Д.ф.н. Семенова Е.В.

Бурятский государственный университет(БГУ), г.Улан-Удэ, Российская Федерация

ТЕРМИНОЛОГИЯ ИСТОРИИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: ПРИНЦИПЫ, ПОДХОДЫ, ПОНЯТИЯ.

Общей для литературоведения проблемой современные исследователи называют «неуслышанность и непрочитанность» русской классики. Действительно, многие страницы отечественной литературы читаются по-настоящему только сейчас, и потому только сейчас становится понятным смысл призыва О. Мандельштама «читать Пушкина так, как он написан». Для этого литературоведение заново определяет базовые научные параметры: социальные функции, аксиологические координаты, понятийный аппарат. Этот процесс оказался исполнен драматизма, ощущения острой ответственности исследователей за происходящее. В научной среде слышатся призывы к бесстрастию, спокойствию и обьективности. Возможно ли это, и на чем должен базироваться спокойный, трезвый и обьективный анализ очень неспокойной и очень субьективной русской литературы?

Суждения, высказываемые исследователями в горячих спорах, так или иначе определяют очертания формирующейся концепции развития и изучения русской литературы. Правда, все более осторожным становится отношение к самому базовому понятию, и порой слышны достаточно пессимистические признания, что «обсуждать содержание и концепцию курса истории русской литературы – сложное и почти безнадежное дело» (1). В первую очередь эта безнадежность связана, по мнению ученых, с отсутствием нового понятийного ряда и уязвимостью привычной стадиальной терминологии. Но сколько бы ни высказывалось критических замечаний по отношению к традиции изучения литературного процесса как борьбы литературных направлений, которую еще М.М. Бахтин назвал поверхностной, эта схема сегодня, как совершенно верно отметил А.С. Курилов, является не только общепринятой, но бесспорной и очевидной (2).

Отказ от привычных понятий – вопрос всегда дискуссионный. Сторонники одной точки зрения в споре о терминологии историко-литературных исследований считают, что блок понятий, традиционно используемых для анализа текстов русской литературы, не отражает ее картины мира и просто устарел. Сторонники другой позиции защищают привычные понятия, которые дискредитированы, как пишут исследователи, из-за «превалирующего в филологической среде негативного отношения ко всем прежним аспектам и принципам изучения художественной словесности» (3).

С одной стороны, нельзя не учитывать того факта, что русская литература является частью мирового литературного процесса и, соответственно, отражает закономерности его развития. В силу этого терминологический словарь истории русской литературы, безусловно, должен включать парадигму международных терминов, к числу которых относятся «направление», «классицизм» и т.д. Другое дело, что следует учитывать: в русской традиции очень многие из этих понятий часто получали национальное переосмысление. Например, только в русской традиции термин «реализм» прочно связан с понятиями «духовность», «мистика», «иррациональность». Так, в размышлениях К. В. Мочульского об особенностях творчества Н. В. Гоголя под реализмом понимается способность писателя погружаться в мистические глубины бытия, обусловленную его религиозностью: «Гоголь был подлинно и ортодоксально верующим человеком, а следовательно, реалистом»(4). О природе своего реализма вполне определенно высказался и Ф. М. Достоевский: «Меня зовут психологом: неправда, я лишь реалист в высшем смысле, т. е. изображаю все глубины души человеческой». Вероятно, потому сейчас внимание ученых сосредоточено не столько на изучении самой универсалии, сколько тех ее разновидностей, которые долгое время не были объектом исследовательского внимания: реализм духовный, мистический, теологический, трансцедентальный, символический, экзистенциально-философский. Таким образом, изучение понятия «реализм» усиливается множественностью решений и трактовок. То же самое можно сказать и о других «международных» определениях: течение, барокко, классицизм, романтизм и т. д. Данный подход сформировался в новых условиях существования литературоведческой науки, когда невозможный ранее принцип научной полифонии стал едва ли не определяющим в системе анализа художественного произведения.

Второй блок понятий, которые используются при анализе произведений русской литературы, - теоретический. В который раз сегодня встал вопрос о природе связи истории и теории литературы, способах их взаимодействия и, как следствие, использовании терминологического аппарата. В свое время В. Н. Перетц в «Лекциях по методологии истории русской литературы» предложил сосредоточить внимание историков литературы на форме произведения с соответствующими такому типу анализа понятиями. Предложение вызвало ряд откликов. В. В. Сиповский, в целом соглашаясь с позицией В. Н. Перетца, высказал, однако, ряд возражений против такого простого и одновременно жестокого предложения взяться за изучение только формы произведения. По мнению В. В. Сиповского, историк литературы должен изучать не только форму, но и факты, явления с точки зрения их отношения к писателю, его жизни, жизни всей эпохи и всей литературы(5).В современном литературоведении этот спор продолжается, а традиция использования в качестве инструмента анализа терминологического аппарата теоретического литературоведения сохраняется. Тем более, что в нем дела с терминологией обстоят значительно лучше. В 1996-2004гг. опубликованы во многих отношениях программные работы: энциклопедический справочник «Современное зарубежное литературоведение»/ научные редакторы и составители И. П. Ильин, Е.А. Цурганова. М.:Интрада, 1996; учебное пособие «Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины/ Под ред. Л. В. Чернец. М.: Высшая школа; Академия, 1999; хрестоматия «Теоретическая поэтика: понятия и определения / Автор-составитель Н. Д. Тамарченко. М.: РГГУ, 2001 и др. Кроме того, большими тиражами переизданы труды Ю. Н. Тынянова, Б. М. Эйхенбаума, Б. В. Томашевского, А. А. Потебни. Такого рода изданий историко-литературная наука пока не имеет, поэтому активно использует понятийный аппарат теории литературы.

И все же даже самые продуктивные понятия теоретического литературоведения не могут обеспечить исследование такого феномена как история русской литературы. Потому все интенсивнее идет процесс поиска собственных историко-литературных базовых понятий. Во многом он связан с осмыслением особенностей литературы, которая развивалась в православной стране. Верность Православию, его системе ценностей определили особенный, «святой» характер русской литературы и ее величие.

Русская литература великая потому, что она православная. Сформулированное таким образом, категорично, данное положение может быть оспорено. Но главным аргументом в этом споре будут произведения наших писателей, в которых они, как сказал К. Зайцев, ставят нас лицом к лицу с Богом. В работах последних лет формируется состав терминов, адекватно отражающих процессы развития русской литературы, тесно связанной с Православием. В первую очередь, изменилось отношение к едва ли не главному понятию русской литературы-«человек». Стала очевидной чужеродность социальных определений «лишний», «маленький». В Православии нет маленьких и лишних людей, ибо человек является венцом творения. В современной науке для характеристики духовного мира человека все чаще используются не только социальные, но и психологические, религиозные, мировоззренческие категории. Предметом изучения стали разные, «многоликие» люди: «старинные», «юродивые», «беззащитные», «подпольные», «уединенные», «безнадежные», «отвратительные», «вполне хорошие», «абсолютно прекрасные», «праведные», «массовые». Все эти характеристики определенных типов людей, данные или авторами произведений, или литературоведами, едины в главном - в изображении жизни души человеческой, жизни «внутреннего человека» (определение Е. Эткинда). Такой подход к феномену человека расширяет возможности различных направлений литературоведческого анализа: психопоэтики, этнопоэтикики, структурализма и др.

Раскрыть картину мира отечественной классики помогают понятия, возвращенные в литературоведческий научный оборот из работ русских религиозных философов, богословов, филологов XIX-XXвв.: «аксиологическое пространство», «апофатическое мышление», «великодержавное самосознание», «духовность», «духовная свобода», «душевное хозяйство», «культурно-исторический тип», «православный тип читателя», «русская идея», «святоотеческая традиция», «христианский гуманизм», «христоцентризм» и другие. Эти термины уже вошли в современный научный оборот и используются исследователями независимо от их мировоззренческой позиции и принадлежности к центральным аксиологическим моделям русской культуры: православно-духовной и атеистической. Подробное толкование и четкое обозначение уже получили многие определения: «религиозно-учительная традиция» (в работах С. А. Гончарова), «духовная традиция» (в работах И. А. Есаулова), «идеология» ( в работах А. Зорина), «православное произведение» ( в работах А. Любомудрова), «тип миросозерцания» (в работах В. Котельникова) и др. Понятийный аппарат истории литературы интенсивно расширяется, определяя новые возможности изучения самой великой литературы мира.

Литература:

1.Шайтанов И.О. Жанровая поэтика//Вопросы литературы.1996.Май-июнь.С.17.

2.Курилов А.С. Классицизм, романтизм и сентиментализм (К вопросу о концепциях и хронологии литературно-художественного развития) // Филологические науки. 2001.№6. С. 41.

3.Проскурина Ю.М. Натуральная школа в свете эволюции и типологии классического реализма. Екатеринбург,2001. С.4-6.

4. Мочульский К.В. Духовный путь Гоголя // Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М.,1995. С.37.

5.Сиповский В.В. Общий курс истории русской литературы. Спб.,1912-1913. С.9.