История/1.Отечественная история

 

Д.и.н. Володина Н.А.

Пензенский государственный университет, Россия

Историко-психологические основы социального противостояния

 

История человечества — это история войн и конфронтации.  Человечеству издавна присуще противостояние для защиты своих интересов: борьба за территорию, источники воды и пищи,  дешевую рабочую силу, овладение богатствами. Обусловленный изначально объективным стремлением к выживанию, со временем этот опыт превратился в укоренившийся архетип, определяющий структуру сознательного: «Бессознательное, как совокупность архетипов, является осадком всего, что было пережито человечеством, вплоть до его самых тёмных начал. Но не мёртвым осадком, не брошенным полем развалин, а живой системой реакций и диспозиций, которая невидимым, а потому и более действенным образом, определяет индивидуальную жизнь».[3, с. 131]  В архетипах находит отражение опыт предшествующих поколений: «архетипы являются типичными видами понимания, и где бы мы не встретились с единообразными и регулярно возникающими формами понимания, мы имеем дело с архетипом». Различные жизненные ситуации воспроизводят архитипические представления как формальный образец поведения: «При возникновении ситуации, соответствующей данному архетипу, он активизируется». [4, с. 343]   Бинарную оппозицию «свой-чужой» можно проследить в любую историческую эпоху в любой стране. Человеку свойственно отождествлять себя с какой-либо общностью, коллективом. Это дает ощущение стабильности, безопасности. Для идентификации «своих» всегда существует набор признаков и свойств, свойственный только «нам» - язык, обычаи, религия и т.д. По словам С.М. Соловьева, «одинаковость нравов, обычаев и верований исключает враждебные столкновения». [2, с.56] При этом «чужой» - это почти всегда заведомый источник опасности и страха, враг, несущий смерть и разрушение. В качестве примера приведем «образ врага» сталинского периода советской истории.

«Они», «чужие» всегда потенциальные враги. С течением времени изменяются лишь признаки чужеродности. Определение критериев «не-своих» на протяжении человеческой истории происходило как спонтанно, так и целенаправленно. Объективно посягающий на территорию враг не нуждался в дополнительной «идеологической проработке» образа. Однако насильственное внедрение определенной идеологии без этого практически невозможно, т.к. образ врага обладал наибольшей доступностью для власти. Возвращаясь к сталинскому периоду отметим, что из всех идеологем 1930-х гг. эта – наиболее печальна по своим последствиям, заключавшимся не только непосредственно в репрессиях и сломанных судьбах, но в нравственном падении доносчиков, чьи опусы во множестве хранятся в архивах. Одной из функций образа врага является гомогенизация общества, этот образ как бы цементирует человеческую общность, делает его управляемым.

Сам образ врага позволял человеку определять свое поведение в условиях дефицита правдивой инфор­мации о политическом оппоненте и о среде в целом. Понятие «враг народа» - это эпилогический результат довольно длительного процесса превращения массового сознания, отточенный инструмент авторитаризма, имеющий свои разновидности - враг внешний и внутренний. Миф о классовом враге - наиболее печальный по сво­им последствиям миф 1930-х годов: «Миллионы арестованных. Это быт. Миллионы заключенных… Всюду разговоры о терроре... », - так писал в своем  дневнике в 1938 г. В.И. Вернадский. [1, с.390] В массо­вое сознание вносилась простота противопоставлений: «наши»- «чужаки», на которых основано конфронтационное сознание. Использование противопос­тавлений - древний политический прием - достаточно вспомнить классический принцип «разделяй и властвуй», ставший глобальным сталинским принципом работы с кадрами - стравливай, чтобы властвовать. Суть противопоставлений - базовые понятия: - доб­рый «свой» и враждебный, злой «чужой».  Свои и чужие отыскиваются и внутри страны, и вне ее. 

Необходимо отметить, что идеи большевистской партии стали особенно широко распространяться после февраля 1917 г., когда предыдущие события уже подготовили почву для семян ненависти, когда лозунги о расправе с эксплуататорами, экспроприации экс­проприаторов находили быстрый отклик толпы. Этот стереотип сохранился и в дальнейшем. Эффект массового сознания 1930-х гг. с его черно-белым, бинарным восприятием мира имел глубокие генетические корни («социальная обида»), пере­давшие в извращенной, нецивилизованной форме: стремление найти «обидчика», а иногда и детей «обидчика». Тоталитарное государство всегда реализует себя в конфлик­те, в резкой конфронтации двух лагерей. Один лагерь - это «наш» лагерь. Здесь царит самовлюблённый восторг, убежденность в своей идеальности, своем превосходстве над остальными госу­дарственными системами, странами, нациями, т.к. у «нас» осу­ществлено полное благоденствие, и если бы не подлый враг, то наступил бы золотой век. Происходит прославле­ние «своего» и очернение «чужого» на всех уровнях.

Таким образом, психологические корни социальной конфронтации лежат в свойствах человеческой психики, в стремлении человека идентифицировать себя с определенной общностью. Целенаправленное формирование образа врага способствует актуализации соответствующих архетипов.

Литература

1. Вернадский В.И. Дневники. 1935-1941. В 2-х кн. Кн. 1. – Москва: Наука, 2008. 443 с. С. 390.

2. Соловьев С.М. Сочинения в 18-ти кн. Кн.1. Т.1-2.: Москва, Мысль. – 1988.

3. Юнг К.Г. Структура Души /Проблемы души нашего времени. - Москва: Наука, 1993, 190 с.

4. Юнг К.Г. Человек и его символы. - М.: Серебряные нити, 1997, 368с.