Философия / 2. Социальная философия

К.ф.н. Чернов А.В., Семенов П.П.

Уральский государственный экономический университет, Россия

К вопросу о сакрализации верховной власти

Феномен сакрализации верховной власти в той или иной форме проявлялся в разных обществах. Исторически самым древним типом сакрализации является прямое богоуподобление, когда личность правителя ассоциируется с каким-либо божеством из языческого пантеона. Эта тенденция нашла своё полное воплощение, например, в культе римских цезарей или почитании египетских фараонов. Сюда же можно отнести и традиционную китайскую модель, согласно которой император выступает в качестве «сына Неба» и является отцом для своих подданных. Естественно, что при таком способе сакрализации духовная и светская ветви соединяются в личности правителя, и его власть, таким образом, носит абсолютный характер. В таком обществе нет взятых по отдельности ни церкви, ни государства, и речь идёт скорее о едином государстве-церкви. Получается религиозно-политический континуум, представляющий собой духовную среду, в которой живёт и развивается социум. В этом случае исполнение государственных законов является религиозной обязанностью и священным долгом каждого подданного.

Подобный же тип сакрализации власти демонстрирует нам и мусульманское общество, выработавшее такие формы, как султанат, эмират или халифат. Отличаются они, как правило, лишь культурно-историческим наследием народов, их породивших. Основная суть перечисленных форм власти заключается в том, что в них нет разделения на церковь и государство, т.к. оба института входят в компетенцию единого правителя. Сакральная власть халифа (эмира, султана) распространяется на всю умму (сообщество верующих), включая её политическую, экономическую и культурную жизнь. Такое общество основано на религиозной идее, заложенной ещё Мухаммедом, о том, что умма едина и неделима, независимо от этнического состава её населения. Следовательно, умма есть государство, она же – церковь, она же – общество, она же – нация. Таким способом снимается мучительная проблема разделения полномочий между духовными и светскими лидерами. Как мы видим, исламский способ сакрализации власти вполне идентичен античному и древневосточному.

Похожую религиозно-политическую модель когда-то пытались реализовать и в России. Исторический и социально-философский анализ позволяет сделать вывод о том, что сакрализация власти началась со времён Алексея Михайловича Романова (Тишайшего) вследствие губительного воздействия на него идей «византиезации» [1, с.47-53]. Петр I, упразднив институт патриаршества и введя внешнее управление через Священный Синод, довёл государственную политику своего отца в области Церкви до логического завершения. Именно с Петра I, и вплоть до последних Романовых, началась культовая практика фактического богоуподобления монарха, прерванная лишь событиями 1917 года.

Второй тип сакрализации власти характерен для римско-католической Церкви и иных религиозных организаций, претендующих на светскую власть. В этом случае институт церкви возвышается над государством, идеологически обосновывая свои претензии на власть ссылками на священные тексты. Исламской версией подобной сакрализации власти выступает форма имамата, при которой религиозный лидер – имам – одновременно возглавляет и государственную власть. Однако данный вариант сакрализации встречается намного реже и является скорее исключением из общего правила, потому что обычно именно государство превалирует над церковью, а не наоборот.

Выражаясь терминами Ф.Ницше, «воля к власти» имманентно присуща любой руководящей общественной силе, будь она религиозной (церковной) по своему происхождению или же светской (государственной). История убедительно показывает, что любая власть склонна к своей абсолютизации, а абсолютизм выступает главной онтологической предпосылкой возникновения тоталитаризма. Таким образом, концентрация в одних руках и государственной, и церковной власти неизбежно ведёт общество к тотальной диктатуре. При этом, абсолютная власть всегда в той или иной форме склоняется к самообожествлению (чаще всего, конечно, в переносном, но иногда и в прямом смысле). Можно сказать, что настоящий тоталитаризм – это такой строй, при котором верховная инстанция (не важно, как она при этом официально называется: государство, фюрер, имам или папа) подчиняет себе духовную жизнь людей. Более того, такой тоталитаризм и есть высшая форма воплощения власти, есть абсолют, к которому любая власть стремится по определению.

Так как абсолютная власть легко вырождается в тиранию, поэтому она всегда должна быть чем-то ограничена. В европейской цивилизации таким ограничителем ещё со времён греческой полисной демократии считался народ или, как принято говорить сегодня, гражданское общество. Однако подобное ограничение не является панацеей, т.к. власть в этом случае неизбежно начнёт осуществлять попытки подчинить себе гражданское общество. В христианской традиции таким ограничителем светской власти было предложено сделать Церковь. Если рассматривать Церковь как общину верующих, то фактически это ни что иное, как религиозная версия гражданского общества. Конечно, Юстиниан I исходил при этом из благих побуждений и, можно сказать, в чём-то был даже наивен, но византийская концепция взаимного сдерживания властей не получила своего дальнейшего осуществления. Симфония властей, доктрина «двуглавого орла» так и осталась красивой социально-политической утопией.

Поиск «идеального государства» вообще был характерен в большей мере для греческой философии, чем для христианства. Церковь смотрит на политическое устройство сквозь призму нравственных добродетелей: тот тип власти, который благоприятствует духовно-нравственному возрождению общества, и должен считаться наилучшим. Напротив, та форма власти, что ведёт общество к нравственному разложению и религиозной апостасии, является нежелательной и богопротивной. Следовательно, в одних исторических условиях наиболее адекватной будет монархия, в других – демократия, в третьих – вообще диктатура (например, для обуздания строптивых нравов у населения).

Поэтому «ни один из известных типов государства Церковь не может считать совершенным по богословским основаниям» [2, с.269]. Каждая форма правления должна соответствовать своему времени, конкретным обстоятельствам и менталитету общества. То, что хорошо и объективно правильно в одних условиях, может оказаться опасным и недопустимым в других. Более того, «всякое признание одного государственного порядка, одной формы правления единственным и абсолютным добром есть идолопоклонство» [3, с.29-30]. Тем самым христианство провозглашает политический релятивизм, а в основу государственного устройства полагает духовно-нравственный критерий.

Литература

1. Царь и Бог: Семиотические аспекты сакрализации монарха в России // Языки культур и проблемы переводимости. – М.: Наука, 1987. – 256 с.

2. Цит. по: Протоиерей Димитрий Предеин. Введение в философию: учебник для православных духовных школ. – СПб: Ладан, 2009. – 432 с.

3. Франк С.Л. Религиозные основы общественности // Путь. – Париж. – 1925. – №1.