Красина Марина Радиевна

Московский городской педагогический университет, Россия

Мотив Смерти в романе В.В. Набокова

«Приглашение на казнь»

Чему посвящено творчество В. В. Набокова? Возможно ли просто и однозначно ответить на этот вопрос? На первый взгляд, может показаться, что такой способ восприятия текстов писателя оскудняет его глубокую философско-эстетическую систему, но с другой стороны, если сравнить между собой такие произведения, как «Приглашение на казнь», «Под знаком незаконнорожденных», «Защита Лужина», «Машенька», «Пнин», «Дар», «Подлинная жизнь Себастьяна Найта», то становится понятным, что эти романы связаны между собой общей темой «путь к себе» и общим героем «внутренним эмигрантом» (автор термина В. Варшавский). Какой это герой? Что для него характерно? Во-первых, он всегда находится в оппозиции к внешнему миру (особенно ярко этот конфликт представлен в двух первых указанных романах): Цинциннат, единственный заключенный, ждет смертного приговора от города карикатур; Адам Круг - один восстает против строя Падука; Лужин сходит с ума в уверенности, что он ведет шахматную игру против главного противника, - Жизни; Ганин – единственный, кто оживает и покидает призрачный пансион; Пнин – робкий и чувствительный, не выдерживая давящего одиночества, уезжает прочь из города, от своего окружения; Годунов-Чердынцев обладает уникальным Даром, - видеть, чувствовать и по-особому относится к жизни; Себастьян Найт одновременно является автором, героем и рассказчиком своей жизни. Вот краткая характеристика центральных образов названных романов, из которой видна их исключительность. Во-вторых, герой Набокова всегда одинок абсолютно или условно, он ищет сближения с людьми, но далеко не всегда находит его. В-третьих, для протагонистов писателя внутренний мир всегда находится в приоритете над внешним. Можно назвать и другие черты, отличающие набоковского героя. Но мы остановимся на главной особенности, на наш взгляд. Это отношение героев к вопросу Смерти. Персонажей Набокова принято делить на два условных типа: «творцы» и «пошляки» (исследователи Мещанский А., Мирошникова Н.). Между собой эти образы отличаются в первую очередь тем, что они ставят во главу угла: «внутреннее бытие» или «внешний быт». От абсурдности предметного мира творец Набокова спасается в своем внутреннем мире, и его особенностью является то, что он готов и идет дальше. Так Цинциннат из романа «Приглашение на казнь» спасается от страха Смерти во внутренней вселенной, и через нее же обретает освобождение, выходя за грани карикатурной действительности. Самой оппозицией Цинцинната и мира карикатур автор дает понять, что облеченное в общие формулы рационального познания – далеко от истинной сути вещей, от истинного смысла человеческого существования, обладать которым возможно только через усилия всех своих возможностей, а не только практично настроенного ума. «Истуканам», погрязшим в рациональных формулах постижения мира, не дающим сбыться всему своему существу, автором отказано в свободе, в приближении к Потустороннему, к которому близки набоковские герои-творцы. Цинциннат способен выходить за грани карикатурного «кое-как выдуманного мира», сотворенного не им. Так, он легко и без усилий покидает крепость в одну и ночей или идет по воздуху (глава VIII). Такой же гранью здешнего мира, таким же пределом является Смерть, о ее преодолении говориться в IV главе: «Я, который должен пройти через сверхмучительное испытание, я, который для сохранения достоинства хотя бы наружного <…> должен во время этого испытания владеть всеми своими способностями <…> знай я, сколько осталось времени, я бы кое-что… Небольшой труд… запись проверенных мыслей… Кто-нибудь когда-нибудь прочтет и станет весь как первое утро в незнакомой стране. То есть, я хочу сказать, что я бы его заставил вдруг залиться слезами счастья, растаяли бы глаза, - и, когда он пройдет через это, мир будет чище, омыт, освежен» [2, 198]. Герой желает передать свое прозрение будущим читателям, но «неспособность писать» и неизвестность мешают ему. Автор неоднократно характеризует «плотскую неполноту» Цинцинната, тем самым заостряя внимание на усиленной работе его сознания, Цинциннат – это «сгусток» сознания, он пытается понять и прочувствовать себя до конца, бытие в себе и связь с ним: «часть моих мыслей теснится около невидимой пуповины, соединяющей мир с чем-то, - с чем, я еще не скажу…» [2, 199]. Он противостоит и нарушает границы предметного обездушенного мира, который населен карикатурами без своих «особых» внутренних, истинных мыслей и чувств, за что его и пытаются казнить. Но и смерть – это предел лишь «этого» предметного мира, поэтому «истуканам» казнь не удается. Для того, чтобы подчеркнуть нашу мысль повторно приведем отрывок диалога Фальтера и Синеусова из рассказа «Ultima Thule»: «ваш разум воспримет всякий мой ответ исключительно с прикладной точки, ибо иначе чем в образе собственного креста вы смерть мыслить не можете, а это в свою очередь так извратит смысл моего ответа, что он тем самым станет ложью. Будем же соблюдать пристойность и в трансцендентальном (выделение мое – К.М.)» [4, 138]. Цинциннат владеет «всеми своими способностями», что помогает ему перейти не им выдуманные границы в ту вселенную, творцом которой он может быть.

Мотив Смерти играет важную роль в теме Творчества в художественном мире Набокова. Заключенный в последние дни перед казнью читает роман «Quercus», чтение идет медленно, прерываясь роем мыслей о предстоящем, в иные же моменты герой представляет, как автор романа, «человек еще молодой, живущий, говорят, на острове в Северном, что ли, море, сам будет умирать, - и это было как-то смешно, - что вот когда-нибудь непременно умрет автор, - а смешно было потому, что единственным тут настоящим, реально несомненным была всего лишь смерть, - неизбежность физической смерти автора (выделение мое, - К.М.)» [2, 250]. Продолжая мысль В. Набокова, скажем, что в мире «Приглашения на казнь», как, впрочем, и в реальном, исключительно безусловным является только смерть, все остальное зависит от времени, места, угла зрения, от осознания. Для наc бесспорно то, что, если человек родился, он обязательно умрет. Получается, что сомневаться не приходится лишь в одном, в смерти, то есть в Небытие. Эта мысль писателю кажется абсурдной: быть уверенным в том, что ничего нет, но тогда нет и смерти, а есть лишь переход, что по Набокову, более правдоподобно. Но перехода этого его герой боится: «… прах и забвение мне нипочем, я только одно чувствую – страх, страх, постыдный, напрасный…» [2, 313]. И далее: «Он понимал, что этот страх втягивает его как раз в ту ложную логику вещей, которая постепенно выработалась вокруг него, и из которой ему еще в то утро удалось как будто выйти» [2, 314]. Ключевые слова в этих отрывках: «напрасный», «ложная», что определяет боязнь Цинцинната, как совершенно излишнее беспокойство. Лишь осознав себя собственным автором, герой избегает «бытия безымянного, существенности беспредметной» [2, 180]. Творчество, авторство и осознание этой своей роли, вот, что спасает личность от небытия, по Набокову.

Творец Набокова обладает глубинным чувственным мышлением, он ментально и духовно эволюционирует, и в результате этой эволюции он переступает через страх смерти, приближается к пониманию возможности существования в инобытие. Набоковский художник, постигает самого себя, он обретает выбор своей сущности. Так Цинциннат в последние дни своей жизни в дневниковых записях говорит не о страхе смерти, а об опасении не суметь самовыразиться: «Я еще многое имею в виду, но неумение писать, спешка, волнение, слабость... Я кое-что знаю. Я кое-что знаю. Но оно так трудно выразимо! <…> никаких, никаких желаний, кроме желания высказаться - всей мировой немоте назло. Как мне страшно. Как мне тошно. Но меня у меня не отнимет никто» [2, 226]. Приняв решение «быть собой», он должен нести и определенную ответственность, решив не выделяться из толпы, он отказывает себе в возможности прикоснуться к потустороннему, обрести там свободу. «Открытость – закрытость для мира трансцендентного, способность – неспособность взаимодействовать с ним дают право классифицировать набоковских героев. В набоковедении их делят на 2 типа: «творцы» и «пошляки» [5, 40].

Если в романе «Приглашение на казнь» Переход героя в потусторонность только намечен в финале: «Цинциннат пошел среди пыли и падших вещей, и трепетавших полотен, направляясь в ту сторону, где, судя по голосам, стояли существа, подобные ему» [2, 322], то в романе «Под знаком незаконнорожденных» (в названии которого тоже прочитывается намек на исключительность персонажа) говорится, куда попадает герой, преодолевший карикатурные границы – это мир автора, повествователя (отчетливые границы здесь Набоков не ставит), это мир иной, полный нежности, красок и красоты» [3, 489]: «как раз за долю мгновения до того, как другая и более точная пуля ударила в него, он снова выкрикнул: "Ты, ты...", - и стена исчезла, как резко выдернутый слайд, и я потянулся и встал среди хаоса исписанных и переписанных страниц <…> Я понимал, что бессмертие, дарованное мной бедолаге, было лишь скользким софизмом, игрой в слова. И все же, самый последний бег в его жизни был полон счастья, и он получил доказательства того, что смерть - это всего лишь вопрос стиля» [3, 485]. Какова участь героев: смерть или выход в трансцендентное бытие? Предлагается решить читателю. По нашему мнению, герои Набокова, освобождаясь от предметного мира, переходят во вселенную, объятую сознанием, автором жизни в которой они способны быть.

Литература:

1. Мирошникова Н.Н. Концепция художника в русских романах В. Набокова – Сирина 20–30–х годов: диссертация... кандидата филологических наук: 10.01.01 – М., 2005.

2. Набоков В.В. Приглашение на казнь: Романы. Харьков–М.: Фолио, ACT, 1997. 480 с.

3. Набоков В.В. Bend Sinister: Романы. СПб.: Северо–Запад, 1993. – 527 с.

4. Набоков В. Ultima Thule: Рассказы. Стихотворения. Русский период. Собрание сочинений: В 5т. Т. 5 / Сост. Н. Артеменко–Толстой. – СПб.: Симпозиум, 2008. – С. 113 – 140

5. Романова Г.Р. Философско–эстетическая система Владимира Набокова и ее художественная реализация: период американской эмиграции: дис... доктора филологических наук: 10.01.01 / Владивосток, 2005.