Аспирант Булюбаш А.Ю.

Армавирская государственная педагогическая академия, Россия

Глаголы слухового восприятия

в лирике Н. Заболоцкого

Чувственное восприятие полимодально: существует пять модусов перцепции, но используются они в разной степени. Слух, как и зрение, традиционно признаётся одной из основных перцепций, однако о зрении мы знаем значительно больше, чем о слухе, в частности, о формировании слухового образа и его языковой экспликации в произведениях речетворчества.

Цель статьи – выявить и описать функционально-семантическую специфику глаголов слухового восприятия, использованных в лирике Н. Заболоцкого, что позволяет изучить механизм преобразования перцептивной информации в когнитивную, исследовать индивидуально-авторские траектории развития глаголов слухового восприятия, обусловленные социально-историческими факторами и психологическими особенностями творческой языковой личности.

Поэтическая «вселенная» Н. Заболоцкого многоголосна. О значимости слухового восприятия в его поэзии свидетельствует большое количество стихотворений, в которых перцептивный модус слуха получил своё языковое означивание. Более того, лексика слухового восприятия присутствует в названиях стихов: «Фокстрот», Бродячие музыканты», «Соловей», «Гроза», «Бетховен», «Голос в телефоне», «Болеро», «Петухи поют».

Нами разработана модель ситуации звучания, которая реализуется в художественной речи и включает в себя следующие составляющие: источник звука, восприятие звука, качество звука (характер звучания), личные авторские ассоциации, связанные с воспринимаемым звуком (авторская когнитивно-аффективная «обработка» звука с позиции актуального смысла произведения. – А.Б.).

Представим сказанное схематически (см. рис).

Рис. Модель ситуации звучания

Источником звука в поэзии Н. Заболоцкого выступает, прежде всего, природный мир (лес, дождь, гроза, клён, жук, птица и т.п.): Качался клён, крича от боли («Начало осени»); конкретные предметы (Вдруг барабан заговорил; Часы гремят; Ревут бокалы пудовые); реалии мира человека: А бал ревёт, а бал гремит,/ Качая бледною толпою («Фокстрот»); голос самого человека: А потом…<…> Стал звучать он, полный покаянья,/ И пропал в неведомой глуши («Голос в телефоне»). Поэт создаёт фантазийный мир и тоже наполняет его звуками: И в этой, красной от натуги,/ Пещере всех метаморфоз/ Младенец-хлеб приподнял руки/ И слово стройно произнёс («Пекарня»); Волк разговаривает с кукушкой,/ Даёт деревьям имена («Безумный волк»).

Ситуация собственно слухового восприятия представлена в текстах Н. Заболоцкого предикативным компонентом в виде разных глаголов. В рамках статьи остановимся на рассмотрении базовых глаголов слышать/ слушать и их дериватов: Слышишь, ветер в поле дует,/ Наступает снова ночь («Искушение»); Я услышал вдали металлический хруст,/ Аметистовых ягод услышал я звон,/ И во сне, в тишине, мне понравился он («Можжевеловый куст»). Встречается у поэта и предикат чуять, контекстуально синонимичный глаголу «слышать» и употреблённый в переносном значении: Не слышит сердце правильных созвучий,/ Душа не чует стройных голосов («Я не ищу гармонии в природе»). Приведенные примеры описывают ситуацию активного восприятия, так как в предложениях-высказываниях присутствуют объекты слухового восприятия, маркированные лексемами «ветер», «хруст», синтаксическими конструкциями «звон ягод», «правильные созвучия», «стройные голоса».

Основное значение глагола слышать – «различать, воспринимать слухом (издаваемые, производимые кем, чем-либо звуки)» [МАС, т.4, с. 146-147] реализуется во всех случаях употребления данной лексемы Н. Заболоцким: В оркестрах бурь он слышит пред собой/ Напев лесов, тоскующий и страстный («Лодейников»); …и в этот миг/ Всё, всё услышал я – и трав вечерних пенье,/ И речь воды, и камня мёртвый крик («Вчера, о смерти размышляя»); И слышу я знакомое сказанье,/ Как правда кривду вызвала на бой («Голубиная книга»). Способность слышать приписывается природным явлениям, что говорит о натурфилософии, о проявлении «языческой стихии» в творчестве поэта: О солнце, раскаленное чрез меру,/ Угасни, смилуйся над бедною землёй! («Засуха»).

Узусное значение глаголов слушать, прислушиваться – «направлять слух на что-нибудь» – реализуется в текстах Н. Заболоцкого реже. В семантическом плане данные предикаты направляют внимание читателя на те реалии действительности, которые привлекают героя, попадают в его «акустическую зону» и заставляют сосредоточиться на их восприятии, что, в свою очередь, помогает составить представление о ценностных ориентациях субъекта речи: Я к музыке винтов прислушивался, я/ Согласный хор винтов распределял на части …(«Воздушное путешествие»); Слушает, как шепчется рябина,/ Как щегол за окнами поёт («Воспоминание»).

Описывая ситуацию звучания, характеризуя звук, Н. Заболоцкий использует а) лексемы со значением оценки: Кричат слепцы блестящим хором,/ Стальные вытянув персты («Обводной канал»); Слышу бури страшный шум,/ Слышу ветра дикий вой («Торжество земледелия»); б) слова, указывающие на степень проявления действия и признака: И воют жалобно телеги,/ И плещет взорванная грязь («Обводной канал»); Он знает крик звериный/ И в ветхой роще рокот соловьиный («Лицо коня»); в) синтаксические конструкции со значением сравнения (они наиболее частотны у поэта. – А.Б.): Глухим орлом /Был первый звук; Звук самодержавный / Глухой, как шум Куры,/ Роскошный, как мечта,/ Пронёсся… («Бродячие музыканты»); Летает хохот попугаем («Белая ночь»); И лампа взвоет, как сурок («На рынке»); И загремела даль лесная/ Глухим раскатом буквы А («Торжество земледелия»); Лист клёна, словно медь,/ Звенит, ударившись о маленький сучок («Осень»). Способность природных реалий изменяться отчетливо обнаруживает подвижность и творческий характер «вселенной» Н. Заболоцкого. Отсюда особая значимость сравнительных конструкций с «творительным метаморфозы», когда «… как бы исчезает основной субъект, а сохраняется лишь его “оборотень”. ‹…› Метаморфоза именно “показывает”, демонстрирует образное видение мира…» [Арутюнова 1990: 29].

Таким образом, мы видим, что использование в поэтической речи Н. Заболоцкого глаголов и других лексем слухового восприятия предопределяется сложностью самого процесса восприятия, неотделимостью перцепции от ментальных операций.

Литература:

1. Арутюнова, Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. – М.: Прогресс, 1990. – С. 5–32.

2. Заболоцкий Н.А. Собр. соч. в трёх томах. Т. 1. – Москва: Худ. литература, 1983. – 656 с.