Д.филол.н., Тахан С.Ш.
Карагандинский
государственный университет, Казахстан
Оппозиция
«романтизм-реализм» в повествовательной структуре рассказов Б.Майлина
20–30–х годов
Значительный период духовной жизни народов евразийского пространства после событий 1917 года характеризуется особым романтическим мироощущением, обусловленным ожиданием кардинальных общественных перемен. Этот революционный романтизм объективно был оборотной стороной несостоятельной теории радикального социально-экономического переустройства цивилизации, которой недоставало логического обоснования целесообразности. Но она была преисполнена веры, поддерживаемой результатами кризиса старых общественных систем. Веры в то, что отрицание предыдущего есть непременно начало создания гармонии общественных отношений. Не вера подпиралась результатами опыта, а опыт оправдывался верой. В мифический скачок из царства необходимости в царство свободы поверили многие сильные умы человечества.
В литературе революционный романтизм означал разрыв в традициях и снижение ее познавательных возможностей в угоду доказательства жизненности умозрительных догм. Для молодой письменной литературы, какой была казахская в то время, вовлечение творческих сил в набирающий темпы процесс политизации было равносильно полному искажению перспективы. Псевдоромантические настроения, овладевшие многими казахскими поэтами и прозаиками в 20-30-е годы, задержали развитие национальной литературы.
Особенно
драматично складывался процесс преодоления ложной идеи несомненной плодотворности
революционного разрушения прежних основ народной жизни в творческой практике Майлина – рассказчика. Темы рассказов Майлина
взяты из жизни казахского аула послереволюционной эпохи, полной социальных
конфликтов, в них предстает реалистическая картина коренного обновления быта и психологии
народа.
Характеры
героев рассказов Майлина раскрываются в
столкновениях, причины которых не надуманы, а действительно приводили в
движение разные слои казахского общества, каждый участник которого по всем
историческим законам не мог остаться прежним, то есть была выбрана плодотворная
для художественной литературы линия познания человека в обстоятельствах
социальных. Вместе с тем в социальных конфликтах скупыми приемами образного
воплощения сложной диалектики индивидуального сознания довольно внятно
акцентировалось на самодостаточность персонажей в сохранении и развитии
общенациональных духовно-нравственных ценностей. Немало усилий Майлин
прилагает к тому, чтобы убедить читателя в предопределенности разрешаемых в
рассказах художественных конфликтов
духовным складом вовлеченных в них личностей.
Психология
героев рассказов обусловливает напряжение и исход конфликтов, складывается же
она из общего чувства этнической принадлежности, сформированного многовековым
опытом материального существования и трудовой деятельности, социального
статуса, индивидуально-неповторимого пути становления личности в бесконечной
вариативности обстоятельств взаимоотношений с окружающим миром.
Традиции
типизации в новеллистике Б.Майлина
восходят к художественному наследию А.П.Чехова, что давно замечено казахским
литературоведением1. Учеба у Чехова
проявляется в многомерности художественных критериев видения жизни, речевом
полифонизме, обеспечивающем широкий социальный фон, острых диалогах, проясняющих
суть побуждений к деятельному проявлению или изменению характеров, раскрывающих
истинные причины столкновений героев. Вместе с тем именно соотнесение пафоса
рассказов Майлина с гуманистическими традициями
русской литературы, полнокровно воплощенной в творчестве Чехова, позволяет поставить вопрос об ущербности авторской
коммунистической апологетики в реалистической мотивации художественных
конфликтов.
Особенно
субъективное очарование идеей светлого будущего проявляется в концовках
рассказов, когда Майлин старается акцентировать на
некоей закономерности – разительном изменении общественных форм жизни,
психологии народа под влиянием идей социального преобразования. Наблюдается
резкий скачок в сюжетно-повествовательной динамике, которая вредит органичности
читательского восприятия, снижает художественный эффект от в целом мастерски
составленной композиции текста.
Примечателен в аспекте конфронтации авторского замысла и реального художественного результата рассказ «Айранбай. Этюд представляет собой лаконичное описание условий жизни семьи нищего и бесправного сапожника Айранбая, передачи содержания мыслей персонажа, кратких диалогов его с братом и женой. Беспросветная нужда довела Айранбая до такого состояния, что он звереет при виде голодной дочери. «Родная» советская власть по наущению брата обложила непомерным налогом. В отчаянии и злобе мечется по дому жена Айранбая, которой родной брат мужа отказал в куске кожи, необходимой для работы супруга – сапожника. Конфликт определенно социально – бытовой, однако автор поднимает такой пласт проблем нравственно-этического порядка, которые расширяются до философского масштаба.
Безнравственность ситуации невыносима, социальное решение проблемы просто необходимо. Но автор преимущественно внимателен к таким нюансам положения, как равнодушие родного человека, который остается единственной надеждой в борьбе за выживание. Классическая русская литература всегда предупреждала богатых об опасности соседства крайней нищеты прежде всего для их нравственного здоровья. Фон морального осуждения социального неравенства всегда был силен в ней. С похожих позиций подходит и Майлин к изображаемой им коллизии. Кемельбаи всегда будут на высоте, не случайно он и сейчас в комиссии от советской власти, будучи баем, но если он забудет о нравственном долге помогать ближнему, то сама жизнь отомстит ему. Рассказ заканчивается неожиданным решением Айранбая больше не знаться с братом, чему трудно поверить, хотя есть шаткая мотивировка, связанная с приездом некоего инструктора от новой власти. Но совершенно реально здесь то, что распадение патриархальных устоев, скреплявших народную мораль под ударами советской власти, при невозможности перехода к новой ментальности, привела к полному упадку нравственности зажиточных и вызвала бессмысленный и разрушительный бунт бедноты.
Можно
также проследить процесс редукции сложного авторского замысла к
упрощенному сюжетному завершению под влиянием навязанной идеологической
парадигмы в другом рассказе Майлина - «Охрана». Бедняк Курганбек,
главный герой, убивает бывшего хозяина, бая Омара, который еще и приходится ему
родственником, за то, что тот когда-то сопротивлялся установлению советской
власти, а теперь пытается избежать ее возмездия.
Сюжетно-композиционное
решение темы, экономность и точность художественно изобразительных средств
свидетельствуют о высоком мастерстве Майлина в
овладении тайнами жанра. Художественная деталь – сломанное ружье охранника Курганбека, угрожая которым он удовлетворил свое требование
к Омару следовать за ним, вырастает до символа социальной и нравственной
несостоятельности практики революционного переустройства в казахском ауле
.Бахвальство
Курганбека о геройских подвигах в гражданскую войну в
контрасте с его переживаниями хозяйского разора в артели, когда он вынужден
выезжать на охрану посевов на быке, как
нельзя лаконично подводит итоги претензий бедняков без участия интеллектуальной
элиты преобразовывать жизнь на новый лад.
Глубокий подтекст лежит в биографии Омара, который не является кровным врагом Курганбека, как это кажется последнему. Страх потерять человеческое достоинство, которое для него немыслимо без положения распоряжающегося и дарующего, толкнул его к участию в белом движении. Недоверие и ненависть курганбеков погасили его желание найти должное применение своему уму и опыту в новых условиях социально-политического развития, конфискация 1929 года вообще лишила его какой-либо перспективы, кроме бегства и разбоя.
Но даже в таких роковых обстоятельствах он не теряет человеческого лица. Отлично вооруженный, он не допускает даже мысли о кровопролитии между родственниками, надеясь на милость Курганбека, хотя он способен на самые решительные действия. Убил же он Ережепа, постоянное принуждение которого его к бандитизму оказалось выше его сил.
Тоска по родным местам, непреодолимая тяга к аульчанам привела его к последней черте жизни у своей старой зимовки. Гибель Омара от пули, выпущенной из его ружья, конечно, сюжетно не случайна. Автор ведом идеей неотвратимости наказания за саму принадлежность к экплуататорскому классу, тем более что бай Омар посмел с оружием в руках сопротивляться установлению советской власти. Но Майлин как прекрасный знаток национальной психологии прекрасно отдавал себе отчет в том, что в реальной жизненной ситуации подобного рода кровавый исход совершенно маловероятен.
В современном контексте критического отношения к идеологическим наслоениям в художественных произведениях, созданных в период торжества пресловутого социалистического реализма, однозначен вывод, который единственно может вытечь из развязки не только этого рассказа, но из анализа всего корпуса произведений Майлина малого жанра на тему классовой борьбы в казахском обществе после октябрьского переворота. Вопреки «социальному заказу», обязывающему романтизировать враждебные человеческой сущности обстоятельства, если они возникли в процессе утверждения социальной справедливости, Майлин объективно показывает, что доставшиеся беднякам от баев скот и добро только разнуздали их неутоленные потребительские инстинкты и породили иллюзию всесилия и вседозволенности. Единственно плодотворная для естественного развития человечества идея воспроизводства материальных и духовно-нравственных ценностей была подменена верой в достаточность насильственного порядка, чтобы исчезли все противоречия в жизни и утвердилось новое счастье.
1. См.: Наурызбаев Б. Қазақ прозасындағы Б.Майлин дәстүрі – Алматы:Ғылым,1979;Ергөбеков Қ. 20 – 30 жылдардағы қазақ әдебиеті.-Алматы,1997
2 Майлин Б. Бес томдық шығармалар жинағы – Алматы:Жазушы,1997 – 1998. –Т.
3. Елеукенов Ш. Казахская проза: Традиции и современность//Единство. – М.: Художественная литература, 1972
4.Тахан С. Принципы раскрытия художественного характера в современной казахской прозе. Монография. – Алматы: Гылым, 1998.