История

Д.и.н. Бодрова Е.В., Д.и.н. Гусарова М.Н.

Московский государственный университет приборостроения и информатики, Россия

Современная историография о советском опыте управления научно-технической сферой

Оценка эффективности избранной руководством страны в 1930-е гг. стратегии научно-технического развития является дискуссионной проблемой в современной историографии. Ряд исследователей, например, утверждают, что ведомственный подход, играющий доминирующую роль в организации научных исследований, в наибольшей мере соответствовал реализуемой модели модернизации [1,4]. В частности, Е.Т. Артемов утверждает, что превращение научно-исследовательского института в этот период в первичное звено организационной структуры советской науки имело объективные предпосылки, однако такой выбор обусловливал ориентацию не на перспективу, а на выполнение сегодняшних показателей [1].

Ряд авторов концентрирует внимание на негативных последствиях такой модели управления научно-технической сферой [2, 7]. Так, Л.Г. Берлявский находит, что в 1920-30-е гг. наступление на науку со стороны властных структур стало достаточно типичным процессом в ряде стран, но в СССР оно имело характер репрессирования науки [2, с. 408, 432]. Поддержка властью отраслевой науки была обусловлена желанием создать противовес Академии наук. Главное, на что указывают исследователи Л.Г. Берлявский и Г.А. Лахтин, сети научно-исследовательских институтов (НИИ) был присущ экстенсивный характер развития, отраслевая наука отличалась недостаточной результативностью [2, с.406; 11, с.10]. Американским советологом Л. Грэхэмом отмечен еще один фактор торможения научно-технического прогресса (НТП): фундаментальная наука, сконцентрированная в НИИ АН СССР, была отдалена от производственной сферы, НИИ дистанцировались от заводов «организационно, географически и даже идейно» [6, с.108].

Не соглашаясь с подобными утверждениями, часть авторов утверждает, что в СССР была создана инновационная система, более того, сейчас возможна ее трансформация, необходим лишь поиск наиболее эффективных способов внедрения достижений науки в производство в условиях рынка. Авторский коллектив под руководством Е.П. Велихова придерживается подобной точки зрения: в советский период «триада промышленность-наука-образование» представляла собой единый взаимоувязанный национальный комплекс, ориентируемый на достижение мирового военного лидерства. По мнению исследователей, к началу 1990-х годов в России имелись все необходимые предпосылки для создания «рыночной экономики знаний» путем реформирования только промышленной компоненты триады - научная и образовательная компоненты были на весьма высоком уровне. В качестве одной из основных причин инновационного спада в СССР в середине 80-х годов называется стратегический просчет - недооценку роли массовых информационных технологий, которые стали «инновационным катализатором» в США и Западной Европе, инициировавшим процессы структурной перестройки [5].

Г.И. Ханин убежден, что имелся один, весьма продолжительный, период в советской экономике, когда она переживала подлинный расцвет - это 1950-е годы, когда СССР значительно опережал по темпам экономического роста США и Великобританию. Значительные ассигнования на науку обусловили высокие темпы научно-технического прогресса, но, прежде всего, в оборонной сфере. Затухание темпов экономического роста, полагает автор, не было неизбежным следствием пороков командной экономики как экономической системы, а стало результатом постепенного ее демонтажа и малоквалифицированных действий политического и хозяйственного руководства в этот период» [15].

Полагаем, что концентрация ресурсов на приоритетных направлениях; принципиальное осуществление масштабных программ; ведомственный подход, предполагающий, прежде всего, развитие отраслевой науки; всемерная поддержка развития технического образования; государственное планирование и финансирование фундаментальной науки и системы образования позволили совершить индустриальный рывок. Причем отраслевые наука и система высшего технического образования изначально были ориентированы на достижение количественного и быстрого результата. Однако бесспорные победы были достигнуты ценой необратимой деформации экономики. Согласимся с В.А. Погребинской в том, что система управления, формировавшаяся дореволюционных времен в условиях «догоняющей» модели развития с целью поддерживания структурных диспропорций, в 1930-е гг. приобрела гипертрофированный характер, обрекая в последующем страну на стагнацию, так как эти диспропорции ради самосохранения постоянно генерировала [12, с.45].

Система управления, планирования и координации научно-исследовательских работ, исторически сложившаяся в СССР, являлась одним из тех определяющих факторов, которые придавали деятельности разрозненных исследовательских коллективов и отдельных ученых необходимое внутреннее единство. Важнейшим направлением являлось развитие военно-промышленного комплекса СССР. 20 % всех дипломированных ученых и специалистов работали на оборонную отрасль [9, с.411]. На военную науку в СССР направлялось от 5 до 10 % основных видов сырья (для минерального сырья эти показатели были гораздо выше), 5-6 % мирового потребления нефти [14, с.196]. Одновременно, именно недостатки в системе управления привели в позднесоветский период науку и экономику к стагнации. Различия в финансовой и материальной обеспеченности отдельных секторов науки, жесткая регламентация и централизм в планировании, отсутствие мотивации к доведению результатов НИОКР до практического использования в производстве, превалирование прикладных научно-исследовательских работ (НИР) в ущерб разработкам, ориентация, прежде всего на количество, а не на качество, ведомственная разобщенность, неравномерность размещения научно-технического потенциала по территории страны снижали эффективность управления и организации научно-технического прогресса. К концу 1980-х гг. техническое образование перестало реагировать на меняющиеся потребности экономики в подготовке специалистов. По многим крайне важным научно-техническим направлениям обучение велось в недостаточных масштабах. Мало готовили специалистов по таким важнейшим, в условиях научно-технической революции, отраслям как информатика, вычислительная техника, микропроцессорная и лазерная техника и т.д. Как результат – СССР стал отставать по использованию микроэлектронной техники от ведущих стран на десятилетие. Высшая техническая школа не успевала адаптироваться к постоянно меняющимся требованиям НТР, резко ускоряющей темпы мирового общественного развития.

В послевоенные годы в СССР начался опережающий рост численности научно-технических работников по сравнению с ростом научного сообщества в целом. Так, численность научно-технических работников (включая научно-педагогические кадры вузов) к 1985 г. составила 708,2 тыс. чел., занимая 1 место и опережая когорту ученых, специализирующихся в области физико-математических наук почти в 5 раз [8, с.58]. В целом, за 40 лет, с 1950 по 1990 гг., рост численности научно-технического сообщества в 1,8 раз превысил рост общей численности научных работников, и в технических науках длительное время было сосредоточено примерно столько же научно-технических работников, сколько во всех других отраслях науки, вместе взятых [3, с.28]. Однако опережающий рост численности специалистов в технических науках можно объяснить не только ролью этих наук в научно-техническом и социальном прогрессе, но и ярко выраженной ведомственностью социалистической экономики, стремлением каждого министерства иметь «свою» науку. Значительный количественный рост отраслевых исследовательских институтов и конструкторских бюро, численности кадров зачастую имел и негативные последствия: снижение их квалификационных характеристик. Кроме того, многие инженеры в отраслевых НИИ и научно-производственных объединениях (НПО), учитываемые как научные работники в области технических наук, фактически занимались не собственно научно-исследовательской или инженерной деятельностью, а проектно-конструкторской работой по аналогам, что не относится ни к научно-исследовательской, ни к инженерной деятельности. Ведомственность, закрытость большинства отраслевых научных учреждений ограничивали научные коммуникации, снижали мобильность научных кадров, что, в свою очередь, затрудняло миграцию кадров в новые научные направления, приводило к деформации профессиональной структуры научного сообщества, к застойным явлениям в научно-технической деятельности [11, с.56].

В условиях завершающей стадии индустриальной модернизации приоритеты были выбраны неточно, экстенсивная модель развития себя исчерпала. Стратегические просчеты привели к отставанию в области электронных технологий, информатики, биотехнологии, наблюдался значительный перекос в сторону решения оборонных задач, система партийно-государственного управления сознательно поддерживала диспропорции в экономике, что обусловило неуспех всех попыток социально-экономической модернизации страны. В числе важнейших причин неуспеха эти попыток назовем непонимание исчерпанности прежней индустриальной модели развития, чрезмерную затратность выбранного варианта. «Перестройка» доказала, что отсутствие глубокого научного анализа, догматизм, ориентация на экстенсивное развитие, чисто технократический подход к модернизации бесперспективен, отказ от создания системы стимулирования креативности, экономического творчества – т.е. инновационной системы, обрекает все попытки «ускориться» на неудачу.

В настоящее время на высшем государственном уровне заявлено о необходимости осуществления «новой индустриализации», обновления к подходам к экономической политике государства, создания эффективного механизма обновления экономики, привлечения значительных материальных, научных и кадровых ресурсов [10, 13]. В связи с этим чрезвычайно актуальным представляется изучение советского и зарубежного опыта управления научно-технической сферой, выявление и использование всего эффективного, позитивного из уже апробированных и хорошо зарекомендовавших себя форм и методов реализации научно-технической политики.

Литература:

1. Артемов Е.Т. Научно-техническая политика в советской модели постиндустриальной модернизации: Дис. …д-ра ист.наук. Екатеринбург, 2006.

2. Берлявский Л.Г. Власть и отечественная наука: формирование государственной политики: 1917-1941: Дис….д-ра ист. наук. Ростов-на-Дону, 2004.

3. Бурганова Т.А. Научно-техническое сообщество в условиях трансформации Российского социума. Казань: Изд-во Казанского государственного университета, 2007.

4. Быковская Г.А. Исторический опыт разработки и реализации партийно-государственной научно-технической политики в Российской Федерации (1917-1991 гг.): Дис. … д-ра ист. наук. М., 2005.

5. Велихов Е.П., Бетелин В.Б., Кушниренко А.Г. Промышленность, инновации, образование и наука в России. М.: Наука, 2009.

6. Грэхэм К. Лорен. Очерки истории российской и советской науки. M.: Янус-К, 1998.

7. Лахтин Г.А. Организация советской науки: история и современность. М.: Наука, 1990.

8. Макаренко Е.И. Высшая техническая школа России в период перехода к рыночной экономике и новому типу общественно-политических отношений (1991-2001 гг.): Дис. … канд. ист. наук. М., 2001.

9. Малиновский Р.Я. Выступление на ХХIII съезде КПСС // XXIII съезд КПСС. Стенограф. отчет. М.: Госполитиздат, 1966. Т. 1.

10. Медведев Д.А. Россия способна успешно пройти вторую волну кризиса. Татар-информ [Электронный ресурс] // URL: http://kazan.bezformata.ru/listnews/vtoruyu-volnu-krizisa-medvedev/1768980/ (дата обращения: 11.11. 2011).

11. Научные кадры СССР. Динамика и структура / Ред. В.Ж. Келле. С.А.Кугель. М.: Мысль, 1991.

12. Погребинская В.А. Институциональные особенности начала индустриализации России: Дис. …д-ра эконом. наук. М., 2009.

13. Путин В.В. О наших экономических задачах. // Ведомости. 2012. №15 (3039). 30 января.

14. Фармазян Р.А. Издержки сверхвооруженности и эффект конверсии // Драма обновления. М.: Прогресс, 1990.

15. Ханин Г.И. Десятилетие триумфа советской экономики. Годы пятидесятые. // Свободная мысль - XXI. 2002. №5. [Электронный ресурс] URL: http://www.noogen.su/hanin.htm (дата обращения: 17.05.2011).