Обладает ли Верховный Суд правотворческими функциями?

Мамедсупиев Т.М.,

соискатель Евразийского Национального Университета

Обладает ли Верховный Суд правотворческими функциями?

Один из способов развития законодательства - это создание судебной практикой прецедентов толкования на основе формулирования правоположений, которые могут настолько совершенствовать законодательство, что можно говорить даже в данном случае о правообразовательном характере судебной практики. Результаты толкования вытекают из закона, являются выводами из действующего законодательства. Поскольку закон многосмыслен, то из различных возможных толкований одно принимается как правильное и фиксируется в судебной практике, оно приобретает значение правоположения, входящего в состав объективного права.

Судья подчиняется авторитету судебной практики, поскольку
возможная предстоящая отмена его решений в случае противоречия правоприменительной практике, является тем видом принудительной санкции, который обеспечивает единообразное применение права. Следовательно, нормы, содержащиеся в нормативном постановлении Верховного суда представляют собой определенные положения права, обеспеченные принудительной санкцией в виде угрозы отмены решения.

В итоге, в процессе судебной деятельности появляются «конкретизирующие закон нормативные положения». «Конкретизирующие правоположения» могут быть сформулированы высшими судебными органами страны или даже народным судом по конкретному делу. «Но решение, вынесенное, по отдельному делу, становится правоположением лишь в том случае, если оно воспринято практикой и служит образцом для вынесения решений по однородным делам, своеобразным прецедентом толкования...»[1].

Следует заметить, что правоположения - результат конкретизации норм права, которая, в свою очередь, основывается на толковании норм права, но в то же время идёт дальше, привнося новый элемент в правоприменительный процесс, чем и отличается от судебного толкования норм права. Противники данной точки зрения ссылаются на то, что положения данной теории противоречат указаниям закона. Так, Боннер Т.Я. замечает, что при этом забывается, что суд обязан разрешать гражданские дела на основании действующего законодательства, а не каких-то «правоположений», хотя бы и выработанных судебной практикой. «Правоположения» не могут создать обязательной нормы, поскольку такой нормой является сам интерпретируемый закон[2].

В юридической литературе широко обсуждалось соотношение «прецедентов толкования» (правоположений) и правовых норм. Ряд ученых, придерживаясь позиции приравнивания «прецедентов толкования» к правовым нормам, говорят о том, что по наиболее сложным делам в мотивировочной части судебного решения необходимо ссылаться не только на нормы закона, но и на акты казуального толкования.

Н.Н. Вопленко полагает, что на решения судов по конкретным делам в судебных постановлениях ссылаться можно, а на обзоры судебной практики, подготовленные соответствующими вышестоящими судами, нельзя. «Это объясняется тем обстоятельством, что обзоры судебной практики не являются источником права»[3]. Мысль, безусловно, верная. Однако такой же вывод с еще большим основанием можно отнести к постановлениям судебных органов по конкретным делам. Необходимо обратить внимание на то, что признание обязательности «правоположений», выработанных в судебной практике подразумевает придание судебным постановлениям нормативного характера. Следовательно, только общепризнанная практика, что устанавливается в нормативных постановлениях Верховного Суда РК, может быть источником права.

В подтверждение обоснованности теории о правоположениях следует привести определение права с точки зрения концепции «живого права». В данном контексте право - не то, что записано в законах, а то конкретное имущественное и иное удовлетворение своих претензий, которое получает через суд участник спора. Эта концепция полагает, что именно судебные решения и являются «живым», то есть реально существующим правом. Именно в силу этого решения суда становятся правоположениями в тех случаях, когда приобретают обязательный характер. По этой причине они обеспечиваются авторитетом высшего судебного органа, его возможностями отменить все те решения, которые противоречат эти правоположениям.

Примеры правоположений могут быть весьма многочисленны. Например, в практике было выработано, правоположение: сделка, осуществляемая с использованием ЭВМ, равнозначна письменной сделке, речь о которой идет в Гражданском Кодексе. Тем самым была открыта правовая дорога использованию ЭВМ в имущественном обороте.

Подводя итоги дискуссии о том, являются ли официальные разъяснения самостоятельными правовыми нормами либо неотъемлемыми составными частями разъясняемых нормативных актов, Вопленко приходит к выводу, что официальное толкование представляет собой неотъемлемую составную часть самой толкуемой нормы[4]. Это положение вызвало ряд возражений у различных авторов. Так, П.Е. Недбайло писал: «Признание толкования частью нормы, от кого бы оно ни исходило, открывает возможность для изменения содержания нормы путем толкования, что может привести к произвольным действиям в процессе их осуществления»[5].

Самостоятельность правоположений, созданных в результате конретизации подтверждается характером самих актов официального разъяснения как реально существующей, качественно обособленной системы вспомогательных правовых актов. Эта мысль находит свое подтверждение также в юридической практике.

Процесс создания правил, образующих структуру нормативного акта Верховного суда, обусловлен тем обстоятельством, что уяснение и разъяснение смысла нормы права, совершаемое интерпретатором, имеет своей целью не просто последующее компилятивное изложение нормы, а ее творческий анализ в связи с необходимостью дать ответ на те вопросы, понимание которых на практике является затруднительным. Это в свою очередь приводит к тому, что лицо, осуществляющее конкретизацию, вынуждено логически продолжать развитие суждений законодателя, сформулированных в нормативном акте. Например, Верховный суд на основе конкретизации норм права установил, что до введения в действие Уголовно-процессуального кодекса Республики Казахстан, размер вреда и круг лиц, имеющих право на его возмещение, определяются по правилам, установленным Положением «О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда», утвержденным указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 года[6]. В другом случае высший орган судебной власти в целях защиты интересов несовершеннолетних детей и одного из супругов отошел от законодательной нормы и установил, что «при разделе жилища супругов суд вправе отступить от начала равенства долей супругов, исходя из интересов несовершеннолетних детей и (или) из интересов одного из супругов, если другой супруг не получал доходов по неуважительным причинам или расходовал общее имущество супругов в ущерб интересам детей»[7].

Известно, что любое логическое развитие ранее сформулированного положения предполагает привлечение новых понятий, определений, методов сравнения, противопоставления. Например, Верховный Суд РК дал определение понятия несоразмерный ущерб хозяйственному назначению строения как «существенное ухудшение технического состояния дома, превращение в результате переоборудования жилых помещений в нежилые, предоставление на долю помещений, которые не могут быт использованы под жилье из-за малого размера площади или неудобства пользования ими и так далее»[8]. Данный пример свидетельствует о том, что есть такие мыслительные операции, которые вносят новизну в понимание рассматриваемого вопроса. При отсутствии этого элемента новизны всякое разъяснение является бессмысленным. Поэтому конкретизация всегда несет в себе элемент нового понимания действующего закона или же понимания его в связи и применительно к конкретному факту либо группе фактов, из которых складывается юридическая практика.

Конкретизируя, уточняя веления разъясняемых правовых норм, интерпретационные правила тем самым организуют наиболее правильный, в соответствии со смыслом норм процесс реализации действующего законодательства. И в этой связи их следует называть организационно-вспомогательными[9]. На основании изложенных признаков можно сделать вывод о том, что нормативные постановления Верховного Суда Республики Казахстан представляют собой проникнутую внутренним единством иерархическую систему вспомогательных правовых актов, служащих важным средством правильной и эффективной реализации права путем установления организационно-вспомогательных правил понимания и применения действующего законодательства.

Таким образом, уточняя обстоятельства, относящиеся к личности субъектов, времени действия нормы, объективной и субъективной сторонам состава правонарушений, детализируя процесс правоприменительной деятельности нормативные постановления Верховного суда Республики Казахстан тем самым стабилизируют юридическую практику.

Итак, правоположения, установленные практикой в качестве норм права, служат ориентиром для нижестоящих судов и других субъектов.

Верховному Суду предоставлено право вносить Президенту РК
предложения по совершенствованию законодательства (подпункт 4 п. 2 ст. 20
Конституционного закона о судебной системе). Верховный Суд начал
пользоваться этим правом. Так, в постановлении № 20 Пленума Верховного Суда РК от 22 декабря 2000 г. «О совершенствовании уголовного закона, устанавливающего ответственность за незаконное хранение и оборот наркотических средств и психотропных веществ» выявившей несовершенство редакции статьи 259 УК РК, что препятствует единообразному ее применению и установлению судебной практики по делам данной категории.

Отметив, что редакция статьи 259 УК РК не отвечает общим принципам Конституции, норм уголовного закона, что противоречит понятию совокупности преступлений, данному в статье 12 УК РК, Верховный Суд обратился в Парламент с предложением о совершенствовании уголовного закона. Данный пример свидетельствует о взаимосвязи высших законодательного и судебного органов.

Кроме того, Верховный Суд РК принимает участие в обсуждении проектов нормативных актов. Итогом подобной деятельности является нормативное постановление № 11 от 09 июля 1999 года, которым были одобрены предложения и замечания к проекту «Государственной программы правовой реформы в Республике Казахстан (2-й этап)»[10]. Пленум Верховного Суда предложил, чтобы проект Государственной программы правовой реформы обсуждался с широкой юридической общественностью. Среди ряда вопросов интересно замечание в отношении расширения систем судебных органов: «Создание окружных судов, по мнению коллег, не оправдано, поскольку потребует дополнительных финансовых средств. Более того, Россия пошла по этому пути в силу своего государственного устройства, поскольку конфликты между региональной властью и Федеральным центом должны были быть разрешены судебным органом, не подпадающим под юрисдикцию какого-либо из этих регионов. Поэтому принцип экстерриториальности напрямую связан с формой административно-территориального устройства государства, что для нас неприемлемо»[11].

Другим примером своевременного реагирования Верховного суда на несовершенство законодателя является нормативное постановление Пленума Верховного Суда Республики Казахстан № 14 от 16 июля 1999 года. Пленумом Верховного Суда, в котором отражено, что уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, регламентирующее возмещение вреда, причиненного незаконными действиями органов, ведущих уголовный процесс, применение судами принудительных мер медицинского характера, требует совершенствования. В частности указывалось на необходимость уточнить регламентацию прав лиц, в отношении которых ведется дело о применении принудительных мер медицинского характера. Так, в статье 511 УПК указано, что такие лица имеют право обжаловать постановления суда о применении к ним принудительных мер медицинского характера, а статья 518 УПК, указывающая, кем может обжаловано (опротестовано) постановление суда, лишает их этого права (часть 3). Часть 4 определяет, что нормы уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного кодексов не предусматривают порядок исполнения постановлений органов предварительного следствия и суда о применении к лицам, совершившим запрещенные уголовным законом деяния и страдающим психическими заболеваниям, мер безопасности, предусмотренных статьей 507 УПК РК. Данные проблемные вопросы были доведены до сведения Парламента и Правительства.

Подобная деятельность суда позволяет ориентировать правоприменительную практику в русле законодательства и своевременно выявлять недостатки и пробелы законодательства.

Таким образом, несовершенство и постоянное изменение законодательства, расширение международных связей, повышение активности граждан в предпринимательстве повышают роль нормативных постановлений Верховного Суда. Предоставление правотворческих полномочий высшему органу судебной власти позволяет своевременно преодолевать пробелы в праве, так как в подобных случаях деятельность законодателя является менее эффективной.

Резюме: Законодательство Республики Казахстан закрепляет, что судебная власть осуществляет правотворчество. Научное обоснование данного положения снимет вопросы о правомерности осуществления Верховным Судом РК правотворческих функций. Тем более, практика свидетельствует, что Высший орган судебной власти по сути осуществляет совершенствование законодательства.

Resume: The legislation of Republic of Kazakhstan constitutes that judicial power makes law. Doctrinal basement of this statement will solve issues on legality of Supreme Court`s law making. Nevertheless, the practice obviously shows that Supreme body of judicial power perfects law.

[1] Венгеров А.Б. Теория государства и права: учебник для юридических вузов. Изд. 3-е. М.,-Юриспуденция.-1999 -С.352

[2] Боннер Т.Я. Применения нормативных актов в гражданском процессе. М., -Юридическая литература-1980 С.154.

[3] Вопленко Н.Н. Официальное толкование норм права. М., -Юридическая литература.-1976.-С. 155.

[5] Недбайло П.Е. Применение советских правовых норм. – М.: Госюриздат. – 1960. - С.355.

[6] Нормативное постановление Верховного Суда Республики Казахстан № 7 от 09 июля 1999 года «О практике применения законодательства по возмещению вреда, причиненного незаконными действиями органов, ведущих уголовный процесс» // Бюллетень Верховного Суда Республики Казахстан. – 1999. - № 7. – с. 32.

[7] Нормативное постановление Верховного Суда Республики Казахстан № 10 от 09 июля 1999 года «О некоторых вопросах применения законодательства о праве на собственности на жилище» // Бюллетень Верховного Суда Республики Казахстан. – 1999. - № 7. – с. 47.

[9] Горшенев В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе. М.,- «Юридическая литература».-1972.-С.ЗО.

[10] Нормативное постановление Верховного Суда Республики Казахстан № 11 от 09 июля 1999 года « О проекте Государственной программы правовой реформы в Республике Казахстан (2-й этап)// Бюллетень Верховного Суда Республики Казахстан. – 1999. - № 7. – с. 48.

[11] Предложения и замечания по проекту Государственной программы правовой реформы в Республике Казахстан (2-й этап) // Бюллетень Верховного Суда Республики Казахстан. – 1999. - № 7. – с. 53.