Филологические науки/7. Язык, речь, речевая коммуникация

К.ф.л. Алиева Б.М.

Институт языка, литературы и искусства им. Г.Цадасы Дагестанского научного центра РАН, Россия

Проклятия лакцев: гендерный аспект

Настоящее исследование посвящено описанию фрагмента лакской языковой картины мира, связанной с выражением отрицательных эмоций (проклятий) в процессе коммуникации в гендерной перспективе. Исследованию проявления гендера в языке посвящено огромное количество работ отечественных [12; 5; 11] и зарубежных исследователей [24; 25], в которых специфика речевых высказываний зависит от того, кто говорит (мужчина или женщина), к кому обращаются (к женщине или мужчине), или учитываются оба эти фактора. Как известно, проклятия наименее собранный и соответственно малоизученный жанр устно-поэтического творчества народов Дагестана и в частности лакцев. Более того, особый интерес занимает место и роль проявления гендера в рамках исследуемого лексического материала, поскольку для фольклористики это новый, слабо разработанный, но перспективный аспект осмысления фольклорных текстов.

Гендерный анализ лексических единиц, в частности проклятий, рассматривался с позиции адресата и адресанта, т.е. с позиции того, кто произносит проклятие (мужчина или женщина) и кому оно адресовано (мужчине или женщине). Как показал анализ, практически все проклятия с соматическим компонентом используются женщинами. Более того, адресуются они в адрес лиц обоих полов, например: Ка кьакьи вил! – Да отсохнет твоя рука!, Маз лух1и лаги вил! – Чтоб твой язык почернел! В редких случаях встречались примеры, являющиеся семантически эксплицитными в гендерном отношении, в которых женщина адресует проклятие либо мужчине, либо женщине. Приведём наглядные примеры: Бак1 кьуркьума къалякъиннав! – Пусть не найдётся тот, кто отрубит тебе голову! (адресовано мужчине). Некоторые проклятия адресованы только женщинам: Вил иттав макь духлагивуй! – Чтоб слёз не осталось! или Вил оьрч1а-къатта кьакьивуй! – чтоб твоя матка отсохла. Очевидно, что подобного рода выражения со значением недоброго пожелания имеют явный гендерный вектор (адресат женщина) и не нуждаются в анализе. Выделение ядерного элемента выявило отсутствие гендерного маркера по данной семе, за исключением единичного примера, в котором гендерность проявляется формально через женский пол, но применимо исключительно в адрес лиц мужского пола: Ина шярал хъаннил мазралун агьивуй! – Чтоб ты попал под язык сплетниц! (чтоб все сплетницы села тебя обсуждали).

В отдельный тематический блок были объединены проклятия, связанные с пожеланием болезни. Данная сема имеет также ярко выраженный гендерный характер в том плане, что практически все выражения с недобрым значением в данном тематическом блоке используются лицами женского пола, при этом используются они в основном применительно к лицам мужского пола, например: Ина чахуткалул ивч1ивуй! – Чтоб от чахотки умер!. Были обнаружены единичные примеры, имеющие семантически эксплицитную окраску с позиции гендера, которые используются мужчиной в адрес женщины, например:

Ц1аллил кьат1 буваннав лакрал мюрш душру Шяраву ххярх т1ут1и яла дуртусса!

Пусть все лачки умрут от тифа, Что отвергли цветы, выросшие в селе.

В гендерном измерении более разнообразны выражения со значением недоброго пожелания, связанные с несостоявшимися взаимоотношениями влюблённых. Приведём пример, имеющий интергендерную референцию в позиции андесанта и адресата: Ва дак1нин багьнан, шатта дак1нин багьаннав! – Пусть тому, кто её предложил, вспомнится змея! (бран. в адрес того, кто предложил неудачную невесту). Далее приведём пример недоброго пожелания, которое можно услышать из уст мужчин: Талих1 бач1ул ахир пуч даннав, ц1араву чимус куна на хъама ивтсса! – Пусть у того, кто счастье раздаёт, конец будет плохим, что забыла меня, как забывают о луке, горящем в огне!. Данное недоброе пожелание имеет виртуальный адрес, поскольку неизвестен пол человека, совершивший зло и, в этой связи, данное проклятие может быть использовано в адрес мужчины и женщины. Относительно обнаружения ядерного элемента в проклятиях, связанных с несостоявшимися взаимоотношениями влюблённых, мы можем вполне справедливо утверждать о том, что наблюдаются чёткие гендерные ассиметрии. Выражение со значением недоброго пожелания в данной тематической подгруппе происходит через женский пол, а именно через мать (нину, бава), жену/женщину (щар, щарсса), тётю (ниттил ссу), дочь (душ) и т.д.

Проклятия, связанные с недобрыми пожеланиями в адрес рода и дома с точки зрения гендерной референции, строятся по следующему типу: адресант – женщина, адресат – женщина, т.е. подобного рода пожелания чаще употребляются женщинами в адрес женщин, например: Агьлу-авлад бухлагивуй вил! – Да погибнут твои родные!, Вил вилах лещивуй! – Да потухнет твой очаг!. Однако в редких случаях встречались проклятия по данному тематическому блоку, используемые мужчиной, приведём пример: Вил къатта ччуччивуй! – Чтоб твой дом сгорел! Важно добавить, что данное проклятие имеет интергендерную референцию, т.е. может быть использовано также лицами женского пола. Что касается выявления ядерного элемента, интересным в этом смысле является то, что в отличие от предыдущей тематической подгруппы, в данной семе гендерная маркированность происходит через мужчину, в частности через отца: Вил буттал авлад лиевуй! – Да исчезнет отцовский род!, Зул авладрайн бурхьнисса чув ухлагивуй! – Чтоб в вашем роду мужчины не осталось!

С позиции гендера довольно однообразно употребляются проклятия, обращённые к явлениям природы и образам космического мира, поскольку все они в основном используются лицами женского пола в адрес лиц обоих полов. Однако встречаются проклятия, которые употребляются в основном в адрес мужчин: Мик1ирал акьивуй! – Да покроешься ты льдом!, Параннарал ччуччин цву! – Чтоб молнией опалило его!, Ина хьхьирин оькьивуй! – Чтоб ты в море утонул!, Ина акъил ивч1ивуй! – Чтоб ты от холода умер!. Возможно, подобного рода выражения со значением недоброго пожелания в адрес мужчины связаны с его трудовой деятельностью. Ядерный элемент в анализируемом тематическом блоке является гендерно-нейтральным, поскольку не содержит гендерного компонента.

Как показал анализ, проклятия обозначающие пожелание смерти, чаще всего используют лица женского пола. Тем не менее, в ходе исследования было обнаружено несколько примером, которые также можно наблюдать и в мужской речи, например: Ина зия лагивуй! – Пропади ты пропадом!, Вил оьрму кут1а бивуй! – Чтоб твоя жизнь сократилась!. Гендерные особенности по данной семе выделяются и разнообразием гендерного маркера на уровне адресата, т.е. кому адресуется выражение со значением недоброго пожелания. В данном случае речь идёт о проклятиях, используемых применительно к лицам мужского пола. Приведём несколько примеров: Ина дунияллия ща лиххан къаитивуй! – Чтоб тебе не дали насытиться жизнью! или Ина мякьлил ивч1ивуй! – Чтоб ты от жажды умер!

Наиболее объёмная в количественном отношении тематическая подгруппа состоит из формул проклятий, тематически не обособленных и содержит единичные примеры недобрых пожеланий на различные бытовые ситуации. Так, статистический анализ выявил преобладание проклятий, адресованных мужчине, приведём примеры: Ина щя ивк1ния изан къахъанай лич1аннав! – Чтоб не смог встать с места, где ты сидел! Добавим, что данное проклятие используется в основном в женской речи. Следующее проклятие, по всей видимости, связано с трудовыми обязанностями мужчины (пасти скот, занятия отходным промыслом и т.д.): Ина лавгния зана къаик1аннав! – Чтоб ты не вернулся оттуда, куда ушёл! Встречались формулы проклятий в адрес часовщиков и гончаров, связанные с их профессиональной деятельностью: Зул ссят дара дац1аннав! – Чтоб ваши часы совсем стали! (в адрес часовщиков из сел. Хосрех), Зул к1ара лещяннав! – Чтоб ваша печь погасла! (в адрес ремесленников-гончаров из сел. Балхар).

Подводя итоги проведенного анализа, важно выделить основные результаты исследования: в современной лексикологии лакского языка наблюдается тенденция к переходу небольшого числа выражений со значением недоброго пожелания в разряд проклятий (устоявшихся формул речи), о чём свидетельствует высокая частотность их использования в речи носителей языка (Вил вилах лещивуй! – Да потухнет твой очаг!, Вил къатта ччуччивуй! – Чтоб твой дом сгорел! Чулуха лича вил! (бран.) – Чтоб тебе боком вышло!, Лякьа п1якь учивуй! – Чтоб живот лопнул! и некоторые другие). Мы полагаем, что экспрессивность является одной из характерных особенностей живой разговорной речи. Более того, именно гендерный фактор обнаруживает экспрессивность человека. Как показал анализ, выражения со значением недоброго пожелания в системе лакского языка имеют гендерную неустойчивость в плане их употребления. И художественная литература, и фольклорные тексты, и живая речь носителей лакского языка подтверждают, что данный жанр устно-поэтического творчества чаще всего связан с женской речью. Но нельзя исключать тот факт, что мужчинам не свойственно использование подобного рода выражений. В данном случае можно говорить о роли частотности при использовании проклятий в речи мужчин и женщин. Исследование выявило небольшое число проклятий, используемых в речи мужчин в сравнении с употреблением их в речи женщин, что явно фиксирует вектор экспрессивности в данном жанре в пользу лиц женского пола. Однако наши тщательные наблюдения выявили характерную особенность проявления экспрессивности в речи мужчин на уровне бранной лексики (или ругательств). Данный пласт лексики не был объектом гендерного анализа, что создаёт перспективу для дальнейших исследований.

Литература:

1. Горошко Е.И. Особенности мужского и женского вербального поведения: (психолингвистический анализ). Дис. … канд. филол. наук. – М., 1996.

2. Земская Е.А., Китайгородская М.А., Розанова Н.Н. Особенности мужской и женской речи // Русский язык в его функционировании / Под ред. Е.А. Земской и Д.Н. Шмелева. – М., 1993. – С. 90-136.

3. Кирилина А.В. Гендер: лингвистические аспекты. – М., 1999. – 289 с.

4. Mauthner F. Beitrage zu einer Kritik der Sprache. Band 1 (Zur Sprache und Psychologie), 3. Aufgabe, Stuttgart und Berlin, 1922.

5. Tannen D. That`s Not What I Meant: How Conversational Style Makes or Breaks Relationships. New York: Ballantine, 1986.