дезориентирующая обитателей таких «заколдованных пространств» относительно места и времени их проживания.

Поэтому в интересах адекватной цивилизационной ориентации и возможности личного культурного выбора человеку целесообразно разбираться в наслоениях архитектурных стилей и особенно в идеях, лежащих в их основе .

За XX в. сменился целый стилевой цикл памятников идеологии и культуры, обусловленный спецификой социалистического (коммунистического) мировоззрения. Рассмотрим особенности этапов этого мировоззрения и вытекающих из него архитектурных и искусствоведческих решений.

Социализм в нашей стране теперь, по итогам его изжития и многолетнего осмысления, можно рассматривать не как зигзаг истории, аномалию общественно-исторического развития, но как своеобразную восточную форму тотальной урбанизации и индустриализации [1, 2]. Всё то же самое было достигнуто и в остальном мире, но только иными средствами и методами, а часто – очень похожими даже по формам. Для наиболее отставших или в силу культурной специфики трудно модифицируемых, модернизируемых народов были применены коммунистические альтернативы.

В целом для XX в. характерны общемировые тенденции тоталитаризма и авторитаризма, идеи и планы покорения земной природы, затем Космоса и, как всё больше осознается сегодня, – самого человека (дегуманизация культуры, общества, управления). Соответственно, использовались революционные подходы в градостроительстве. Модернизм в архитектуре в раннесоветский период по сути представлял собой воплощение идеи идеального абсолютно управляемого общества. Красная Москва выступала в роли Петербурга XVIII в. – как образцовый регулярный (а теперь – коммунистический) город. Все эти идеи было заложены в план реконструкции Москвы 1930-х гг. Самые известные примеры – проекты Дворца Советов и подобных ему общественных зданий, большевистская монументальная пропаганда.

В начальный период советской истории происходило разрушение многих дворянских усадеб, в мировоззрение внедрялось «воинствующее безбожие» (термин того времени), и как следствие происходило массовое закрытие и разрушение церквей и провозглашение идеалов новой пролетарской архитектуры. Показательны судьбы храмов Христа Спасителя и Василия Блаженного. Первый был беспощадно уничтожен, а второй спасен лично Сталиным, как будто бы в преддверии последующих стадий советского модернизационного цикла. Храм Христа Спасителя при этом спасать и сохранять не стали, словно предчувствуя особенности нынешней виртуальной эпохи, когда можно за короткий срок воссоздать любые культурные образцы. Массово разрушалась в Москве старая рационалистическая архитектура, оставшаяся от стадий дореволюционной модернизации (XVIII – нач. XX вв.); уцелевшие здания и другие образцы старого искусства переводились в музейные фонды.

После первого, революционно-модернистского периода, утопизм архитектурных и искусствоведческих решений уступает место постепенной модернизации культуры, распадающейся на 3 этапа.

Первый из них – Сталинский ампир (классицизм и готика). Все знают сталинские высотки, ансамбль ВДНХ, станции метро как памятники архитектуры. Главный принцип этой архитектуры – повсеместное украшение визуальных полей, гармоничность форм, использование народных и природных мотивов. Видимо, воспринять другую эстетику народ на начальной стадии модернизации сознания пока не мог. Все эти черты свойственны также фильмам, мультфильмам, музыкальной культуре, многим предметам быта сталинской эпохи. Идеологию же художественности 1920 – начала 1930-х гг. можно условно определить как троцкизм в культуре, который временно проиграл именно из-за отказа от постепенности культурных преобразований.

2-я стадия советской модернизации – эпоха хрущевской «оттепели». Ей свойственны научный атеизм – «2-е издание» антирелигиозной кампании, массовый снос московских храмов. Космонавтика и Останкинская телебашня как вызов Небесам также выступают маркером этого времени. Кремлевский дворец съездов, исходя из современных открытий, стоило бы назвать образцом невидеоэкологичной, агрессивной архитектуры (снаружи и в интерьерах) [3, 4].

Эпоха «застоя» – «Новое время» советского периода, триумф «регулярности» и рационалистической архитектуры. Именно в это время Москва, по терминологии основателя видеоэкологии док. биол. наук В.А. Филина, превращается в «зону видеоэкологического бедствия» (московская визуальная среда составляется из агрессивных и гомогенных полей). В малых городах и сельской местности распространяется городская застройка (как отражение идеи слияния города и деревни).

Быстрый территориальный рост Москвы – столицы огромного государства также приходится на XX век: Москва в границах окружной железной дороги до 1960 г.; Москва в границах МКАД; вхождение бывшего Московского уезда в черту столичного города; ликвидация старообрядческих и других деревень.

С точки зрения идейного содержания культурной модернизации XX века. за этот период в московском регионе, стране в целом и даже в какой-то степени во всем цивилизованном мире и зоне его влияния, сменились следующие культурно-идеологические стили:

Вначале – это модерн – стиль в архитектуре конца XIX – начале XX вв., стремившийся противопоставить характерным для XIX в. эклектическим заимствованиям из художественного наследия прошлого целостное эстетическое мироощущение (создаваемое с помощью синтеза искусств и широкого применения новых материалов и конструкций). Черты стиля модерн – тенденция к комплексному решению архитектурно-планировочных и декоративных задач (уделяется особое внимание оформлению интерьера), изысканные живописные эффекты, увлечение «текучими» формами, как бы воспроизводящими ритмы живой природы, преобладание растительных орнаментов (стилизованные лилии, ирисы, орхидеи) и т.д. – нашли в московском зодчестве этого периода интенсивное и своеобразное развитие, наиболее отчётливо проявившись в произведениях Шехтеля Ф.О. Среди характерных московских построек в стиле модерн: старое здание МХАТа (Камергерский пер., д.3), бывший дом Рябушинского (Малая Никитская ул., д.6/2), Ярославский вокзал, гостиница «Метрополь» (1899-1903, архитектор Валькот В.Ф.), издательство Сытина И.Д. (1904-1906, архитектор Эрихсон А.Э.; Тверская ул., д.18, левое здание), дома Миндовского (Поварская ул., д.44) и Исакова (Пречистенка ул., д.28) – оба начала 1900-х гг., архитектор Кекушев Л.Н. В рамках модерна, но как особая его разновидность, развивался неорусский стиль – национально-романтическое течение, перерабатывавшее формы древнерусского и народного зодчества (церковь Марфо-Мариинской обители, 1908-12, архитектор Щусев А.В.; здание Казанского вокзала и др.).

Далее – конструктивизм – направление в искусстве XX в., преемственно связанное с кубизмом и футуризмом и породившее свой художественный стиль, сказавшийся в советской архитектуре, живописи, прикладном искусстве и поэзии 20-х – нач. 30-х гг.. Основной установкой конструктивизма было сближение искусстве с практикой индустриального быта по линии формы: геометризация контуров и обнажение технической основы строительства в архитектуре, функционально оправданное конструирование в прикладном искусстве и пр. В архитектуре Советского Союза периода 1920-х и начала 1930-х годов этот стиль сочетает продвинутую технологию, инженерные системы и явную коммунистическую социальную направленность. В начале 1930-х этот стиль вышел из моды у советского руководства.

Затем наступает принципиально новая эпоха, имеющая свои стилевые аналоги во многих странах мира. Советский монументальный классицизм, или «сталинская архитектура» – лидирующее направление в архитектуре, монументальном и декоративном искусстве СССР с середины 1930-х до середины 1950-х годов. Он пришёл на смену рационализму и конструктивизму и получил особенное распространение после Великой Отечественной войны (в т.ч. и в странах Восточной Европы). Часто архитектуру подобной стилистики именуют также «сталинский ампир» (от фр. empire – «империя» и по аналогии с ампиром), что не точно, хотя в послевоенные годы именно такая разновидность советской классической архитектуры утвердилась как государственная. По разнообразию архитектурных мотивов и использованию стилей разных эпох и народов сталинская архитектура близка к эклектике.

Архитектуру и искусство эпохи Н.С. Хрущева и Л.И. Брежнева можно объединить в один период, различающийся лишь масштабом «отрыва от природы». Начался этот период с «борьбы с архитектурными излишествами». Это был поворот в советской архитектуре от «архаического» индивидуального творчества архитекторов к массовой типовой застройке, определенный Постановлением Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР от 4 ноября 1955 года №1871 «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве», подписанным Секретарем Центрального Комитета КПСС Н. Хрущевым и Председателем Совета Министров Союза ССР Н. Булганиным.

В Постановлении разгромно критиковался стиль предшествующей сталинской эпохи, названный «дворцово-показным», за излишнее увеличение объемов зданий, за конструктивные («сложные карнизы», «декоративные аркады», «башенные надстройки, многочисленные декоративные колоннады и портики... , заимствованные из прошлого») и рельефные («лепнина, пилястры, барельефы») украшения, за роскошную отделку («искусственный мрамор, ценные породы дерева, бронза», «позолота и роспись потолков, карнизов, … декоративные позолоченные решетки и т.д.») и «другие дорогостоящие детали, придающие домам архаический вид».

Действительно, стоимость отделки и фасадов здания постройки начала 1950-гг. составляла до трети стоимости всего строительства. В провинции начинали строиться элитные дома для чиновников министерств по слегка уменьшенному образцу сталинских высоток. В Постановлении подчеркивалось, что «значительная часть жилых, гражданских зданий и большая часть промышленных зданий строятся все еще по индивидуальным проектам, что является одной из главных причин, порождающих излишества». «План типового проектирования в 1955 году выполняется неудовлетворительно»: по типовым проектам строилось не более 5% зданий.

Отныне требовалось «обеспечить единое методологическое руководство типовым проектированием <жилых и общественных зданий>, унификацию планировочных и конструктивных решений, а также высокое качество разработки типовых проектов». «Чтобы избежать излишеств и кустарщины, наши архитекторы и инженеры должны стать проводниками всего нового прогрессивного в проектировании и строительстве. Строительство должно осуществляться по наиболее экономичным типовым проектам, разработанным с учетом лучших достижений отечественного и зарубежного строительства, на основе индустриальных методов производства». Предписывалось «в кратчайший срок» (за 10 месяцев) разработать типовые проекты всех типов жилых, общественных и промышленных зданий, в каждом случае строго рассчитывая на типовое количество жильцов, посетителей или работников и руководителей всех уровней «обеспечивать безусловное выполнение установленных планов типового проектирования», «что будет способствовать значительному повышению жизненного уровня нашего народа и укреплению экономики Советского Союза».

Осужденные Постановлением главные архитекторы городов и ведомств подлежали отстранению от должности и лишению недавно полученных за свои уникальные проекты Сталинских премий.

Однако «экономичность решений» была скорее поводом. Реальной причиной была смена идей, власти и методов руководства народом. «Советской архитектуре должна быть свойственна простота, строгость форм», – говорилось в том же Постановлении. Заметим, что это же – главные черты протестантской эстетики. Типовая штамповка тиражированных панелей («хрущебы», Черемушки, другие районы новостроек – массовые примеры раннего неоконструктивизма) превратила города в масштабные зоны видеоэкологического бедствия (см. выше), что как нельзя лучше подавляло, по мнению В.А. Филина, психику граждан-горожан (количество которых за вторую половину Советского периода изменялось с 50 до 75% населения СССР) и обеспечивало их безволие и гражданскую покорность. Такое целенаправленное разрушение здоровья граждан сразу являлось ухудшением «жизненного уровня нашего народа», а параллельно развивались и проблемы в экономике.

Отличительные черты современного (или, как его еще называют, – «постсовременного, постсоветского») периода применительно к памятникам архитектуры и искусства следующие:

Происходит реабилитация культуры "Серебряного века" и воспроизведение отдельных ее черт (воинствующий эклектизм, возвращение псевдовизантийского стиля – Храм Христа Спасителя, Храм Троицы на Борисовских прудах, Церковь Вознесения Господня в Звенигороде; имитация псевдорусского стиля начала XX в. – Ансамбль Вернисажа в Измайлово, деревянный дворец в Коломенском). Идет активное возвращение части культовых зданий после празднования 1000-летия Крещения Руси РПЦ МП и другим конфессиям, а также – строительство новых культовых зданий, в том числе на старых местах.

Современная эпоха – эпоха постмодернизма, и ей свойственна тенденция виртуализации истории и архитектуры, в том числе снос зданий-памятников вместо реставрации и замена их железобетонными новоделами с копированным декором.

Можно также сегодня говорить о «постчеловеческой» архитектуре воинствующего конструктивизма или неоконструктивизма. «Неоконструктивизм» – редко используемый термин в качестве обобщающего названия различных течений авангардного искусства, возрождающихся в период постмодернизма середины и второй половины XX в. (арт-дизайн, кинематическое искусство, леттризм, минимализм, модернизм, оп-арт, поп-арт, техностиль, индустриальный стиль, хай-тек и др.).

Наблюдается тенденция к дальнейшему ухудшению видеоэкологической обстановки в Москве, а также в пригородах, подражающих столице. Речь идет о продолжении строительства сверхгигантских зданий типа Делового центра, жилых и офисных.

Особо следует сказать о широком строительстве в московском регионе (и по всей стране) православных храмов (новых и заново восстановленных, а также отреставрированных). За последние два десятилетия количество действующих храмов в Москве увеличилось больше чем в 10 раз, c четырех десятков примерно до пяти сотен. Большинство действующих храмов – это восстановленные старые храмы в пределах исторического центра Москвы, а в новых районах храмов почти нет. Поэтому в связи с обращением Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и по распоряжения столичного правительства начато строительство православных храмов модульного типа – так называемых «храмов шаговой доступности».

Модульные храмы строятся достаточно быстро. В частности, из стандартных модулей собираются храмы различных конструкций: с одним или пятью куполами и так далее. Эти так называемые «быстрые храмы» (быстро возводимы и быстро и легко достижимы для посещения) диаметрально противоречат основной функции религиозной сферы, согласно новейшим данным нейропсихофизиологии (исследования проф. В.Б. Слёзина), – функции замедления сознания, снижения частотности биотоков головного мозга. Религиозная сфера тем самым включается в ритмику всеобщей гонки за прогрессом.

Также происходит строительство и открытие храмов других конфессий. Центральное духовное управление мусульман России в свою очередь предложило построить в Москве небольшие мечети шаговой доступности.

Если попытаться определить идейные и стилевые особенности возводящихся сегодня храмов разных религий (православие, мусульманство, иудаизм), особенно – «шаговой доступности», то это типичные заведения общества массового потребления, дизайну которых свойственен крайний эклектизм и синкретизм, равно как и самим современным верованиям урбанизированных горожан.

Литература:

1. Сенявский А.С. Особенности российской урбанизации // Опыт российских модернизаций. XVIII – XX в. – М.: Наука, 2000.

2. Сенявский А.С. Урбанизация России в XX веке: Роль в историческом процессе. – М.: Наука, 2003.

3. Филин В.А Видеоэкология. Что для глаза хорошо, а что – плохо. – М.: МЦ "Видеоэкология": ТАСС-Реклама, 1997. – 320 с.: ил.

4. Филин В.А. Автоматия саккад. – М.: МГУ, 2002. – 240 с.: ил.