Боева-Омелечко Н.Б.

Южный федеральный университет

г. Ростов-на-Дону, Россия

Синтаксическая антонимия в современном

английском языке

Отношения антонимии выступают одним из важнейших видов системно-семантических отношений между единицами языка. Антонимия представляет собой общесемиотическое явление: в любой системе имеется, по крайней мере, пара знаков, связанных отношениями противоположности.

В результате изучения антонимии исследователи пришли к выводу о том, что антонимические отношения характерны для единиц не только лексической, но и грамматической подсистем языка. Так, известный французский ученый Ш. Балли в монографии «Общая лингвистика и вопросы изучения французского языка» отмечает, что «грамматике известна антонимия» (Балли, 1955, 192). Эта точка зрения получила развитие в работах Г.В. Валимовой, Ю.Н Власовой, В.И. Кононенко. В.П. Тимофеева, Р. Мартена и других лингвистов. Данный подход отражён в последнем издании энциклопедии «Русский язык» 1997 г., в котором антонимия определяется как противоположность значений языковых единиц оного и того же уровня языка: слов, морфем, синтаксических конструкций (курсив наш – Н.Б.) (Новиков, 1998, 28).

Говоря об антонимии в синтаксисе, мы считаем необходимым уточнить понятие синтаксической семантики в целом, поскольку проблема семантики в синтаксисе – одна из наиболее сложных в лингвистике.

Мы имеем в виду собственно-языковой аспект синтаксической семантики, рассмотрение которого базируется на признании того, что синтаксис семантичен, поскольку всякая синтаксическая единица имеет определённое содержание.

На невозможность отделения семантики от грамматики указывает О.И.Москальская: «Принцип автономности семантики по отношению к грамматике – лишь вывернутый наизнанку антиментализм классического структурализма. Семантический синтаксис и синтаксис поверхностных структур – два тесно взаимосвязанных аспекта описания предложения, так как речь идёт о двуединстве содержательной и формальной стороны синтаксических единиц, то есть о взаимоотношении двух сторон сложного лингвистического знака» (Москальская, 1973, 34).

Грамматическая семантика в синтаксисе представлена структурными значениями синтаксических единиц, т.е. значениями парадигматических и синтагматических сфер (Адмони, 1988; Варшавская, 1984, 34).

По мнению В.Г.Адмони, основным объектом исследования при работе над синтаксической семантикой должна быть семантика самих синтаксических структур, которые непосредственно даны в языковой системе и выступают в речи, потому что этим синтаксическим структурам, т.е. синтаксическим единствам, предложениям и словосочетаниям, органически присуще то или иное смысловое содержание (Адмони, 1979, 25).

Семантико-синтаксические значения – это значения связей членов и частей предложения, значения общих категорий предложения (Блох, 2000, 28). Когда мы говорим о выполнении членами предложения определённых семантических ролей: агенса, пациенса, фактива, инструмента и т.п. (Иванова, 1981, 241-248), когда определяем смысловые отношения между частями сложносочинённого и сложноподчинённого предложения (отношения следствия, условия, причинной обусловленности и т.п.), когда рассматриваем реализацию в предложении синтаксических категорий (например, категории отрицания), мы имеем дело с собственно синтаксической семантикой. Изучение семантического аспекта синтаксических построений важно, помимо чисто лингвистических задач, для понимания особенностей и закономерностей мыслительной деятельности человека.

При этом необходимо разграничить понятие лексической и синтаксической семантики, поскольку иначе невозможно провести грань между лексической и синтаксической антонимией. На необходимость такого разграничения лингвисты указывали неоднократно, в частности, при определении понятий лексической и грамматической омонимии и синонимии (Ярцева, 1957, 33).

В настоящее время в лингвистике общепризнанным является положение о том, что качественное отличие лексического значения от грамматического, выражающего отношения между явлениями объективной действительности, а также между явлениями и точкой зрения говорящего, заключается, прежде всего, в более обобщённом характере последнего (Гулыга, 1971, 125). Так, элементарная грамматическая организация предложения (структурная схема) уже сама по себе является фактором, не безразличным для семантической структуры построенного по этой схеме предложения, безотносительно к её конкретному лексическому наполнению (Шведова, 1973, 461).

Обращение к лексике при анализе явлений синтаксического уровня необходимо в том случае, если принадлежность слова к определённому лексико-грамматическому разряду влияет на формирование значения синтаксической конструкции. При определении синтаксических значений предложения исследователь должен принимать во внимание такое лексическое наполнение компонентов предложения, как 1) принадлежность к структурно-семантической группировке существительных (абстрактные / конкретные, одушевлённые / неодушевлённые) и глаголов (переходные / непереходные, личные / безличные), а также 2) вхождение в состав предложения разного рода лексико-граммати-ческих индикаторов, в частности, вопросительных и относительных местоимений (Гулыга, 1975, 23). Это важно, например, в том случае, если диатеза глагола-предиката включает в свой состав одушевлённые и неодушевлённые существительные, которые выполняют разные семантические роли, например, агенса и пациенса: Не sells the book. – The book sells well. John is reading your article.– Your article reads easily. За исключением подобных случаев лексико-грамматического взаимодействия анализ лексического наполнения элементов синтаксических конструкций при описании синтаксической семантики не представляется оправданным, поскольку конкретные лексические значения слов не влияют на синтаксическую семантику конструкций, т.е. являются системонейтральными для синтаксической системы в отличие от системообразующих (морфологических характеристик компонентов системы предложения) и системоприобретённых (не существующих у объектов вне системы), т.е. синтаксических связей (Солнцев, 1971, 48).

Как справедливо отмечает А.В.Бондарко, «далеко не всё, что реализуется и функционирует в предложении, относится к уровню предложения и является предметом синтаксиса» (Бондарко, 1973, 29).

Говоря о синонимии в синтаксисе, Е.В. Падучева считает, что синонимия предложений может быть синтаксической и несинтаксической (Падучева. 1974, 20). К семантике синтаксиса не относится, в частности, синонимия лексем (там же, 21). По аналогии с этим можно сделать предположение, что антонимия предложений тоже может быть синтаксической, базирующейся на противоположности значений синтаксических структур, и несинтаксической, связанной с включением в состав структур с одинаковым синтаксическим значением лексических антонимов (The door opened – The door closed; When the weather was nasty he stayed at home. When the weather was fine he went for a walk).

В примерах, подобных приведённым выше, мы имеем дело с актуализированной в контексте предложения лексической антонимией. Грамматический параллелизм подчёркивает противопоставленность значений лексических антонимов, но синтаксических антонимов при этом не возникает, поскольку нет противоположности синтаксической семантики. Так, например, части сложносочиненного предложения Johnny is good, but his brother is bad имеют противоположный смысл за счёт наличия в их составе лексических антонимов, но при этом являются синтаксическими синонимами, а не антонимами.

К синтаксическим антонимам относятся антонимичные синтаксические модели (потенциальные синтаксические антонимы) и синтаксические конструкции с идентичным лексическим наполнением, построенные по антонимичным моделям (актуализированные синтаксические антонимы)_. Речь при этом идёт о моделях самостоятельных простых предложений или простых предложений-частей сложных.

Данные антонимы могут иметь следующие антонимичные семы в структурах своих значений:

а) семы аффирмативности / негативности (их экспоненты – средства выражения отрицания в одной из моделей):

(1) Leonardo died. The scoop didn’t (S. King).

(2) What is time? If no one asks me, I know. But if I have to explain it, I do not know (S. Sheldon);

б) семы, связанные с обозначением разных временных планов (предикативные ядра моделей выражены антонимичными временными формами):

(1) I’m your friend. Or I was (S. King).

(2) I love him, and I have his child.

Loved him, you mean (J.M. Riley);

в) семы активности / демиактивности, присущие моделям, в которых предикативные ядра представлены формами активного и пассивного залога:

(1) I was relatively safe from being seen. I could still see her (B. Vine).

(2) The disgrace! You can't imagine. It was hard enough being a widow, but when your husband kills himself it's the ultimate rejection, and everyone thinks it's your fault. But if he is killed – I'll feel better (D. Francis);

г) семы активности / относительной демиактивности, наличие которых связано с действием оператора конверсии, приводящего к конверсии предикатных актантов (субъект действия становится объектом и наоборот). В семантическом плане отношения между членами подобных оппозиций аналогичны отношениям между членами оппозиций, в которых изменяется залоговая форма предикативного ядра при сохранении порядка следования актантов, т.к. в обоих случаях меняются семантические роли последних (Ломтев, 1972, 115):

(1) And I love wisdom more that she loves me (G. Byron).

(2) I’ll blind you as you blinded me (B. Vine);

д) семы реальности / ирреальности (предикативные ядра в моделях представлены формами изъявительного и сослагательного наклонений):

(1) It’s more in line of what I’d like to have been if all things had been a little more equal than they were (J. Le Carre).

(2) ‘So, he climbed the steps.’ – ‘Had he climbed the steps, he would have slipped closer to the steps’ (C.Robb);

е) семы реальности / гипотетичности. Экспонентами семы гипотетичности выступают модальные операторы:

I’m not talking about what might happen. I’m talking about what has happened (V. Winspear);

ж) семы начала / окончания действия. Экспонентами данных сем являются операторы фазисности, наиболее часто представленные глаголами начинать, заканчивать и под.

Bibi started to cry ... finally she stopped crying (R. Parker);

д) семы реализованности / нереализованности действия. Экспонентом семы нереализованности действия выступает оператор актуально-процессного отношения к действию (категория предикативной парадигматики) (Блох, 1976, 314) – глагол fail в структурной схеме одного из членов оппозиции:

He believed that he dared not to go. Then he knew that he dared not fail to go (W. Faulkner).

Противоположность семантики синтаксических синонимов может быть реализована не только различиями моделей, но и интонацией, которая признаётся лингвистами способом выражения синтаксического значения. Как правило, член антонимической оппозиции, противоположный по значению исходному, отличается большей эмоциональной напряжённостью, что и получает отражение в его интонации. Высокую эмоциональную нагрузку несут, например, восклицательные конструкции, поскольку восклицательность как свойство высказывания есть интенсивная синтаксическая форма выражения эмоциональности, а также переспрос. Такие конструкции являются антонимами исходных конструкций и имплицитно выражают отрицание, т.е. обладают семой эмоциональной негативности, если исходная конструкция утвердительная, или, наоборот, содержат сему эмоциональной аффирмативности, если исходная конструкция отрицательная:

(1) ‘You are my sweetie.' – 'Your sweetie!' (R. Thomas)

(2) ‘I didn’t know that I was with a celebrity,’ Maguire said.

‘You didn’t?’ Karen said (E Leonard).

Проведённый анализ позволяет выделить следующие критерии антонимичности синтаксических конструкций: 1) тождество деривационной основы, предопределяющее обратимость трансформаций моделей; 2) принадлежность к одному языковому уровню; 3) противоположность синтаксической семантики; 4) одинаковое или синонимичное лексическое наполнение; 5) способность обозначать взаимообусловленные и взаимоисключающие друг друга денотаты.

Литература

1. Адмони В.Г. Грамматический строй как система построения и общая теория грамматики. – Л.: Наука, 1988.

2. Адмони В.Г. О синтаксической семантике как семантике синтаксических структур // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. – 1979. – Т. 38. - № 1. – С. 24-25.

3. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы изучения французского языка. – М.: Изд-во иностр.лит., 1955.

4. Блох М.Я. Проблемы парадигматического синтаксиса: Дис. … д-ра филол. наук. – М., 1976.

5. Блох М.Я. Теоретические основы грамматики. – М.: Высш. шк., 2000.

6. Бондарко А.В. О некоторых аспектах функционального анализа грамматических явлений // Функциональный анализ грамматических категорий. – Л.: Наука, 1973. – С. 5-31.

7. Варшавская А.И. Смысловые отношения в структуре языка. – Л.: ЛГУ, 1984.

8. Гулыга Е.В. О взаимодействии грамматического и лексического значений при выражении общего денотативного содержания (на примере категория желательности) // Вопросы описания лексико-семантиеской системы языка: Тез. докл. науч. конф. – М.: МГПИИЯ им. М. Тореза, 1971. – Ч. 1. – С. 125-129.

9. Гулыга Е.В. О семантике предложения // Теоретические проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков. – Л.: Наука, 1975. – С. 21-29.

10. Иванова И.П., Бурлакова В.В., Почепцов Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка. – М.: Высш. шк., 1981.

11. Ломтев Т.П. Предложение и его грамматические категории. – М.: МГУ, 1972.

12. Москальская О.И. Проблемы семантического моделирования в синтаксисе // Вопр. языкозн. – 1973. – № 6. – С. 33-43.

13. Новиков Л.А. Антонимия // Энцикл. «Рус. яз.» – 2-е изд. – М.: Большая рос. энц., 1997. – С. 28-29.

14. Падучева Е.В. О семантике синтаксиса: Материалы к трансформационной грамматике русского языка. – М.: Наука, 1974.

15. Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование. – М.: Наука, 1971.

16. Шведова Н.Ю. О соотношении грамматической и семантической структуры предложения // Докл. сов. делегации на VII Междунар. съезде славистов. Варшава, авг. 1973 г. – М.: Наука, 1973. – С. 458-483.

17. Ярцева В.Н. О грамматических синонимах // Романо-германская филология: Сб. статей. – М.: АН СССР. Каф. ин. яз., 1957. – Вып. 1. – С. 5-33.