Каюмов А.Т., доктор философских наук, профессор, Набережночелнинский институт ФГАОУ ВПО «Казанский (Приволжский) федеральный университет».

Фактор стабильности в современном социокультурном развитии как философская проблема

Проблема стабильности и устойчивости интересовала людей издревле. Интуитивные представления о том, что они есть стороны социокультурного процесса, сложились еще в античном мире. Считалось, что порядок – это стабильность, т.е. то, что можно предвидеть, просчитать, что всегда есть: «Что есть, то есть, чего нет, того нет», – писал Эмпедокл [2, 73]. То, что не поддается прогнозу, – это хаос, нестабильность, беспорядок и т.д. На признании реальности диалектики устойчивости и нестабильности базировались философские методы школ киников, стоиков, в какой-то части и софистов.

В средние века эту проблему сводили к простой формуле: «Порядок создан Богом, а беспорядок (хаос) творит Дьявол». Апологетами такого подхода явились средневековые схоласты Бл. Августин и Фома Аквинский. Правда, Р. Декарт в Новое время не соглашался с этим и считал, что все, что можно описать с помощью математики, – это порядок, а что выходит за его рамки, – это беспорядок, хаос. Позицию Декарта разделил и Лейбниц: «... В обширном нашем мире все происходит математически, т.е. безошибочно, так что если бы кто-нибудь сумел в достаточной мере проникнуть в более глубокие составные части вещей (in die inneren der Dinge) и к тому же обладал достаточной памятью, разумением (Verstand) для того, чтобы счесть все обстоятельства и не оставлять ничего без внимания, то он был бы пророком и видел бы будущее в настоящем, как в зеркале» [7, 237-238].

Гегелю удалось подметить, что в развивающейся системе упорядоченное развитие обязательно сменяется нестабильной фазой, а потом из нее снова возникает порядок, что выражено в знаменитой формуле Гегеля: «Все действительное разумно, все разумное действительно» [6, 267]. Эта и другие сходные идеи на природу стабильности и нестабильности привели в ХХ в. к созданию теории динамического хаоса и к пониманию того, что он разрушителен для сложных систем, но и созидателен при переходе в новые состояния. Современная общенаучная парадигма связывает системную сложность как фактор неопределенности с динамикой, развитием, неустойчивостью, нестабильностью. В теории динамических систем различают бифуркации (качественные, обратимые изменения) и катастрофы (резкие необратимые изменения внешних условий), но различают так же и точки роста, аттракторы, которые не позволяют необратимости одержать окончательный верх в динамике социокультурных процессов.

Итак, линейность связана с устойчивостью, а нелинейность – с нестабильностью в своей онтологической сущности. Этот принцип, лежащий в основе синергетики и является лишь модификацией философского тезиса о диалектике устойчивости и нестабильности как объективной основе социокультурных процессов. Причем стабильность олицетворяет эволюционный, а нестабильность – революционный путь развития социокультурного мира [1, 39].

На наш взгляд, основная тенденция природы – это стабильность, вытекающая из закона энтропии, и только творческое начало (энергия, информация, человек) выводит ее в нестабильное состояние, на базе которого возможен социокультурный прогресс.

Стремление постичь тайну самоорганизации так велико, что современные ученые, стремясь сократить долгий путь к истине, провозглашают торжество принципов структурогенеза (как сочетания устойчивого и неустойчивого, как частного случая стабильности и нестабильности) различных по своей природе систем: Г.Хакен, И.Пригожин, Н.Моисеев утверждают, что понятия "энтропия", "флуктуация", "турбулентность" характерны для развития в целом и для анализа общественного развития, в частности.

Э.Шредингер видит наличие двух механизмов, которые могут производить упорядоченные явления: "статистический механизм", создающий "порядок из беспорядка", и новый механизм, производящий "порядок из порядка". Принципу "порядка из беспорядка" следует природа, поведение живого организма базируется на принципе "порядок из порядка".

Не вступая в спор с указанными точками зрения по обсуждаемым проблемам, заметим, что все эти понятия не могут претендовать на всеобщность и, собственно, относятся не к предмету философии, а скорее к конкретному знанию. Придать им общефилософский характер, может рассматриваемый нами подход, когда застывшие понятия типа «поток порядка» рассматриваются с точки зрения перехода их в стабильное или нестабильное состояние, т.е. в процессе возникновения, изменения и взаимопревращения. Ведь «порядок из беспорядка» может смениться «беспорядком из порядка», что мы наблюдаем повсеместно.

Еще большей сложностью наделен социальный уровень современной организации материи. Активная нелинейная среда, которая весьма характерна для систем и подсистем общественного организма, способна порождать многочисленные структуры разной степени сложности, постоянно пульсируя от устойчивости к нестабильности и наоборот.

Научное исследование современных общественных структур, развивающихся на информационном субстрате – это прежде всего анализ открытых, нелинейных систем, в которых велика роль исходных условий, входящих в них индивидов, локальных и периферийных отношений, случайных процессов. Это означает, что в перспективе эволюционирования такой системы допустимы многочисленные комбинации последующего развития, и в критических точках направленных изменений возможен эффект ответвлений. В связи с этим наиболее пригодной для описания поведения подобной системы оказывается древовидная ветвящаяся графика, которая заявила о себе в научной картине мира при описании процесса органической эволюции, в языкознании, химии и т.д.

Для решения поставленной задачи необходима существенная детализация ортодоксального принципа “системного подхода”, который в материалистической диалектике основывается на признании единства материального мира и презумпции всеобщей связи в процессе развития его компонентов. Выделение указанного предмета анализа требует “вторжения от имени философии” в сферу общей теории систем и другие смежные области знания. Это, на взгляд автора, отнюдь не означает, что данный методологический инструмент теряет свою качественную определенность. Наоборот, благодаря научно обоснованным аргументам различной познавательной природы, такая парадигма обретает большую стройность. Более того, наличие данной методологической системы позволяет снизить неопределенность, которая до сих пор присутствует в различных сферах практической философии и привнести большую ясность в содержание категориального аппарата социальной онтологии, определив ее связь с другими науками.

Итак, известно, что любой системный объект можно рассматривать как упорядоченное множество элементов, отвечающих требованиям целевой функции, в которой структурная и параметрическая составляющие взаимосвязаны. Целевая функция или “функциональный эмпипатив” является обобщенной формой совокупности взаимосвязанных между собой локальных функций объекта и содержит в себе требования, выполнение которых необходимо для развития системы в определенном направлении. Закономерно, что эти требования задаются внешней по отношению к системе средой, а развитие данного объекта происходит в виде адаптации к изменяющимся внешним условиям. Таким образом, вектор этого развития (вектор целевой функции) направлен в сторону гармонизации связей и отношений объекта с внешней средой средствами изменения внутренней структуры, что и обеспечивает его относительную устойчивость на данной траектории [9, 56].

Понятно, что целенаправленное движение в определенном направлении требует структурной организации объекта, соответствующей заданной цели. В противном случае возникают острые внутренние противоречия между структурной и функциональной составляющими объекта, разрешение которых может вызвать его деструкцию. Таким образом, внешняя среда оказывает доминирующее воздействие не только на характер движения объекта, но и на его внутреннюю организацию. Поэтому, бесконфликтный характер развития любой системы возможен только при определенной взаимозависимости факторов внешней среды и собственного состояния системы. Более того, диапазон значения этой корреляции является той мерой, в пределах которой данный объект сохраняет свою устойчивость.

Следовательно, для того, чтобы объект развивался в рамках интервала указанной меры, он должен постоянно находится в состоянии реконструкции, адекватной динамике изменения факторов внешней среды. Под реконструкцией в данном случае понимается процесс постоянного разрешения противоречий, возникающих между факторами внешнего влияния и состоянием развивающегося объекта. Этим, в частности, и обусловлен феномен саморазвития системного объекта [8, 57-58].

Теперь рассмотрим несколько состояний, которые могут быть характерными для саморазвивающегося объекта.

Пусть сложная динамическая система, развитие которой детерминировано комплексом внешних воздействий, обладает определенным числом устойчивых состояний движения. Каждое из этих состояний существует только в некотором интервале значений параметров внешней среды. При изменении последних формы развития объекта могут быть трех видов:

- структурно устойчивые изменения, при которых не меняется характер движения и свойства системы;

- качественные изменения состояний движения, сопровождаемые скачкообразным развитием структуры объекта, при сохранении его основных свойств и целевой функции;

- потеря устойчивости, сопровождаемая изменением целевой функции развития объекта.

Изменения первого вида представляют собой плавное развитие структуры объекта. Изменения второго вида происходят при сохранении устойчивости системы, но связаны с существенной реформацией ее структурных и функциональных компонентов. Изменения третьего вида связаны с разрушением устойчивого состояния движения, что обусловливает переориентацию направления целевой функции объекта.

Теперь представим, что системный объект лишен каких-либо воздействий со стороны окружающей среды. Такой изолированный от внешнего мира объект теряет свою основу — целевую функцию. Подчеркнем, что целевая функция — функция, описывающая движение объекта, есть функция от времени. Ее можно рассматривать как некую последовательность достижения системой определенных локальных целей, т.е. состояний объекта. Но, в данном случае, параметры состояния "заморожены" и сохраняют относительную инвариантность, т.к. нет внешних воздействий — главного условия и детерминанты изменений внутренней структуры системы. Кроме того, такой объект лишен возможности использовать внешние ресурсы, которые были необходимы для поддержания процесса реконструкции.

Очевидно, что представленное состояние не может являться характерным для сложных объектов вследствие своей фатальности. Последнее обстоятельство обусловливает острую необходимость скачка (в диалектическом понимании этой категории), который может происходить по следующим сценариям:

1. Стагнация ® деградация ® деструкция объекта;

2. «Дрейф» объекта в рамках среды ® агрессия со стороны среды ® деструкция объекта средствами среды (отторжение средой как инородного тела);

3. Разрушение "занавеса" с использованием внутренних резервов объекта или средствами среды ® возрождение и развитие объекта средствами активного разрешения противоречий между внешним влиянием и факторами состояния системы [9, 61].

Думается, что изложенные положения существенно расширяют арсенал средств социально-философского анализа и применимы к любой развивающейся системе независимо от ее природы, направления и средств развития: производственной, средствами технического перевооружения или конверсии; экономической, средствами использования механизмов расширенного воспроизводства; социальной, средствами оптимизации социальных процессов и социального проектирования.

Теперь непосредственно обратимся к анализу социальных систем, подчеркнув, что они содержат в своей структуре внутренние механизмы саморазвития — механизмы, обеспечивающие определенные социальные изменения под детерминирующим воздействием факторов внешней среды. В качестве таковых необходимо рассматривать диалектически взаимодействующие между собой элементы социума: материальную и духовную деятельностью людей; производство и потребление; базисные и надстроечные структуры и явления; политические и идеологические подсистемы и др. Все они представляют собой единую целостность — саморазвивающуюся социальную систему. Весь этот сложно организованный комплекс взаимодействий и обусловливает уникальную социодинамику и разнообразие феноменов проявления социетальных объектов в современных условиях доминирования информации в качестве ресурса, средства и цели жизнедеятельности.

Собственно, понятие “система” основывается на том, что в ее содержание входят взаимосвязанные элементы, которые определенным образом взаимодействуют между собой. Но все эти элементы только тогда образуют систему, когда в их взаимосвязях фиксируются определенные закономерности. Среди них выделяются: структурная и функциональная организация, наличие иерархических уровней и способность к самоорганизации [5, 64]. Само содержание социальной системы имеет двоякое значение: с одной стороны, оно является продуктом организационной деятельности людей, а с другой — полем деятельности, направленной на развитие и совершенствование системы [3, 123]. Такая двойственность содержания социума обусловливает лишь относительную устойчивость его структурных компонентов вследствие активного воздействия на их развитие субъективного фактора. Это обстоятельство и порождает нелинейность социальных изменений в процессе развития современного социума. Именно эти признаки социальной системы — ее нелинейность и открытость и выступают в качестве необходимых условий для возникновения процессов самоорганизации и саморазвития в процессе воспроизводства структур информационного общества [4].

В тесной связи с пониманием природы человеческого (субъективного) фактора стоит проблема опредмечивания и распредмечивания мира, где распредмечивание есть превращение определенного предмета деятельности в логику деятельности, а опредмечивание есть процесс самовоплощения человека, созидание им своего предметного мира культуры. Другими словами, в ходе человеческой деятельности создается живая ткань истории – общественные отношения, культура, где деятельность выступает как конкретное тождество распредмечивания и опредмечивания. Сама же деятельность предстает как тождество активного воздействия и восприятия воздействия посредством общения индивидов, представляющих друг другу результаты своей деятельности как производство объектов для субъектов, как производство самого субъекта.

Следовательно, для понимания сущности современного человека, его духовного мира и культуры надо исходить не только из неразрывной диалектической взаимосвязи между человеком и условиями его общественного бытия, но и из реального процесса развития общественных отношений, представляющих собой, с одной стороны, основу сил человека, а с другой – конкретную реализацию этих сущностных сил, расширяющих его способность действовать в условиях риска и неопределенных ситуаций современного мира.

В заключение, в связи поставленной проблемой устойчивости развития социума, представляется необходимым кратко остановиться на информационных особенностях социальных систем.

Так, именно в социальной системе происходит изменение вектора адаптации при ее взаимодействии с окружающим миром от "системы к среде" и "среды к системе". Такое поведение становится возможным в результате достижения ими, с одной стороны, определенной меры сложности, с другой – определенного уровня информационного насыщения, способности использовать информацию в целях управления. Кроме того, сложность современного социума определяется не столько количеством информации, сколько ее "мобильностью", способностью к активному функционированию и дальнейшему приращению, к постоянному увеличению внутреннего разнообразия. Речь идет о самой возможности интеллектуального управления и дальнейшего самосовершенствования системы.

Эволюция социальных систем свидетельствует о том, что наиболее жизнеспособными являются системы с большими темпами накопления и обработки информации. Таким образом, основными показателями устойчивости социальной системы выступают уровень ее интеллектуального потенциала и скорость его возрастания.

И, наконец, как уже подчеркивалось, в отличие от иных объектов, в социальных системах адаптационные механизмы основываются на сознательной деятельности человека. В силу этого, в современном социуме наиболее ярко проявляется взаимосвязь информационных и психологических явлений. Эта взаимосвязь наглядно проявляется в информационных потоках, отражающих структуру социальной памяти и интеллекта и несущих в себе сведения о закономерностях объективной действительности.

Литература

1. Андреева О.А. Стабильность и нестабильность в контексте социокультурного развития / О.А. Андреева. - Таганрог: ТИУиЭ, 2000. - С.39.

2. Антология античной философии. - M.: Мысль, 1978. - С.73.

3. Афанасьев В.Г. Системность и общество. - М.: Политиздат, 1980. - 390 с.

4. См: Афанасьев В.Г. Системность и общество. - М.: Политиздат, 1980. - 390 с.; Богданов А.А. Тектология: всеобщая организационная наука. В 2-х кн. М.: Экономика, 1989. -653 c.; Бриллюен Л. Научная неопределенность и информация. - М.: Мир, 1966. -346 с.; Казарян В.П. Новая познавательная ситуация в исследованиях сложных систем. - М.: МГУ, 1990. - 154 с; Поппер К. Открытое общество и его враги. - М.: Феникс, 1992. - 228 с. и др.

5. Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. - М.: Наука, 1973. - 387 с.

6. Гегель Г.В.Ф. Философия природы. М.: Мысль, 1990. - С.267.

7. Лейбниц Г.В. Сочинения. Т.1. С.237-238.

8. Каюмов А.Т. Социодинамика информационного общества / А.Т. Каюмов. - М.: Изд-во Московского университета, 2005. – 212 с.

9. Курлов А.Б. Методология социального моделирования / А.Б. Курлов. - Уфа: «Автор-Проект», 2000. – 286 с.