К.соц.н. Багаева А.В.

Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова, Россия

Концептуальное сближение исследований интеграции и регионализации

Шаги по сближению исследований в области интеграции и регионализации  в первую очередь наметились в русле государственно-центричных теорий. Наиболее влиятельная школа в этом направлении  рассматривает регионализацию как результат давления извне.  Согласно исходным установкам  этого направления, региональные объединения могут возникать для противостояния внешней экономической или политической опасности. Ш. де Голль видел назначение понимание европейской интеграции в противостояния американскому экономическому и политическому давлению. Угроза может исходить как извне региона, так и изнутри его самого. Источником риска может выступать региональный гегемон, в противовес которому формируется региональная коалиция. В качестве примера можно привести АСЕАН, изначально создававшийся как контрсила по отношению к Вьетнаму. Однако региональная организация может включать в себя потенциального гегемона, тем самым связывая его и ограничивая его амбиции (членство Западной Германии в ЕЭС, НАТО и других европейских структурах служит средством сдерживания ее потенциального гегемонизма).

В рамках данной школы возникла теория регионализации как альтернативы неолиберальной глобализации. Объединение территориально близких и приблизительно одина­ково развитых суверенных государств в региональные организации ведет к тому, что суверенное государство не ослабевает, а становится движущей силой интеграции, так как региональные организации - союзы государств. Характерные примеры - ЕС, начинавшийся с германо-французских межправительственных соглашений, или МЕРКОСУР, исходящий из аргентино-бразильской программы экономической интеграции (1986).

Вторая школа в рамках государственно-центричного подхода рассматривает региональную взаимозависимость как  естественный процесс, независимый от государственной политики. Исследователи этой школы трактуют регионализацию как процесс, идущий «снизу вверх», а не «сверху вниз». Обращается внимание на естественное взаимопроникновение рынков и установление связей между частными компаниями. Движущими силами регионализации выступают не государства, а рынок и гражданское общество. Регионализация сопровождается свободным перемещением людей в рамках региона и созданием неформальных сетей отношений между ними. Такой ход событий приводит к тому, что уровень экономической взаимозависимости внутри региона превышает зависимость между регионом и другими частями мира. Внешние угрозы не играют особой роли, так как причина регионализации лежит не вне, а внутри региона. Государству отводится вторичная роль, так как регионализация оказывается не результатом сознательной политики государств, а естественным процессом. Создание региональных межгосударственных организаций и региональных режимов в данном случае закрепляет естественные процессы интеграции, с помощью которых проще решать общие проблемы, возникающие на основе растущей взаимозависимости. Например, образование НАФТА есть результат возросшей взаимозависимости, достигшей такой степени, что возникла необходимость институционализации сотрудничества.

На практике естественное регионообразование и государственная политика дополняют и взаимно усиливают друг друга. Существуют понятия «регионализация де-юре» и «регионализация де-факто», или же «формальная» и «неформальная» регионализация. Государства способствуют естественной регионализации, например, создавая или снимая барьеры на пути торговли, обозначающие границы региона. Политика государств может заключаться как в создании формальных институтов, так и в установлении региональных режимов, то есть принципов и правил, применимых только в границах данного региона. Однако вторая школа рассматривает государство как самостоятельную движущую силу регионализации: оно предпринимает шаги по интеграции регионов, где процессы регионализации не достигли высшей стадии (МЕРКОСУР).  Для этой школы понятие «региональная идентичность» играет подчиненную роль: она естественно возникает по мере углубления интеграции. Появление такой идентичности означает выход на высшую стадию региональной интеграции, следующую даже после выработки общей внешней политики региона.

В развитии теорий «когнитивного регионализма» конструктивистская трактовка регионализации опирается на теории национального строительства, предполагающие, что нации существуют не «естественно» и «извечно», а искусственно конструируются в период модернизации. Регионы, в понимании конструктивистов, не являются чем-то «естественным» или «заданным». Региональная идентичность, как и национальная, требует, с одной стороны, представления о некоторой общей культуре, истории, традициях, общем хозяйственном или политическом прошлом. С другой стороны, она нуждается в образе «другого». Так, Европейский союз по мере углубления интеграции вынужден все больше противопоставлять себя «другим» международным и региональным акторам: США, России, мусульманскому миру.

Исследователи, стоящие на позициях конструктивизма, считают, что современная региональная схема начала формироваться лишь в середине XX в. Большинство регионов являются следствием холодной войны. Конструктивизм отходит от государство-центризма, поскольку его сторонники не сводят регионы к лишь объединениям государств. Граница региона может не совпадать с границей государства. Одни части государства оказываются внутри региона, а другие находятся вне его. Так, прибрежные районы КНР рассматриваются как часть региона Юго-Восточной Азии, в то время как Внутренний Китай традиционно относят к Восточной или Северо-Восточной Азии. В Швеции восточная часть относится к Балтийскому субрегиону, западная - к Атлантическому, а южная - к собственно Европе. Согласно такому подходу экономический регион может не совпадать с политическим или культурным регионом.

В понимании сторонников конструктивизма регионы, как и нации, являются «воображаемыми сообществами», принадлежность к которым определяется субъективно. Отсюда региональная схема обладает подвижностью, а  новые регионы возникают вопреки разделению карты мира на старые. Из этого следует необходимость создания специальной области исследований, посвященных конкретному региону. Первыми появились  «европейские исследования», европеистика (англ. European studies, фр. Études européennes) - область научного знания, предложенная многими высшими учебными заведениями Европы, сосредоточена на текущем развитии европейской интеграции.

Сближение исследований интеграции и регионализации наблюдается и у представителей культурологической школы, для которых региональная идентичность естественна, потому регион объединяется в первую очередь общностью культуры, языка, хозяйства и т.д. Данный подход аналогичен антиконструктивизму (примордиализму) в теории нации, воспринимающему нацию не как продукт модернизации, а как общность, естественно возникшую значительно раньше. Э.Смит полагает, что британская нация сложилась уже к концу XIV в., тогда как конструктивисты относят ее полное формирование к концу XIX в. [1] Сторонники данной школы фактически отождествляют регион с «цивилизацией», т.е. с культурно-экономически-политическим единством. С. Хантингтон предложил набор «цивилизаций», которые можно рассматривать как естественно сложившиеся регионы, основанные на культурно-религиозной общности и на общности судьбы. [2]

Теория коммуникации понимает интеграцию как сплоченное и безопасное сообщество, исповедующее общие ценности и ведущее к развитию совместной идентичности, акцентирует внимание на контактах между социальными группами и индивидуумом в интеграционном объединении. Так как интенсивность этих контактов поддается математической оценке (потоки товаров, капиталов, людей, патентов и т.п.), представители данного направления смогли сделать выводы о развитии интеграции в различных регионах мира. Отличительной чертой интеграции в теории коммуникации называется такое состояние, когда члены объединения имеют с партнерами по группировке более тесные связи, нежели с аутсайдерами, а отношения внутри группировки выделяются из других отношений того же порядка. Смыслом интеграции считается формирование сообщества безопасности, основанного на общих (либерально-демократических) ценностях. Существенное значение  придается чувству совместной идентификации.

Нельзя не  отметить, что идеи сближения региональных исследований с проблематикой интеграции обнаруживаются и на поле теорий панрегионализма, который можно считать специфической геополитической моделью мира, построенной на основе концепции «больших пространств».  К. Хаусхофер выделил меридиональные панрегионы - глобальные экономические блоки, объединенные единой социально-политической панидеей. Каждый панрегион состоит из ядра и периферии: Пан-Америка с ядром в США, Евро-Африка с ядром в Германии и Пан-Азия с ядром в Японии. В дальнейшем модель была дополнена Пан-Россией со сферой влияния в Иране, Афганистане и на Индостане.

Ранее всего признаки не только научной зрелости, но и политического влияния панрегионализма обнаруживаются в  панамериканизме (англ. Pan-Americanism) - геополитической доктрине, в основе которой лежит идея об общности исторической судьбы, экономики и культуры США и других стран американского континента. Она появилась в начале XIX в., когда США пытались под видом поддержки стремления латиноамериканских стран к объединению сил в борьбе за независимость укрепить свое влияние в Латинской Америке. В 1823 г. правительство США провозгласило доктрину Монро, формула которой «Америка для американцев», направленная против вмешательства реакционных европейских держав в дела американского континента, стала в дальнейшем толковаться как «Америка для США». С конца XIX в. США начали использовать концепцию панамериканизма для идеологического обеспечения  своего присутствия в Латинской Америке и вытеснения из этого региона геополитических конкурентов.  [3; 4]      

В конце XVIII в. - первой половине XIX в. в среде славянских народов начали оформляться идеи панславизма - идеологии, распространенной в государствах, населенных славянскими народами, в основе которой лежали идеи о необходимости славянского национального политического объединения на основе этнической, культурной и языковой общности. [5;6] Затем возникает панъевропеизм  - политическая концепция, отражающая интеграционные процессы в Европе и основанная на идеях создания общеевропейских межгосударственных органов и объединений. Р. Куденхове-Калерги в 1923 г. выдвинул план создания Соединенных Штатов Европы, а также развил идеи панъевропейского федерализма под влиянием федерализма американского образца.

В начале XX в., когда большая часть арабского мира находилась в колониальной зависимости от Османской империи, а затем - европейских держав, зарождается доктрина и общественно-политическое ирредентистское движение, направленное на консолидацию арабов Ближнего Востока…, панарабизм  (англ. Pan-Arabism).[7;8]  Идеология пантюркизма имеет более чем вековую историю и тесно связана с понятием «Туран», которое возникло как антипод «Ирана» - страны, где господствует персидская культура. Огромное пространство «Турана» к северу от Ирана, и от Кавказа до Саян, рассматривалось как прародина «туранских» народностей, к которым причислялись все этносы урало-алтайской языковой семьи. При этом тюркский мир мыслился как ось этого обширного «Турана» - соответственно, пантюркизм выступал как концентрированное выражение более широкого и более расплывчатого пантуранизма.[9] Как доктрина и политическое движение панафриканизм возникает на рубеже XIX-XX вв. в среде афроамериканской интеллигенции, требовавшей предоставления равных политических прав в США. В первой половине XX в. панафриканизм был связан с требованием представителей африканских общественно-политических движений о предоставлении независимости африканским странам. В 1963 г. панафриканизм стал концептуальной основой Организации африканского единства. [10;11]

Наблюдаемое в различных научных школах сближение подходов к изучению процессов регионализма и интеграции не на основе их экономической составляющей, а на базе политической и этнокультурной компоненты регионального развития может рассматриваться как подтверждение того, что региональная интеграция выступает одной из важнейших характеристик мирового общественного развития, которую в качестве такой признают практически все исследователи, независимо от разделяемых ими концептуальных установок.

Литература:

1.       Smith A.D. Nations and Nationalism in a Global Era. Cambridge: Polity Press, 1995.

2.       Хантингтон С. Столкновение цивилизаций.  М.: АСТ, 2003.

3.       Антясов М.В. Панамериканизм: идеология и политика. М.: Мысль, 1981.

4.       Антясов М.В. Современный панамериканизм. Происхождение и сущность доктрин панамериканской «солидарности». М.: Наука, 1960.

5.       Григорьева А.А. Панславизм: идеология и политика: 40-е годы XIX   начало XX века: Монография. Иркутск: ООО Издательство «Аспринт», 2013.

6.       Рокина Г.В. Теория и практика славянской взаимности в истории словацко-русских связей XIX в. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2005.

7.       Косач Г.Г. Арабский национализм или арабские национализмы: доктрина, этноним, варианты дискурса / Национализм в мировой истории. Тишков В.А., Шнирельман В.А. (отв. ред.). М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2007.

8.       Шерстюков С.А. Арабский национализм в современной немецкой историографии // Известия Алтайского государственного университета: журнал. 2009. Вып. 4 (64). Т. 4. С. 277-280.

9.       Червонная С.М. Пантюркизм и панисламизм в российской истории // Отечественные записки.  2003.  № 5.  С. 152-166.

10.   Потехин И.И. Панафриканизм и борьба двух идеологий // Коммунист. 1964. № 1.

11.   Высоцкая Н.И. Панафриканизм / Идейные течения в Тропической Африке. М.: Наука, 1969.