Философия / Социальная философия

Д.и.н., к.э.н. Стожко К.П., к.ф.н. Стожко Д.К., к.ф.н. Чернов А.В.

Уральский государственный аграрный университет,

Уральский государственный экономический университет

КРЕАТИВНАЯ ЭКОНОМИКА И ТРУДОВОЕ СОЗНАНИЕ

В последнее время вместо понятия «инновационная экономика» все чаще стали употреблять понятие «креативная экономика». Конечно, не в терминах дело. Но, известно, что «как корабль назовешь – так он и поплывет»…

Креативная экономика – это экономика творческого труда. Иначе говоря, это экономика, в которой репродуктивный труд оказывается вспомогательным, а на первый план выступает духовное производство (производство идей, смыслов, ценностей) и интеллектуальная деятельность (создание нового продукта, проекта). Роль творческого труда в такой экономике постоянно возрастает, тогда как значение репродуктивного труда неуклонно снижается. Это – общий тренд развития мировой экономики. Отсюда следует, что творчество становится важнейшим условием инновационного развития. Однако творчество основано на трудовой деятельности человека. Само по себе творчество характеризует, прежде всего, именно трудовую деятельность, а потому оно неразрывно связано с трудовым сознанием личности. Вне трудового сознания нет, и не может быть творчества точно так же, как вне воздуха (атмосферы) нет, и не может быть жизни.

Сущность трудового сознания раскрывается через осмысление бытия человека в мире. В философском дискурсе феномен человеческого бытия традиционно описывается в категориальной триаде «объективность – субъективность – интерсубъективность». При этом бытие человек выступает в трех ипостасях: как объективно-субъективно-интерсубъективное, а мир человека – как реальность объективная, субъективная (внутренний мир человека) и интерсубъективная, или культурно-историческая (мир человеческой деятельности, соединяющий внутренний и внешний миры человека) [1].

Но достаточно ли такого традиционного отношения к феномену человеческого бытия для того, чтобы определить сущность сознания личности, в том числе и ее трудового сознания? На наш взгляд, не достаточно, поскольку традиционная категориальная триада оставляет за рамками исследования саму субъектность человека, его субъектные способности, одной из которых как раз и выступает трудовое сознание. Между понятиями «субъектность» и «субъективность», «объектность» и «объективность» лежит существенная разница. Она связана с понятием авнономности личности, мерой ее самостоятельности в процессе собственной деятельности. Субъективность характеризует индивидуальные особенности человека и в большей степени относится к внутреннему миру людей. Тогда как субъектность (субъектная способность) характеризует человека как активное и самостоятельное деятельностное существо, способное к самостоятельному поступку, к социальному творчеству. В контексте таких субъектных способностей обычно выделяют всеобщие основания субъектности (например, апперцепцию) и ее конкретные характеристики (например, продуктивно-творческое воображение, волю к совершенству, способность к самоидентификации и самоопределению) [2].

В целом, сущность сознания раскрывается в способности личности отражать объективную и субъективную реальность и формулировать ее в образах, идеалах, концептуальных положениях (идеях). В связи с этим можно выделить два архетипа сознания (обыденное и специализированное) и два типа сознания (активное и пассивное).

Активное сознание есть функция живого творящего мозга, есть «духовное делание», духовная жизнь личности в сфере ее социального бытия. Без активного сознания наши знания чаще всего не превращаются в убеждения, а становятся лишь внешними условностями, как бы навязанными извне «правилами игры» [3]. Таким образом, в основе превращения знаний, полученной информации в убеждения, побудительные мотивы лежит особый вид деятельности сознания – духовный труд. Но такой труд осуществляется не сознанием вообще, а трудовым сознанием, т.е. особым типом сознания, который характеризуется активностью и целенаправленностью.

Пассивное сознание (или, пользуясь изысканным термином А.Камю, «сон разума») представляет собой незавершенное оценочное действие (ценностный акт), не оконченное восприятие реальности. Такое сознание останавливается в своем развитии исключительно на первичном осмыслении предмета, не охватывает его целиком, концентрируясь лишь на отдельных его свойствах и характеристиках. Такое пассивное сознание наблюдается при созерцании предмета, когда человек полностью отдается ощущению одного его конкретного свойства: красоты, масштабности, чистоты и др. Но при таком эстетическом созерцании, поглощенный конкретным свойством (или свойствами) созерцаемого предмета, человек может оказаться в иллюзии, воспринимая предмет неадекватно.

Сетуя на то обстоятельство, что «в науке власть принадлежит теоретическому мышлению», И.А.Ильин полагал, что именно созерцание дает наиболее глубокое восприятие, понимание, осмысление предмета. Он определял созерцание так: «Созерцать – значит, приблизительно, то же самое, что «смотреть» или «рассматривать»; но созерцание есть духовное смотрение и видение, которое способно очищать, символически углублять и творчески укреплять чувственный взгляд человека. Созерцать – значит приблизительно то же самое, что «наблюдать»; но созерцание есть такое наблюдение, которое вчувствуется в самую сущность вещей. Созерцание можно было бы условно охарактеризовать как «воображение»; но только созерцать – значит взирать интенциально; поэтому созерцание призвано вживаться в образы мира и в объективный состав каждого предмета – ответственно и сосредоточенно. Созерцание, если угодно, сродни «фантазии»; но только созерцающая фантазия руководствуется духовной любовью. Поэтому она не разбрасывается, а сосредотачивается и отдает свою «интенцию» – в смысле «направления» и в смысле «интенсивности» – любому духовному предмету» [4]. Особо отметим осторожность автора в определении созерцания, употребление им терминов «приблизительно», «условно». Дело в том, что можно с духовной любовью взирать на палача или садиста и сколько угодно искать в нем человеческий облик, но иллюзорность такого созерцания просто вопиет.

Поэтому пассивное сознание, «остановленное» на таком сосредоточении, на том лучшем, что есть в предмете и игнорирующее то худшее, что ему присуще – это иллюзорное сознание. И, тем не менее, оно свойственно многим людям, особенно верующим.

Помимо этого, в соответствии с основными направлениями самой человеческой деятельности сознание может быть разделено по видам: экономическое, политическое, религиозное и т.д. В истории вопроса можно обнаружить выделение и двух (А.К.Уледов), и пяти (Ф.В.Константинов), и семи (В.Ж.Келле, М.Я.Ковальзон) и большего количества видов сознания [5].

Наряду с этим, следует иметь в виду, что любой вид или тип сознания характеризует меру социальности самого человека, его интегрированность в социум. «Ведь сознание – это не только знание действительности, но и отношение к ней, а значит, и к знанию» [6]. В соответствии с этим критерием личность представляет собой результат развития общественных отношений, выступает носителем не только индивидуальных, но и общественных ценностей, она в своем сознании формирует отношение к этим ценностям и проявляет (или не проявляет) себя в качестве субъекта социального творчества.

Отталкиваясь от этих подходов можно определить сущность трудового сознания личности как совокупность ее индивидуальных знаний и представлений о труде и как ее персональное отношение к труду.

Первый «блок» трудового сознания, т.е. совокупность знаний и представлений о труде, их происхождение, характер и содержание относится к области онтологии и теории познания и политической экономии. Он достаточно подробно разработан в литературе, хотя само понятие «трудовое сознание» в ней чаще всего ассоциируется с экономическим сознанием. Это обусловлено тем, что само «экономическое сознание направлено на хозяйство как сферу человеческого бытия, которое предстает в качестве объекта сознания» [7]. Второй «блок» трудового сознания, а именно отношение личности к совокупности знаний и представлений о труде – это уже область социально-философского анализа, поскольку такое отношение определяет и социальное поведение личности. От того будет ли она использовать знания о труде и как она будет это делать во многом зависит и ее, личности, социальный статус. Будет ли она социальной, асоциальной или антисоциальной во многом, если не в решающей степени, зависит от того, будет ли она субъектом труда, а, следовательно, и социально-трудовых отношений, или же она останется вне рамок трудовой деятельности, и будет вести паразитарный, а значит антиобщественный образ жизни.

Однако, как это не покажется странным, в философской литературе до сих пор практически отсутствует понятие «трудовое сознание», хотя, казалось бы, труд как основная форма человеческой деятельности, предполагает его сам собой. Поэтому необходимо разобраться с критериями выделения трудового сознания в качестве определенной модальности сознания и со статусом трудового сознания. То есть необходимо ответить на вопрос о том, является ли оно особым уровнем, типом, видом или формой сознания в целом.

Под типом подразумевается определенная общность, обладающая одинаковыми (сходными) ключевыми характеристиками, имеющими фундаментальное значение для существования всех отдельных представителей этой общности. Под видом подразумевается общность, обладающая общими (сходными) функциональными признаками, позволяющими отнести те или иные предметы или явления к такой функционально-предметной общности. Наконец, форма предмета предполагает общность внешних признаков, которые обнаруживают себя через явление, но ничего не говорят нам о сущности самого предмета. Диалектическое соотношение сущности и явления предполагает, таким образом, раскрытие их взаимосвязи на трех уровнях: сущностном, содержательно-структурном и атрибутивном. Только через такое соотношение можно диалектически определить сам предмет.

В связи с этим трудовое сознание необходимо рассматривать на генетическом, структурном и функциональном уровнях.

Генетическое определение трудового сознания как предмета философской рефлексии означает его сущностное определение, раскрытие его многоступенчатой сущности с учетом развития самого предмета, его перехода из одной формы в другую, с учетом изменения его структуры и содержания, с учетом преемственности или дискретности такого развития, возникновения или исчезновения. При этом «трактовки развития как единства преемственности и обновления исключают метафизическую абсолютизацию преемственности (концепция «плоской эволюции») и обновления (концепция «творческой эволюции»)» [8].

Структурное определение трудового сознания как предмета философской рефлексии означает необходимость осмысления такого сознания как вида сознания, «взятого» во всем многообразии его связей и опосредований в их тождестве и различии, «когда трактовка связи как единства тождества и различия исключает метафизическую абсолютизацию тождества (механицизм) и различия (плюрализм)» [9].

Наконец, функциональное определение трудового сознания предполагает его понимание как явления, находящегося в движении, как развивающегося предмета рефлексии, «взятого», тем не менее, в контексте его устойчивости, в рамках определенной организации, «когда трактовка движения как единства устойчивости и изменчивости исключает метафизическую абсолютизацию устойчивости (циклизм) и изменчивости (релятивизм)» [10].

Если отталкиваться от деятельностного подхода, то трудовое сознание становится столь же очевидным фактом, как и существование его антипода – паразитарного сознания (например, сознания рантье) [11]. При этом трудовое сознание может быть представлено и в качестве общественного сознания, и в качестве группового и личного сознания. Само общественное сознание – это «воззрения людей в их совокупности на явления природы и социальную реальность, выраженные в созданных обществом естественном или искусственном языке, творениях духовной культуры, социальных нормах и взглядах социальных групп и человечества в целом» [12].

Труд как общественная деятельность обусловливает общественный характер трудового сознания, носителем которой может выступать не только общество в целом или отдельная социальная группа, но сама личность. При этом личностное трудовое сознание может качественно отличаться от общественного или группового трудового сознания как по своему содержанию и характеру, так и по своей структуре. И, тем не менее, трудовое сознание является своеобразным «культурным ядром» целостного общественного и личностного сознания, поскольку трудовой является сущность самого человека. И Г.Гегель, и К.Маркс с полным основанием рассматривали самого человека как продукт (результат) его собственного труда [13].

Трудовое сознание представляет собой тип сознания, направленный на актуализацию труда и детерминированный ценностями труда (созидание, творчество, инновация). Тем самым, трудовое сознание – первичный источник креативной трудовой стоимости, а духовный и интеллектуальный труд (духовное производство) – основа креативной модальности трудовой стоимости в условиях информационного общества и инновационной экономики.

Под актуализацией труда нами подразумевается не только а) осуществление самого процесса труда, но и в) превращение его в творческую деятельность, а также с) присвоение результатов труда, отношение к ним (равно как и к самому труду) как к ценностям. Соответственно, трудовое сознание может быть полным (цельным) и фрагментарным (частичным) в зависимости от тех значений, которые личность придает самому труду и его результатам.

Однако такое отношение превращает личность в хозяйствующую личность, а общество – в хозяйствующее общество. «Мир как хозяйство – это мир как объект труда» [14]. В учении о софиологии труда и софийности самого хозяйства С.Н.Булгаков оставил нам глубокие рассуждения о роли духовности в хозяйственной (в том числе трудовой) жизнедеятельности человека. В отличие от светской теории общественного развития, предложенной марксизмом, С.Н.Булгаков рассматривал развитие хозяйства и общества как развитие, прежде всего, самого человеческого духа. И в этом плане трудовое сознание выступает уже не просто как сознание, нацеленное на процесс и предмет труда, но и как сознание, воспроизводящее и регламентированное духовными ценностями человеческого бытия.

Таким образом, в структуре трудового сознания личности можно выделить собственно духовный (идеалобразующий) и технологический (праксиологичный) блоки. В духовном блоке происходит формирование идей, знаний, их накопление, первичная обработка, систематизация и т.д. Подобно архиву, в котором накапливается и складируется документация, в духовном блоке накапливаются и сохраняются знания, информация. Однако значительная их часть поступает в технологический блок, в котором они обрабатываются уже в контексте человеческой предметно-практической деятельности. Здесь знания, информация оцениваются, т.е. подвергаются критическому переосмыслению в связи с необходимостью индивида адаптироваться к условиям внешней среды. Тем самым нейтральный характер первичного этапа функционирования трудового сознания сменяется ценностным характером, когда человек вырабатывает свое отношение к полученным знаниям, информации. Это отношение выступает в виде оценки конкретных знаний, информации сразу в двух плоскостях: потребительской и эстетической. Эстетическая плоскость оценки обусловлена высшими ценностными ориентациями личности, ее стремлением к красоте, совершенству. Потребительская плоскость оценки обусловлена конъюнктурными, текущими ценностными ориентациями личности, ее стремлением к выживанию, адаптации. Поэтому в оценочных суждениях по поводу одного и того же предмета (вещи) в трудовом сознании может возникать коллизия.

Это коллизия между эстетической и потребительской оценками реальности. В рамках такой коллизии возникает ситуация внутреннего противоречия, когда одно суждение вроде бы исключает другое, но при этом оба они частично верные. Например, грибник в лесу находит ярко красный и «свежий» мухомор, который выглядит просто изумительно. Эстетическое представление о нем, однако, оказывается в противоречии с потребительским представлением, поскольку сознание дает сигнал об опасности данного предмета. И трудовое сознание не позволяет грибнику осуществить операцию (действие) по заготовке данного гриба. Оно в рамках нормальной психики и адекватности самого человека блокирует это конкретное действие. Обратная ситуация может возникнуть в случае, когда грибник обнаруживает трюфели. Эстетическое восприятие таких грибов оказывается сугубо отрицательным, поскольку оно связано с тем, что к поиску таких грибов привлекают свиней или специально надрессированных собак, а внешне такой гриб выглядит как мелкий и грязный картофельный клубень. Но потребительское восприятие трюфелей оказывается несоизмеримо более высоким, что обусловлено их потребительскими характеристиками.

Таким образом, взаимодействие двух основных блоков трудового сознания оказывает влияние и на характер самой трудовой деятельности человека, обусловливая ее завершенность или незавершенность.

Наряду с выделенными в структуре трудового сознания блоками представляется необходимым выявление креативного и репродуктивного начал, которые выступают как способности трудового сознания. Природа креативности и репродуктивности принципиально различная. Она детерминирована различными интересами и потребностями личности. Если отталкиваться от известной пирамиды потребностей А.Маслоу, то становится ясным, что репродуктивные способности сознания к воспроизводству прежних схем мышления и поведения, обусловлены низшими, физиологическими потребностями человека. А вот креативные способности сознания к производству новых идей и принципиально новых схем (сценариев) поведения обусловлены более высокими (духовными) потребностями личности.

Однако потребности выступают лишь побудителями (медиаторами) к деятельности, но сама по себе деятельность сознания осуществляется по неизвестному пока науке принципу. Раздражение, поступающее на синоптические окончания нервных клеток, создает определенное электромагнитное поле с весьма слабым напряжением. Но его оказывается достаточно для работы сознания. Вместе с тем эта работа, хотя и осуществляется в таком поле и под влиянием внешних импульсов, требует осмысления. Ведь работа сознания как процесс должна иметь свою цель, направленность, организацию, содержание и иные атрибутивные характеристики всякого процесса. Тем более процесса сознательной деятельности. И здесь важно учесть, что в основе работы сознания, любого его вида и типа, как раз и лежит идеальный процесс труда, т.е. взаимодействие между человеком и природой, направленное на изменение прежних способностей мозга и их превращение в мыслительную деятельность.

Как происходит это превращение – вопрос до сих пор открытый. Но, как нам представляется, вне трудового усилия, вне процесса труда, рассматриваемого как изменение исходно природных способностей мозга на приобретенные человеческие способности сознавать и осознавать, раскрыть сущность и механизм работы человеческого сознания нельзя. В связи с этим правомерно сделать вывод о том, что трудовое сознание формируется в процессе идеального, духовного труда, который предваряет труд материальный. Тем самым, трудовое сознание есть продукт духовной деятельности, обращенной на определение характера и содержания нового вида человеческой деятельности – трудовой деятельности, которая в той мере отражает сущность самого человека, в какой она детерминирована духовностью как таковой. Можно трудиться по-разному, вкладывая в это различное содержание и придавая такой деятельности различный характер. Но вряд ли подневольный рабский труд отражает сущность человека как существа свободного и стремящегося к свободе. Точно также в современных условиях репродуктивный труд вряд ли отражает сущность человека как существа творческого, стремящегося к творческой деятельности. Всякий раз, когда исследователь обращается к сущности самого человека и пытается решить проблему человека, он обнаруживает, что эта самая сущность как бы ускользает от его внимания и уходит в некие высшие метафизические сферы. Собственно, именно поэтому и существует основной вопрос философии, поэтому и существует борьба между материализмом и идеализмом.

Если обратиться к фундаментальному принципу историзма в научном анализе, то становится понятным, что сущность человека не просто «многоступенчатая» и «многослойная». Она еще и исторически детерминированная. Проведем в этой связи некую аналогию. Так, древние ученые считали атом неделимым и полагали его последней «элементарной частицей» мироздания, а сегодня осознали наивность таких представлений и выделяют протоны, нейтроны, нейтрино, мезоны, бозоны и прочие еще более элементарные частицы. Аналогичным образом и философы постепенно осознают тот факт, что в самой сущности есть нечто такое, что может рассматриваться как «сущность сущности», как «осознание сознания». И в связи с этим правомерен вывод о том, что именно трудовое сознание является такой «внутренней» сущностью сознания. Без такой трудовой «внутренней» сущности все сознание человека в целом утрачивает признаки этой самой целостности, системности и определенности. И в этом случае возникает феномен размытого сознания, которым легко манипулировать и которое легко направлять извне. Дело в том, что именно духовный труд как источник трудового сознания, этой «внутренней» сущности человеческого сознания в целом, формирует в сознании «культурное ядро», которое представляет собой культовые, т.е. абсолютные ценностные приоритеты человека. Подрыв этого «культурного ядра» – это своеобразная «духовная» агрессия против человека. Это уже не его свободная деятельность, а манипулирование им извне [15].

В качестве сущности трудовое сознание не просто выступает «культурным ядром» сознания в целом. Оно является и механизмом образования (отбора) таких ценностных ориентаций, формирует аксиологический характер сознания в целом. Ценности труда тем самым детерминируют все иные ценности точно также, как состав воздуха – качество крови, давление и общий тонус организма человека. Поэтому никак нельзя согласиться с выводом о том, что «не дело экономической науки занимать какую-либо из сторон в спорах по проблемам этики» [16]. Такой «нейтралитет» превращает саму экономическую науку во всеядную и социально безадресную систему умозаключений, утрачивающих свой гуманитарный статус. А, следовательно, и наши представления о сознании в целом, о трудовом сознании конкретно, перестают быть научными. В этом смысле можно утверждать, что «неаксиологического» сознания нет, и не может быть. Есть «псевдоксиологическое» сознание, основанное на фиктивных (ложных) или отрицательных ценностях, не обусловленных трудовым сознанием. В таком случае, противоречие между подлинными ценностями человеческого бытия и теми ценностями, которые обусловливают его сознание как таковое, способствуют разрушению самого сознания точно также как яд, попадающий в организм, разрушает организм, несмотря на то, что сам по себе яд может обладать определенными положительными вкусовыми характеристиками.

Осознавая это обстоятельство, А.Маршалл, формально отрицавший значение нравственности и этики в экономическом сознании и экономической науке, все же писал, что «экономические исследования нуждаются в доброжелательности, …в исследовании добра и зла, переплетающемся в личном бескорыстии и классовом эгоизме…» [17]. И добавлял: «Экономисту необходимо воображение особенно для того, чтобы реализовать свои идеалы» [18]. Но идеалы как раз и возникают на почве ценностного сознания, что только доказывает тезис о том, что сознание человека ценностно детерминировано. Вопрос состоит лишь в том, детерминировано ли сознание людей идеалами и ценностями труда (трудовое сознание), либо чем-то иным (псевдоценности, отрицательные ценности).

«Отрицательную ценность, т.е. характер зла (в широком, а не в этическом лишь значении), имеет все то, что служит препятствием к достижению абсолютной полноты бытия» [19]. При этом определении становится понятным, что полнота бытия обеспечивается на почве абсолютных ценностей, которые детерминируют и остальные (служебные) ценности. Если трудовое сознание определяется ценностями труда (созидания, творчества, общественного блага и т.д.), то оно имманентно абсолютным ценностям бытия (любви, веры, надежды). Ведь труд как процесс не может осуществляться вне абсолютных ценностей бытия. Труд сам по себе и есть положительное бытие именно потому, что он основан на абсолютных ценностях последнего.

Однако отрицательные ценности не следует путать со злом и подменять диалектику ценностей проблемой борьбы добра и зла. Дело в том, что «зло возникает в психоматериальном царстве не только при осуществлении относительных ценностей, но даже и в связи с попытками воплощения абсолютных ценностей» [20]. Различая эти два случая появления зла, Н.О.Лосский напоминал: «Учение о том, что абсолютные ценности неразрушимы и что природа абсолютной ценности сама по себе никогда не рождает зла, может привести непрошенных «благодетелей» человечества, людей с революционною натурою к убеждению, что они имеют право сметать с пути без зазрения совести все препятствия ради отстаиваемых ими абсолютных ценностей (на деле они борются обыкновенно не за абсолютные, а за относительные ценности, ложно их абсолютизируя)» [21]. Это суждение как никогда актуально в условиях глобализма, когда индустриально более развитые страны навязывают свою систему ценностей «отсталым» странам и народам.

Поэтому воспроизводство абсолютных ценностей в сознании человека есть процесс их духовного созидания, процесс духовного труда, который и определяет трудовой характер подлинного сознания, сущности сознания как такового.

Если человек самостоятельно своим трудовым усилием, своим духовным актом не создал в самом себе ценностную ориентацию, аксиологический приоритет, не выработал ценностные координаты своего поведения, он тем самым оставил это сделать другим. А то, что легко приходит, так же легко и уходит. Следовательно, то, что не выстрадано самостоятельно, быстро превращается в фальшивую завесу для собственной несостоятельности.

Литература:

1. Лойфман И.Я. Мировоззренческие штудии: избранные работы. Екатеринбург: Банк культурной информации, 2002. С.34.

2. Гончаров С.З. Логико-категориальное мышление. Ч.3. Аксиология мышления. Екатеринбург: Изд-во РГППУ, 2011. С.235

3. Стожко К.П. Экономическое сознание. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 2002. С.26.

4. Ильин И.А. Путь к очевидности. М.: Эксмо-Пресс, 1998. С.832.

5. Стожко К.П. Указ. соч. С.18; С.25

6. Попов В.Д. Теоретико-методологические проблемы формирования и функционирования экономического сознания в социалистическом обществе. Автореферат диссертации … доктора философских наук. М., 1983. С.14-15.

7. Стожко К.П. Указ. соч. 2002. С.13.

8. Категории диалектики (Теоретико-методологические проблемы). Цикл лекций / И.Я.Лойфман, В.В.Ким, Ю.П.Андреев и др. Под общ. ред. И.Я. Лойфмана. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 2003. С.15

9. Там же. С.15

10. Там же.

11. См.: Веблен Т. Теория праздного класса: экономическое значение институтов: Пер. с англ. М.: Экономика, 1999.

12. Спиркин А.Г. Философия. Учебник. М.: Гардарики, 2005. С.637.

13. См.: Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа // Собрание сочинений: в 16 т. М.-Л., 1932-1959. Т.IV. С.315, С.170; Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т.42. С.158-159

14. Булгаков С.Н. Философия хозяйства. М., 1990. С.43

15. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Эксмо, 2005. С.64

16. Маршалл А. Принципы экономической науки. В 3-х т. Т.1.: Пер. с англ. М.: Прогресс, 1993. С.73

17. Там же. С.103.

18. Там же. С.104.

19. Лосский Н.О. Ценность и бытие // Бог и мировое зло. М.: Республика, 1994. С.298

20. Там же. С.305

21. Там же.