Право / 9. Гражданское право
К.ю.н., доц. Яценко Т.С.
доцент кафедры гражданского права Южного федерального
университета,
г. Ростов-на-Дону, Россия
О социальном назначении субъективного
гражданского права
Несмотря на то, что действующее
гражданское законодательство не предусматривает общего запрета не нарушать
публичные интересы при осуществлении субъективных гражданских прав и исполнении
юридических обязанностей, такой запрет вытекает из содержания общерегулятивного
(общего) правоотношения, возникающего между государством и правоспособным
субъектом. В этом правоотношении гражданской правоспособности как праву общего
типа корреспондируют так называемые обязанности-принципы (обязанности
пассивного типа), категория которых в гражданском праве на высоком научном
уровне разработана В.С. Емом [1]. Сущность этих обязанностей заключается в
необходимости воздерживаться от общественно вредных действий. К ним ученый
относит обязанность каждого субъекта гражданского права не нарушать положений
законодательства, уважать правила общежития и морали, не осуществлять
субъективные гражданские права в противоречии с их назначением [2, с. 3, 12].
Государство как участник общерегулятивного правоотношения реализует в нем свой
публичный интерес. Поэтому другая сторона (правоспособный субъект) обязана
осуществлением своих субъективных прав не причинять ущерб такому интересу. Эта
обязанность не предполагает активных действий со стороны субъекта права, она
требует воздержания от таких действий, которые могут быть социально-опасными, и
вытекает из содержания общего правоотношения. Отсюда можно сделать вывод, что
недопущение антисоциального поведения является обязанностью любого физического
или юридического лица, являющегося правоспособным. Такая обязанность является
обязанностью-принципом, которая, хотя и не закреплена непосредственно в
гражданском законодательстве, но находит свое отражение в отдельных его нормах,
защищающих общественные интересы. В данном случае речь идет об объективной
обязанности как абстрактно-необходимом варианте поведения субъекта, которая
соотносится с субъективной обязанностью в относительном правоотношении как
возможное и действительное.
Однако
не только обязанности пассивного типа, но и другие юридические обязанности, по
утверждению В.С. Ема, заключают в себе определенную меру социально необходимого
поведения [1, с. 6]. Действительно, как показывает история, предоставление
участникам оборота субъективных прав обуславливалось социальной необходимостью.
Иначе говоря, закреплялись только те права, которые отвечали, с одной стороны,
социальным потребностям, с другой, - не противоречили публичным интересам. К
примеру, в объяснительной записке комиссии по составлению проекта Германского
гражданского уложения подчеркивалось, что правопорядок признает лишь такие
права, которые по внутреннему своему содержанию способны обеспечить
благоденствие человеческого общежития [3, с. 7-8]. Ю.С. Гамбаров считал, что
субъективное право – это интерес, который объявляется существующим
правопорядком достойным защиты. Субъективное право, по мнению ученого,
слагается из двух элементов: социального и индивидуального, поэтому
осуществление права должно происходить в границах, которые диктуются
требованием общественной солидарности [4, с. 404, 407].
Поскольку
виды признаваемых за субъектом прав и их содержание предопределяются
объективными потребностями общественного развития, то каждое субъективное право
имеет свое назначение, обусловленное этими потребностями. В.С. Ем рассматривает
требование о необходимости осуществления гражданских прав в соответствии с их
социальным назначением в качестве важнейшего принципа законодательного
регулирования осуществления гражданских прав [1, с. 14].
Назначение
права в целом и субъективных прав в частности в разное время понималось
по-разному. В немецкой цивилистике XIX века назначение
субъективного права видели в том, чтобы обеспечить «наиболее полное
удовлетворение действительных потребностей и облегчить достижение разумных
целей» [3, с. 7]. Конечную цель права Г. Дернбург видел в служении человеческим
потребностям [5, с. 106]. Русский ученый В.П. Доманжо считал, что субъективные
права предназначены для их осуществления, без которого они не имеют ни смысла,
ни ценности [3, с. 1]. А. Борзенко
писал о социальном и культурном назначении гражданских прав, которое и
обуславливает ограничения полноты гражданских прав, «в силу чего отдельное лицо
должно поступиться своим правом в интересе общественном» [6, с. 21]. Социальное назначение права, по мнению
ученого, заключается в удовлетворении не только личного, но и общественного
интереса. В качестве примера он приводит жилой дом, социальное назначении
которого состоит в «доставлении человеку необходимого ему жилища», но если в
нем начался пожар, и это угрожает соседним домам, то «дом ломают во имя
социального его назначения – стать оплотом против грозящей опасности, и он
приносится в жертву во имя общего блага» [6, с. 22]. Социальное назначение субъективного
гражданского права, по утверждению автора, определяет порядок пользования им,
подчиняющийся «требованиям общественности» [6, с. 23]. Осуществлением права в соответствии с его
назначением В.А. Рясенцев считал такое поведение управомоченного лица, которое
соответствует содержанию и цели этого права. Противоречит назначению права
пользование им, когда формально не нарушаются требования закона, но
соответствующее поведение не согласуется с моральными принципами и
общественными интересами [7, с. 8]. В противовес мнению большинства И.А. Покровский рассматривал теорию социальной
функции права, которая отстаивает его социальное и экономическое назначение,
мало определенной и соглашался с П. Русселем в том, что право может служить
многим ценностям [8, с. 95].
Наиболее обоснованной представляется точка зрения, которая под
социальным назначением субъективного права понимает те цели, для достижения
которых такие права предоставляются субъектам гражданского права. При этом
назначение права является категорией объективной, поэтому цели осуществления
субъективного права, преследуемые управомоченным субъектом, не должны
противоречить целям правового регулирования, которые обуславливаются
социально-экономическими условиями жизни общества. Цель правовой нормы и
вытекающего из нее субъективного права можно установить путем толкования таких
норм, а также анализа тех общественных отношений, которые регулируются этими
нормами [9, с. 534-535]. К примеру, статья 288 ГК РФ закрепляет
обязанность собственника осуществлять правомочия в отношении принадлежащего ему
жилого помещения в соответствии с его назначением. В пункте 2 этой статьи
подчеркивается, что жилые помещения предназначены для
проживания граждан. Согласно статье 17 Жилищного кодекса РФ [10] не
противоречит назначению жилого помещения его использование для «осуществления
профессиональной деятельности или индивидуальной предпринимательской
деятельности проживающими в нем на законных основаниях гражданами, если это не
нарушает права и законные интересы других граждан, а также требования, которым
должно отвечать жилое помещение». В Семейном кодексе РФ [11] предусматривается
охрана законом семейных прав за исключением случаев, когда они осуществляются в
противоречии с их назначением (пункт 2 статьи 6).
Кроме того, общее
назначение субъективных гражданских прав может быть установлено из содержания
принципов, закрепленных в статье 1 Гражданского кодекса РФ, к которым относится
признание равенства участников регулируемых гражданским правом отношений,
неприкосновенности собственности, свободы договора, недопустимости
произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимости
беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления
нарушенных прав, их судебной защиты. Назначение права следует также из
положений статьи 10 ГК РФ, которая устанавливает пределы осуществления
гражданских прав, то есть те границы свободы управомоченного субъекта, которые
необходимы для сохранения стабильности и устойчивости отечественного
гражданского оборота. Осуществление права в противоречии с его назначением
нарушает такие пределы и является, следовательно, злоупотреблением правом.
Исследуя статьи Прусского земского уложения о
злоупотреблении правом, В.П. Доманжо делает вывод, что последнее заключается в
ненормальном, несоответствующем его социальному назначению пользовании правом. Судебная
практика Франции XIX века понимало злоупотребление правом
аналогичным образом [3, с. 5, 13]. В советское время такую точку зрения
отстаивал, в частности, профессор В.А. Рясенцев [7, с. 8-9]. Однако в отличие
от иных рассматриваемая форма злоупотребления правом отличается своей
антисоциальностью, поскольку создает угрозу стабильности гражданского оборота,
а, следовательно, посягает на публичные интересы. В этой связи преждевременным
является исключение из действующего российского гражданского законодательства
требования о необходимости осуществлять субъективные права в соответствии с их
назначением.
Литература:
1. Ем
В.С.
Категория обязанности в советском гражданском праве (вопросы теории): дисс. ...
канд. юрид. наук. 12.00.03. Москва, 1981.
3. Доманжо
В.П.
Ответственность за вред, причиненный путем злоупотребления правом // Ученые
записки Казанского Императорского университета. Кн. V. Казань, 1913.
4. Гамбаров Ю.С. Курс
гражданского права. Т. 1. Часть общая. СПб., 1911.
5. Дернбург Г. Пандекты. Т.
1. Общая часть / Пер. с нем. Г. фон Рехенберга; под ред. П. Соколовского. М.,
1906.
7. Рясенцев
В.А.
Условия и юридические последствия отказа в защите гражданских прав // Советская
юстиция. 1962. № 9.
8. Покровский
И.А.
Основные проблемы гражданского права. Изд. 3-е, стереотип. М.: «Статут», 2001.
9. Ем
В.С. Осуществление
права в соответствии с его социальным назначением // Гражданское право: В 4 т.
Том 1: Общая часть / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. 3-е изд., перераб. и доп.
М.: Волтерс Клувер, 2010.
10. Российская газета.
12.01.2005. № 1.
11. Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995
№ 223-ФЗ (принят ГД ФС РФ 08.12.1995)
(ред. от 23.12.2010) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 1. Ст. 16.